Анри де Ренье - Полуночная свадьба

• Название: Полуночная свадьба
• Автор: Анри де Ренье
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-8189-0700-7

Милая и нежная сирота Француаза де Клере, поселившись в доме своей тетки, попадает в водоворот светской жизни. За ее руку и сердце начинается отчаянная борьба. Слухи, интриги, козни сплетаются в изящную паутину, которая опутывает неискушенную юную особу. Сможет ли Француаза пройти через все испытания, распознать настоящую любовь и стать счастливой?

---

Он молчал. Она снова заговорила:

— Ах, я понимаю! Одинокая девушка, без родителей, без состояния! — Г-н де Бокенкур сделал движение. Она прибавила: — О, я знаю, что вы мне скажете. Вы хотели воспользоваться случаем, чтобы испытать, правда ли то, что обо мне говорят! Дала ли я вам повод думать, что девушка вроде меня способна выслушивать человека, подобного вам? — Она смерила его презрительным взглядом. Он улыбнулся своим красноватым лицом.

— Сударыня!

— Прощайте, сударь, моей ноги не будет больше в вашем доме. — Она остановилась на минуту, и слезы выступили у нее на глазах. — Я не могу запретить вам показываться у меня, г-н де Бокенкур, вы это знали и низким образом мне об этом напомнили.

Г-н де Бокенкур отступил, чтобы дать ей пройти. На галерее она с минуту задержалась, облокотись на деревянные перила. Орган замолк. Она спустилась по лестнице с г-жой де Гюшлу. Оказавшись внизу, она прямо направилась к дивану, где г-жа Бриньян все еще пребывала в обществе г-на де Пюифона.

— Едемте домой, тетушка.

— Здорова ли ты, Франсуаза? Как ты бледна!

И тут в мастерскую вошел виконт де Серпиньи — маленький светловолосый человечек лет сорока, но на вид меньше того. Его волосы разделялись пробором на две неравные части. Тонкий нос и усы стрелками придавали его лицу коварное и вежливое выражение.

Г-жа де Бокенкур поспешила навстречу своему учителю.

— Вы ее принесли с собой? — взволнованно спросила она.

Де Серпиньи обернулся к слуге, который нес маленький ящичек, открыл его сам и бережно вынул из него вазу в форме полого плода с острыми гранями и эмалевой корочкой богатого красноватого тона с золотым отливом. Все стали выражать восхищение. Г-н де Серпиньи вертел его между пальцев, чтобы его лучше могли разглядеть. Г-жа Потроне внимательно рассматривала его через стекла лорнета.

— Каково мнение девицы де Клере, внучки великого стекольщика? — Г-н де Серпиньи проявлял деланное внимание к Франсуазе из-за ее артистического предка. — Наше искусство несколько грубовато рядом со стекольным. У нас нет магической палочки. Обжигать — далеко не то, что выдувать. Стекольное искусство — божественная игра, тогда как керамика — земное ремесло.

Г-н де Серпиньи криво усмехался, вращая в руках красноватую вазу, эмалированная поверхность которой золотилась металлическим отливом.

В карете, отвозившей их на улицу Вильжюст, г-жа Бриньян вздохнула:

— Какой очаровательный вечер! Г-н де Пюифон в самом деле очень мил!

Франсуаза ничего не ответила.

Г-жа де Бокенкур собиралась лечь спать. Она отослала горничную и стоя надевала ночную рубашку, когда услышала царапанье у своей двери. Не оборачиваясь, с головой, окутанной батистом, она спокойно сказала:

— Это вы, Фульгенций? Входите же. — Г-н де Бокенкур показался на пороге. — Присядьте.

Она оперлась коленом на простыню. Ее красивый зад напряг тонкую ткань сорочки. Улегшись в постель, она поправила подушку. Г-н де Бокенкур в халате сидел на низеньком кресле, протянув свои тяжелые ноги. Почесав затылок, он проговорил:

— Мне кажется, Жюльетта, что я сделал одну глупость. Вот…

— Ну, расскажите, Фульгенций.

Вытянувшись под простыней, г-жа де Бокенкур тихо поглаживала под кружевами свою красивую грудь, похожую на один из тех спелых плодов, которые она так усердно старалась изобразить на натянутом холсте тщательно выбранными кисточками и смешанными красками.

Глава четвертая

Маркиз де Бокенкур не стал бы, пожалуй, плохим человеком, если бы он обладал иной внешностью. Его всегда некрасивое лицо стало окончательно уродливым в возрасте, когда лицам придает известную прелесть уже сама молодость, заставляя забывать о несовершенстве природы. Г-н маркиз де Бокенкур в семнадцать лет уже был физически крепок и неплохо сложен, но он не имел успеха у женщин. Первые неудачи ожесточили его, но не заставили упасть духом. Он начал вести распущенную жизнь и искал мимолетных развлечений, волочась за всеми, невзирая на внешность. Не было ни одной, коей бы он не шепнул на ушко на всякий случай какую-нибудь непристойность или гадость. По опыту он знал, что самые недоступные и деликатные не остаются бесчувственными к грубым речам. И иногда он мог похвалиться плодами такого поведения, а иной раз, напротив, оно стоило ему тяжелых уроков, воспоминание о которых отравляло его существование. К тому же возникли и другие заботы. Их причиняла ему его бедность.

Отец Бокенкура, убитый еще молодым на дуэли, оставил сыновьям более чем скромное состояние, а Фульгенций де Бокенкур хотел богатства. Деньги делают жизнь легкой. Кроме того, он хотел гордиться своим именем, которое считал славным. Выгодный брак в таких случаях — наилучшее средство поправить дела, но он никогда о нем не думал и не чувствовал себя способным к нему. Его младший брат, граф де Бокенкур, казался более к нему пригодным.

Будучи на восемь лет моложе Фульгенция, Луи де Бокенкур обладал очаровательной внешностью, кроткой душой и слабым характером. Ему, следовательно, и надлежало восстановить благополучие рода. Целиком находясь под влиянием своего старшего брата, он на все смотрел его глазами. Последний и взялся его женить и женил. Де Бокенкур долго и трудно искал невесту. В конце концов его выбор пал на девицу Жюльетту Дюруссо, дочь г-на Дюруссо, промышленника, честного фабриканта сукна из Рубэ. Маркиз де Бокенкур, в сущности, желал чего-нибудь лучшего и искал состояния более прочного, чем коммерция, но пришлось довольствоваться добрым «сукноделом», как он его называл. Г-н де Бокенкур любил такие словечки в старинном стиле. Впрочем, г-н Дюруссо дал своей дочери внушительное приданое. Маркиз де Бокенкур сам руководил составлением условий брачного контракта своего брата и позаботился, проявив такую требовательность, что г-н Дюруссо сначала заупрямился, но потом согласился. Девица Дюруссо, видимо, не оказалась бесчувственной к красивым глазам своего жениха. Со своей стороны Луи де Бокенкур влюбился в свою невесту и радовался тому, что женится на девушке не только богатой, но и красивой. Девица Дюруссо вскоре заметила власть, которую маркиз де Бокенкур имел над своим младшим братом, и вместо ревности преисполнилась к нему признательности. По сути он сделал ее аристократкой — графиней де Бокенкур. Она считала себя обязанной ему своим счастьем, и таким образом влияние г-на де Бокенкура на его брата еще более усилилось.

Став хозяином положения, он проявлял его до конца. В его обществе и под его охраной молодые супруги совершили свое свадебное путешествие. Г-н де Бокенкур не отставал от них ни на шаг, вмешавшись сразу, окончательно и прочно в их новую жизнь, со всеми интимными сторонами ее, вплоть до обыкновения входить в любую минуту в их комнату и спать по соседству с ними, можно сказать, при открытых дверях. Молодая женщина, увлеченная новизной своего замужнего положения, даже не заметила такого вторжения третьего лица. Г-н де Бокенкур торжествовал.

По возвращении из путешествия они поселились вместе в особняке на Анри Мартен, Г-н де Бокенкур купил его и меблировал за счет юной четы. Он выделил в нем для себя отдельное помещение и столовался вместе с ними. Кстати, всем хозяйством руководил лично он. Молодая г-жа де Бокенкур находила весьма приятным хозяйничанье своего деверя. Мало-помалу он распространил его на все, управляя всеми делами семьи.

Молодая женщина даже примирилась с его языком и манерами. Папаша Дюруссо, сукнодел, выражался подчас весьма свободно, чтобы не сказать более, поэтому его дочь видела в поведение и речах г-на де Бокенкура отцовскую грубость. Такое сходство стало причиной ее любви к деверю, который обращался с ней весело и просто, и потому перед ним тоже не стеснялась.

В течение четырех лет все шло хорошо. За это время г-н Дюруссо умер. Оставленное им наследство оказалось значительным. Г-н де Бокенкур прибрал и его к рукам. Луи де Бокенкур разделял удовлетворение своего брата. Его виды не шли дальше наслаждения, которое ему доставляло тело его жены. Г-н де Бокенкур в свою очередь продолжал заботу о брате и о всех делах семьи. Каждый день он регулярно наведывался на кухню, прохаживался, приподнимал крышки кастрюль и наклонял над печью свое широкое красное лицо, как если бы в нем возродился дар к первоначальному ремеслу деда его Базуша, повара графа Прованского.

Однажды, возвратясь с кухни, г-н де Бокенкур узнал, что привезли домой его брата, который почувствовал себя плохо на улице. Поспешно вызвали врача. У Луи де Бокенкура заболело горло. К вечеру обнаружилась сильнейшая лихорадка. Пять дней спустя он умер. Отчаянию г-жи де Бокенкур не было предела, и в продолжение трех лет она никому не показывалась. Ей тогда исполнилось двадцать пять лет. Она прожила замужем четыре года. Когда она снова появилась в свете, то выглядела по-прежнему красивой, пухлой и свежей, но ее веки, бывшие всегда чувствительными, теперь немного покраснели.