Майкл Прескотт - Когда отступит тьма

• Название: Когда отступит тьма
• Автор: Майкл Прескотт
• Издательство: АСТ, Ермак
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-023124-5

Она красива, умна, богата. Художественная галерея, которой она владеет, привлекает ценителей искусства. Что же мешает ей жить?

Страшная тайна не дает ей покоя ни днем ни ночью.

Тайна, о которой никому нельзя рассказать.

Тайна, грозящая смертью…

И только один человек в силах ее спасти.

Но можно ли ему довериться?

---

Она сглотнула.

— Роберт.

Брат смотрел на нее, серые глаза были решительными, холодными, лицо полускрыто густой бородой и массой каштановых волос, длинных, спутанных, пронизанных преждевременными седыми прядями, с запутавшимися кусочками древесной коры и припорошенных известняковой пылью.

Лампа освещала его снизу. Причудливые тени пересекали лицо, делали черты какими-то нереальными. Эрике пришли на ум маски.

«Это маска, — мысленно сказала она себе. — Мы оба их носим». Эта мысль была странной, чужой, будто обрывок чьего-то сна. Эрика отогнала ее.

— Роберт, — снова сказала она, надеясь на ответ.

Губы его шевельнулись.

— Привет, сестричка.

В голосе его прозвучало что-то похожее на нежность. Эрику внезапно охватило чувство более сильное, чем страх, — мучительная, расслабляющая скорбь, сознание утраты, погребально зазвонившее в душе.

Они были братом и сестрой, они по-прежнему брат и сестра. Товарищи по играм, компаньоны, ближайшие друзья и еще больше. Гораздо больше.

Теперь погибший в капкане енот ассоциировался у нее с братом, с его страданиями.

«О, Роберт, вот что произошло с тобой. Я должна была больше сделать для тебя. Должна была найти какой-то способ помочь».

Эрика хотела заплакать, но тут брат коснулся мозолистыми пальцами ее лица, и она оцепенела от ужаса.

— Красивая Эрика, — прошептал он. — Красивая Эрика в подземелье. На последнем новоселье.

Случайная рифма вызвала у него улыбку. Блеснули желтые зубы, зубы зверя, покрытые налетом, гнилые, и Эрика ощутила кислый запах его дыхания.

— Роберт, — попросила она, — отвяжи меня, пожалуйста.

Он, ничего не ответив, отступил в темноту.

Эрика хотела проводить его взглядом, но это оказалось трудно. Очертания зала исчезали, как и реальность ее тела. То она была привязана к столу, то воспаряла над ним свободно, невесомо.

Усилием воли Эрика взяла себя в руки. Что делать? Поговорить с ним. Общение было единственной ее надеждой.

— Как ты узнал, что я здесь? — прошептала она.

— Как? Некто из твоих друзей заговорил со мной в городе. У тебя их так много, сестричка, а у меня ни одного. Кто будет другом молящему, сестричка? Кто разожжет очаг для отверженного?

Эти слова не имели для нее смысла, и Эрика не придала им значения.

— Кто из моих друзей? — спросила она, думая, что это мог быть Коннор. Она надеялась, что это он. Надеялась…

— Рейчел, как ее там, — беспечно ответил Роберт. — Искала тебя.

Рейчел. Конечно, они договорились встретиться за обедом. Эрика забыла об этом напрочь.

Она задалась вопросом, сообщит ли Рейчел о ее исчезновении в полицию или просто сочтет несостоявшуюся встречу недоразумением. Чем раньше начнут ее искать, тем больше надежды, что обнаружат «мерседес» на лесной дороге.

Если придет в голову искать там. Но с какой стати? По этой дороге никто не ездит.

— Когда она сказала, что ты не пришла на обед, — негромко продолжал Роберт, — я понял сразу же. — Он щелкнул пальцами, звук получился отрывистым, пугающим, как внезапный треск горящих дров. — Понял, куда ты так спешно поехала. Какое зло задумала.

— Не зло, — тихо сказала Эрика. — Я… я хотела помочь тебе. Вот зачем приехала сюда. Подумала…

— Помочь мне. Угу. Ты всегда помогала мне. Была великолепной помощницей.

Краем глаза Эрика видела, как он расхаживает по залу. Слышала, как несколько раз повторил вполголоса последние три слова.

— Роберт. — Она смотрела в потолок и силилась унять дрожь в голосе. — Послушай меня.

Никакого ответа, лишь неразборчивое бормотание.

— Я в самом деле хотела помочь тебе. Честное слово. И хочу до сих пор.

Не то негромкое ругательство, не то сдавленный смешок. Роберт повернулся, прошел позади керосиновой лампы, по стене проплыла его громадная тень.

— Я не могла помочь, не зная точно. У меня были только догадки. Я не могла знать.

Роберт расхаживал позади лампы взад-вперед, тень его перемещалась туда-сюда, будто маятник.

— Я надеялась, это кто-то другой. Не хотела, чтобы убийцей оказался ты. Роберт, ты должен мне поверить.

— Лжешь. Ты, как паук, плетешь, плетешь свои обманы. И догадайся, кто муха?

— Я не лгу тебе…

Роберт метнулся к ней из темноты, оперся ладонями о стол и подался вперед, вытянув шею.

— Догадайся, кто муха?!

Ответ застрял у Эрики в горле.

— Ты, — прохрипела она. — Так? Ты муха.

Лицо Роберта осветилось улыбкой.

— Ж-ж, ж-ж, — негромко прожужжал он.

Эрика уставилась на него. Он находился близко к ней и вместе с тем почему-то в громадном отдалении. Но разве не так было в течение многих лет? Брат всегда был вблизи, но оставался совершенно недосягаемым.

Мысли ее путались. От страха? Она зажмурилась и сделала глубокий вдох, стараясь сосредоточиться.

Когда Эрика открыла глаза, Роберт все еще стоял над ней, пристально глядя на нее, словно ждал, когда она заговорит.

— Скажи, Роберт, зачем ты убил ее?

— Сама знаешь.

— Не знаю. Скажи.

— Ну ладно. Скажу. Я заклал жертву, потому что не хочу больше так жить. Слышишь? Больше не хочу. Козел отпущения взбунтовался. Изгнанник тоскует по дому. По всему, что есть у тебя, сестричка. По друзьям, разговорам, уюту. Я хочу снова стать членом общества.

Эрика старалась сосредоточиться на его словах, но ее отвлекал мерцающий огонек лампы. Он создавал тигриные оранжевые и черные полосы, путаницу нитей, завораживающе движущихся, бесформенных, мелькающих в бессмысленном хаосе.

Потом она снова вгляделась в лицо брата, его серые глаза пристально рассматривали ее, и напряжением воли заставила себя обратиться к нему с вопросом:

— Но… убийством… убийством девушки?.. Роберт, это не способ.

— Ты знаешь, что способ. Лживая ведьма, призрак Медеи — ты знаешь. Знаешь!

Эрика покачала головой, ошеломленная этой вспышкой, этим потоком оскорблений.

— Это способ! — бушевал Роберт. — Единственный. Я пария, нечистый. Мне надо очиститься. Сделать это можно только кровью. Я должен омыться в жертвенной крови. Принести жертву высшим силам. Добиться их благосклонности. Заслужить у них отпущение грехов.

— Убийством?

— Не убийством. Жертвоприношением. Ты понимаешь разницу, жрица тьмы.

— О чем ты говоришь?

— Та девушка была агнцем на алтаре, молодым тельцом, закланным в жертву богу. Была Ифигенией в своей славе, девой, принесенной в жертву вечности. Я знаю, что ты думаешь, — лукаво добавил он.

Как Роберт мог знать, если она сама не знала, что думать? Она ждала.

— Думаешь, что я не должен был совершать этой церемонии, раз еще нечист. Делать это полагалось бы жрецу, а мне стоять на коленях, как кающемуся грешнику, чтобы получить благословение кровью. Ты права. Это надлежащая форма обряда. Но кто выступил бы для меня в роли жреца? Ты? Сделала бы ты это? Перерезала горло агнцу, наполнила бы чашу горячей кровью?

Эрика застонала, ее мучили ужас и слезы.

— Никто не стал бы мне помогать. Поэтому я вынужден был сам свершить обряд, хоть и непригоден для этого. Я держал нож, я наполнял чашу, я омывал лицо и руки в ее красном ихоре[6]. Я играл роли и жреца, и кающегося, снимал этой жертвой загрязнение со своей души.

— Загрязнение…

— Миазм, как называли это древние. Смертоносное загрязнение. Не только мое. Оно будет распространяться, как зараза, как эдипова чума, уничтожит этот город и весь мир, покончит со всем живым на земле через десять лет — так написано в газете, и это послание специально было выставлено у меня на виду.

— Нет, Роберт, не существует никакого послания, никаких… миазмов. Ты все не так понял. И выбрал неверный путь.

— Я не выбирал ничего. Это выбрала за меня судьба, мойра, а я просто рыба в сети, влекомая, куда нужно. Я знал, что другие ни за что не поймут, поэтому совершил ритуал втайне, сокрыв свой след. Они подозревают меня, но доказать ничего не могут. Никому не найти моего священного алтаря и жреческих орудий; Никто не знает об этом месте.

— Кроме…

— Кроме тебя, сестричка. И вот ты шпионишь за мной, вынюхиваешь. — Роберт со смехом ухватил ее за нос большим и указательным пальцами. — Любознательная сестричка. Попалась.

В детстве у них была такая игра — «поймал-твой-нос».

Эрика вырвалась из его пальцев.

— Роберт, черт побери, мы уже не дети! — Гнев заставил ее рвануться, голова и плечи оторвались от стола, когда она попыталась порвать ремни, потом в мозгу у нее стала виться какая-то дурманящая спираль, Эрика опустилась и замигала. — Это… это не игра, — добавила она слабым голосом, силы ее иссякли.

— Разумеется, нет. — Роберт нахмурился, удивляясь ее непонятливости. — Ты знаешь это лучше всех — ты и божество, которому служишь. Дело тут в жизни и смерти. В моей душе — чиста она или нет. В искуплении или проклятии. Какая уж тут игра.