Елена Прокофьева - Вампиры замка Карди

• Название: Вампиры замка Карди
• Автор: Елена Прокофьева
• Жанр: Научная Фантастика

---

Его звали Джеймс. Джейми. Он был не только англичанин, но - настоящий лорд! Вернее, должен был стать лордом когда-нибудь. Но при этом - он умел быть простым и милым. Почти как Аарон. Но при этом в Джеймсе не было ничего обыденного, он весь был - как из романа, как будто не человек, а книжный герой. В чем заключалась его книжность, Лизе-Лотта не могла бы сказать. Просто он казался ей совершенно необыкновенным, неотразимым, прекрасным... Любимым. Она очень, очень любила Джейми Хольмвуда. И он любил ее, во всяком случае, ей так казалось... Но кончилось все ужасно, трагически - и очень глупо. Он уехал в Англию на каникулы, по возвращению они должны были пожениться, но Джейми не вернулся и не написал, никогда, никогда больше она не получила от него ни единой весточки, а его адреса у Лизе-Лотты не было, он не хотел, чтобы она писала ему, он говорил ей, что не хочет этого, и потому она не стала искать его адрес... Хотя это было возможно... То есть, адрес был, Аарон нашел ей адрес Джейми, но поскольку он выяснил. что Джейми вовсе не умер и не прикован к постели тяжелой болезнью, а живет себе в Англии, только почему-то не пишет, - поскольку Лизе-Лотта все про Джейми узнала и могла больше не тревожиться о нем, она решила, что Джейми ее просто разлюбил (потому что он любил ее, любил, в этом она не могла ошибиться!) и сама, в свою очередь, решила его разлюбить и забыть. Конечно, ни того, ни другого не получилось. Мысль о Джейми до сих пор отзывалась в сердце сладкой болью. Он до сих пор являлся ей во сне, да так живо! Лизе-Лотта чувствовала тепло его объятий, ласку пальцев, нежность губ, шелковистость его волос, запах его кожи... Все было - как наяву. И тонкое, точеное лицо его с узким нервным ртом и странными, очень-очень светлыми глазами... Ни у кого больше не видела Лизе-Лотта таких глаз, как у Джейми Хольмвуда. И никогда больше не удалось ей испытать таких сильных чувств, как те, которые она питала к Джейми. Но Джейми бросил ее, с этим пришлось смириться. И в том же году забеременела Эстер, и Лизе-Лотте пришлось срочно выйти замуж за Аарона Фишера.

Кто был отцом ребенка Эстер, Лизе-Лотта так никогда не узнала.

Эстер сказала только, что он был выдающейся личностью, очень выдающейся, но обремененной семьею. Она вообще не хотела говорить ему о ребенке... Чтобы от их романа у выдающейся личность остались только самые прекрасные воспоминания.

Избавляться от беременности Эстер тоже не хотела, хотя у Аарона было достаточно знакомых в медицинской среде, занимавшихся такими операциями.

Эстер хотела родить.

Но ее почтенных родителей наверняка убило бы известие о том, что их драгоценная малютка не сберегла своего целомудрия. Среди евреев потеря девственности до свадьбы до сих пор считалась позором, несмотря на свободу нравов, бытовавшую в Германии. Родители все еще надеялись уговорить Эстер выйти замуж, хотя сама Эстер твердила, что ни за что не покинет их и не уйдет в другую семью - любовью к родителям она прикрывала свою любовь к свободе! Впрочем, другого выхода у нее просто не было, не могла она сказать им правды. Родителей надо было спасти, уберечь во что бы то ни стало от этой кошмарной правды. И Лизе-Лотта, считая, что сердце ее разбито навсегда, решила принести себя в жертву дружбе.

Они с Аароном поженились - и получилось, что свадьба их состоялась примерно в то же время, на которое они с Джейми планировали свое несостоявшееся бракосочетание...

Дед был доволен тем, что толковый помощник оказался привязан к его лаборатории еще и родственными узами - и, вместе с тем, удалось переложить заботу о Лизе-Лотте на чужие плечи.

Родители Аарона печалились о том, что Аарон женится не на еврейке и, значит, дети его не будут считаться евреями, но они любили Лизе-Лотту и понимали выгоды этого брака, и посему они печалились не долго.

Всех удивило, что Эстер отправилась вместе с новобрачными в их свадебное путешествие... Но дружба троих молодых людей была всем известна, и родители Аарона даже радовались такой редкой близости между невесткой и золовкой.

Путешествие планировалось долгое и интересное, но на самом деле закончилось оно в ближайшем горном пансионате, где Аарон снял комнаты и где Эстер и Лизе-Лотте предстояло провести больше года.

Из пансионата через два месяца - якобы на обратном пути остановившись в этом милом уголке - они отправили письма родственникам, в которых сообщали, что Лизе-Лотта беременна и плохо себя чувствует, поэтому задерживается с возвращением.

Потом Аарон покинул своих женщин и вернулся в лабораторию.

Эстер и Лизе-Лотта остались "донашивать беременность".

Ребенок - крупный, здоровый мальчик - родился через шесть месяцев после свадьбы Аарона и Лизе-Лотты, но Аарон смог найти недобросовестного чиновника и нужную сумму денег, чтобы Моисея Фишера записали рожденным все-таки в положенный срок... То есть на три месяца позже его рождения. Тогда же сообщили родным, присовокупив, что роды были тяжелые и молодой матери требуется долгий отдых. Эстер осталась рядом с ней. Предложения Голды о том, чтобы приехать и помочь, деликатно, но твердо отклонялись, и в конце концов Голда поняла, что по какой-то причине ей действительно лучше не приезжать... О том, что Мойше на самом деле вовсе не сын Аарона и Лизе-Лотты, продажный чиновник и вовсе не знал, а родные и подавно не догадывались. Аарон все продумал и смог проделать все очень ловко... Когда новоиспеченные родители все-таки вернулись с ребенком на руках домой, то ни у кого не возникло никаких подозрений. А если даже и возникли - под сомнение ставилась добродетель Лизе-Лотты, а вовсе не Эстер.

"Моисеем" малыша назвал Аарон. Эстер придумала другое имя - "Гирш", что значит "прекраснейший". Но Аарон снова и снова вспоминал древнего пророка, рожденного еврейкой, но воспитанного египетской принцессой. У маленького Мойше - так же, как у великого пророка - родная мать была всего лишь кормилицей, и ей не суждено было когда-нибудь услышать от него слово "мама", обращенное к ней. Мойше - Лизе-Лотта звала его на немецкий манер "Михелем" - быстро стал любимцем и баловнем всей семьи, и никто даже не удивлялся, что тетя Эстер души не чает в своем племяннике, и печется о нем, как родная мать! К великому сожалению Мордехая и Ребекки, других детей у Аарона и Лизе-Лотты не было. Лизе-Лотта сокрушалась об этом не меньше, чем чадолюбивые Фишеры. Она обожала Михеля - но ей хотелось своего ребенка. Носить его под сердцем, родить, кормить грудью... Она пыталась представить, как сильно она будет любить своих детей, если Михеля - сына Эстер - любит больше жизни!

Несмотря на отсутствие детей, их с Аароном брак был очень счастливым. Физически мужем и женой они стали только после рождения Михеля. Лизе-Лотта не получила тех наслаждений, которые неоднократно - и очень красочно живописала ей Эстер, но для Аарона телесное было важно и радостно, и Лизе-Лотта научилась получать удовольствие от его радости. А в духовном плане их супружество было - само совершенство, потому что Лизе-Лотта по-прежнему любила Аарона, как брата, а он любил и понимал ее, как никто на всем белом свете - даже больше, чем Эстер, ее подруга! Дружба Лизе-Лотты и Эстер пережила период испытаний, когда Эстер вдруг взялась ревновать Лизе-Лотту к своему ребенку. Она видела, как Лизе-Лотта обожает малыша, и постепенно чувство благодарности к подруге, спасшей ее честь, полностью исчезло из сердца Эстер, и ей уже казалось, что это Лизе-Лотта обязана ей, а не она - Лизе-Лотте. И Аарону пришлось расставить все по местам, отвесив сестре мощную оплеуху и обозвав ее весьма нехорошим словом на идиш... Лизе-Лотта не знала значения этого слова, но догадалась по реакции Эстер: она побледнела, покраснела, разрыдалась, попыталась ударить брата, а когда это не удалось - Аарон уворачивался от пощечин с ловкостью, отработанной годами, - Эстер, разобидевшись, убежала. Вернувшись через час, Эстер попросила прощения у Лизе-Лотты и впредь была мила и смиренна. И больше они не ссорились. Никогда.

Несмотря на то, что Михель был таким чудесным ребенком - здоровым, живым, непоседливым и разговорчивым настолько, что один он утомлял окружающих больше, чем их могли бы утомить десять обычных детей! - в общем, несмотря на все очевидные достоинства этого замечательного ребенка, Лизе-Лотта не переставала печалиться о том, что у нее нет своих детей. Она очень любила детей. Всегда. И ей хотелось самой познать это ощущение когда внутри тебя зарождается и растет новая жизнь. Чтобы малыш брыкался ножками в ее животе, чтобы их сердца стучали совсем рядом... Эстер пыталась утешить ее, утверждая, что беременность - это боль и тошнота, а затем следуют роды - еще худшая боль, а затем кормление, что тоже не очень-то приятно. Но Лизе-Лотта не утешалась. Ради собственного ребенка она готова была пережить любую боль... Михель звал ее мамой, но все-таки он не был собственным. И, несмотря на то, что он один утомлял ее больше, чем могли бы утомить десять детей - во всяком случае, так говорила его бабушка Голда Лизе-Лотта все равно чувствовала какую-то пустоту в сердце. И пыталась заполнить ее, возясь со всеми знакомыми малышами.