Елена Проклова - В роли себя самой

• Название: В роли себя самой
• Автор: Елена Проклова
• Жанр: История

---

Итак, надо бы всеми силами искать в поступающем заинтересованность и жажду состояться. Если они есть, то тогда уже свое слово скажет талант в его истинном значении. А пока что, говоря о таланте, мы на самом деле говорим об одаренности, о готовой способности и умении хорошо читать вслух художественный текст, выразительно рассказывать басню, передавать настроение стихотворений или копировать заданную манеру, штрихи поведения других людей. Но повторяю: это только одаренность, это - фора, кому-то из абитуриентов заранее данная. Не всегда ее хватает надолго, а потому она вовсе не главный критерий.

Талант - желание, энергия. Если одаренность и талант даны одновременно, то это идеальный вариант. А если порознь, то талантливый на своем пути обязательно обгонит одаренного, раньше или позже. О себе я могу сказать наверняка, что я в этом смысле была талантлива. И справедливость требует признать, что при этом - менее одаренна, чем многие. Не эта ли разница создала мне столько проблем, что я решаю их до сих пор?

Но не могу не решать. Ведь есть серьезные предложения, чтобы мне в свою очередь заняться преподаванием. Что означает: отбирать, влиять, решать чужую судьбу в какой-то мере. Взяться за это я не смогу, не покушаясь на традицию. Даже больше - на семейную традицию.

А в этом смысле МХАТ до сих пор - семья. Семью, где ему расти, ребенок не выбирает. И не принято давать детям сравнивать, допускать мысль, что другая семья в чем-то лучше. Семейный круг должен быть замкнутым. Он, наверное, по своему определению не может быть другим.

Александр Блок писал в поэме "Возмездие":

И заколдован был сей круг,

Свои словечки и привычки,

Над всем чужим всегда кавычки

И даже иногда испуг.

Очень точно, если соотнести этот образ с атмосферой МХАТа. Там - шоры на глазах, там - отрицание всего не нашего, другого. А молодому поколению, любому, только дай возможность что-нибудь поотрицать, от чего-то демонстративно отвернуться. Тем более, когда есть что хвалить. А оно было, еще бы: лучший театр всех времен и народов...

Как я ни чувствовала постоянное недоумение по поводу своего ученического состояния, но все равно оставалась вместе с остальными, которые без перерыва варились в своем собственном (но по мхатовскому рецепту) соку. Этому дополнительно способствовал режим наших занятий. Кроме полного набора общеобразовательных гуманитарных предметов, была масса специальных: мастерство, речь актера, сценодвижение, танец бальный и современный, фехтование, верховая езда (кто может - и вождение) и так далее. А поскольку обучением по спецпредметам занимались актеры МХАТа, то студентам все время приходилось подстраиваться под их график, в котором большее место занимали репетиции и спектакли.

С половины девятого утра до одиннадцати вечера наше время принадлежало не нам, а МХАТу. Такое было расписание. Ведь наш преподаватель, артист, мог прийти и вести занятия после спектакля или отыграв первый акт. Поэтому мы находились при театре целый день, учились с большими промежутками, которые проводили когда где - главным образом в кафе "Шоколадница" на Пушкинской улице. Напротив был пивной бар, где тусовалась мужская часть курса. Для постороннего глаза и там и там мы растворялись в общей массе, ведь каждый курс школы-студии - это от силы тридцать человек. Но сами мы чувствовали свою обособленность, замкнутость на себе. Как я уже сказала, это прививалось как исподволь, так и специально. И обрамлялось по очень жесткому трафарету, свято налагавшемуся на обучение будущих артистов.

В течение первого и второго курсов меня не раз собирались выгонять. Ко мне всегда было много претензий, больше чем к кому бы то ни было. А выгонять хотели, главным образом, вот за что:

- Нет, что это такое, в самом деле! Ей дают задание... А она берет и играет. Нет бы подумать, подготовиться - берет и играет!

Еще то и дело слышалось:

- Киношница! Все быстро, все сразу. А где работа? А где домашние размышления? Где работа с карандашом и тетрадью? Распределение по роли? Надо же обо всем сначала подумать!

Подумать... Хорошо! Конечно, как же можно играть, не подумавши например, над ролью в целом? Но мне играть не захочется, если сначала я "подумаю" о том, что должно исполняться экспромтом. Или экспромт - это обязательно "от лукавого"? Нет, есть ситуации, ждущие именно экспромтов. И есть в конце концов личный азарт, особый интерес: есть способ сразу, а по силам ли мне им воспользоваться?

Если мне, например, дали такой этюд: проезжает царская карета, а я калека, нищий, юродивый. И мне надо попросить милостыню - не просто попросить, а чтобы ее обязательно подали. Конечно, я бросалась выполнять задание через секунду. Ведь, по-моему, сама ситуация диктовала: быстро делай! Вот карета едет - а вот она уже проехала, ищи-свищи ее. У нищего есть шанс, но нет времени на домашнюю работу с тетрадкой...

И вот я мгновенно все это делала, а на художественном совете получала чуть ли не "два". Почему? Потому что опять все то же: надо было подумать. Приходите завтра. А завтра я вообще ничего не хочу, мне неинтересно.

Меня во многом выручил тогда Олег Николаевич Ефремов. Он очень хорошо понимал, что резвому коню тошно быть на привязи. Начиная со второго курса я играла в массовке и в маленьких эпизодиках мхатовского репертуара. А на третьем курсе он вообще взял к постановке большую пьесу, в которой играли все выпускники студии, и меня туда пригласил, дал мне большую роль. То есть во МХАТе я была задействована очень быстро. В процесс работы, а не подготовки к работе.

У меня до сих пор "подготовка" стопорится, если она чисто умозрительная. Я не умею долго готовиться, прикидывая без практики: лучше сделать так - нет, лучше этак... Для меня лучше, чтобы хоть понемногу, но каждый день - работа. Такое у меня качество во всем, постоянная черта характера.

Я и влюбляюсь так же, сразу. Всерьез. Постепенно же влюбиться в человека, присмотревшись и осознав, что там в нем, какое такое внутреннее содержание,- это не про меня. У меня другой внутренний процесс. Школу-студию я... тоже люблю. Но эта любовь глухонемая: я не слышу, что говорят мне, и не могу сказать, чтобы меня услышали.

Сложно все это объяснить. Потому что МХАТ - это МХАТ! Это М! Х! А! Т!!!

Еще так свеж у всех в памяти столетний юбилей театра. На его фоне (впрочем, даже юбилейный фон не обязателен) очень легко представить себе, как в соответствующей обстановке происходит торжественное перечисление: здесь выступали, учились или преподавали такой-то, и другой такой-то, и такая-то, и далее, далее - каждый раз получается очень внушительный список. И на каждом имени интонация говорящего становится все более звучной, фанфарной.

У многих выпускников МХАТа одно и то же трудновыразимое ощущение. Думаю даже, что оно есть у всех, но кто-то не отдает себе в нем отчет. Об этом ощущении мы говорили с Владимиром Высоцким, тоже окончившим школу-студию:

- МХАТ, его школа, где учились...

- Эта студия, которая дала миру...

- Эта блестящая школа, которая при лучшем театре...

- В ней наши педагоги, которые...

Многоточия проставлены не произвольно. Это не обозначения пропущенного, не пробел в памяти. Это пример устной речи любого выпускника МХАТа, говорящего о своей школе-студии. Многоточия - способ передать то, что уходит в междометие, в мимику, в жест. Но не в слова. Слов нет. Все настолько высоко, что попросту нереально.

- МХАТ - о, махатма! Ах! М-ммм!

Не только выпускники-студийцы, так мы все говорим о Московском художественном академическом театре.

А надо говорить правду. Всего лишь. В ней нет ничего от срывания масок и каких-то там разоблачений. Просто не надо, не надо, не надо, чтоб непременно каждый выпускник вписывался в уже готовый рассказ о МХАТе. Рассказ должен, как ему положено по определению, состоять из слов, слова из букв. И далее - очень простой, очень естественный процесс: каждое слово собирается из своего набора букв, а из слов в свою очередь собирается рассказ - каждый раз другой, свой, абсолютно неповторимый.

И чтобы не было так: вот актер, он работает, играет. А о нем говорят:

- Не-ет, это же вахтанговская школа! Это нам не надо.

Вахтанговская? Сравнимая с мхатовской по категории "лучше-хуже"? Нет, хоть убейте - ничего не понимаю, до сих пор не могу понять.

Зачем насильно работать с актером? Зачем этого насилия так много на каждом шагу? Вспомнить хотя бы распределение ролей. Ставят пьесу, дают роль - от нее нельзя отказаться. Сейчас многие театры ушли от этого, больше в них роли не распределяют так, как по партийной линии - общественную нагрузку. Но сколько раз это проделывалось раньше!

Я всю жизнь страдала от распределения во МХАТе. Давно окончила студию, была одной из ведущих актрис театра, переиграла огромную часть его репертуара, и ничего не могла поделать, когда заставляли брать роль. И теперь я могу перечислить всего три-четыре роли, которые я играла с удовольствием. Все остальное было постоянным насилием. Как я рыдала, вынуждаемая играть то, что мне не нравилось абсолютно... Как бунтовала: я себя уважаю и люблю как актрису, и я не буду играть это, унижая свою профессию... Какие выдумывала предлоги, чтобы хотя бы сегодня, один вечер, не играть то, что играть было противно...