Елена Арсеньева - Семь цветов страсти

• Название: Семь цветов страсти
• Автор: Елена Арсеньева
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-251-00023-5

Она создана для любви и успеха! Но не сложилась блестящая карьера, не удалось личное счастье.

В отчаянии Дикси Девизо заключает рискованный контракт: в течение полугода за ней постоянно будет следить камера. Но молодая женщина и не догадывается, что играет свою последнюю, трагическую роль. И только необыкновенная любовь, которая дается избранным, помогает Дикси спасти свою жизнь и обрести настоящее счастье.

---

Увы, эти мужчины, блиставшие в свете софитов, неизменно теряли пыльцу со своих крылышек, перенесенные в атмосферу житейской реальности.

Дикси исполнилось двадцать восемь. Ее сердце и тело оставались свободны.

Она жила в Риме уже неделю, снимая номер в средней руки отеле, куда наведывалась лишь изредка. Продюсер фильма, пригласивший ее на пробы, предложил Дикси собственную виллу в северо-западных окрестностях столицы. Она предпочла сохранить независимость, зная, что второго отказа стать его супругой Кармино Римини не перенесет. Ему перевалило за пятьдесят, и наличие цветущей красотки в качестве жены наверняка не помешало бы ни карьере, ни состоянию здоровья. «Ты согреваешь мою постель и улучшаешь пищеварение. Я без ума от тебя, дорогая», — шептал Кармино, наверняка уже запасшийся обручальным кольцом. Дикси наигрывала пылкую страсть, досадуя на мужскую доверчивость, — как мог этот импотент, лысый неврастеник, страдающий запорами, возомнить себя ее возлюбленным? Или же он просто покупал Дикси, поддерживая иллюзию пристойного добрачного флирта?

Так или иначе, но Дикси мечтала о той минуте, когда, подписав контракт на роль медсестры в очень серьезном, высокохудожественном фильме об итальянском Сопротивлении, заявит Кармино: «Я так занята работой, что забываю решительно обо всем. Разве я что-то обещала тебе, милый?» И упорхнет на свободу. Но произошло неожиданное — клетка захлопнулась. Ключи от нее небрежно сунул в карман выгоревшей гимнастерки двадцатилетний капрал, только что вернувшийся с воинской службы.

Чак Куин приехал в Рим из Голливуда, где попытался пробиться на экран. Сын фермера из Миннесоты со школьных лет бредил кино, оклеивая фотографиями актеров стены своей комнаты. Чарльзу повезло — он вымахал верзилой, имел широкую улыбку, полную простецкого обаяния, и густую смоляную шевелюру, всегда казавшуюся небрежно всклокоченной. В армии Чак поднакачал мускулатуру и даже получил приз на конкурсе культуристов. Девушки, липнувшие к сексапильному парню, как мухи на мед, подкрепили убежденность Чака, что он готов к завоеванию экрана. Но в Голливуде таких, как он, оказалось полным-полно — белозубые «качки», мечтавшие о роли супермена, заполонили приемные всех киностудий.

Один из киношников, проникнувшись неожиданной симпатией к застенчиво потевшему в своей армейской амуниции парню, отправил его с рекомендательным письмом в Рим к своему приятелю, набиравшему актеров для фильма из военных лет. «Мы прошли с Полом Вьетнам, — сказал новый знакомый Чаку. — Мы были совсем такими, как ты, малый».

Но Пол не разделил ностальгических чувств своего голливудского коллеги, заявив, что Чак совершенно зажат и уж лучше снимать настоящее бревно, чем бревно в форме капрала.

Послав его куда подальше, багровый от обиды парень выскочил из павильона, где проходили пробы. Денег у него хватало лишь на дорогу домой и хороший обед с сосиской и пивом. Конечно, оставалась надежда подзаработать — уверяли же, что в киномире полно престарелых богатеньких дам, ищущих, кому бы отдать лишние монеты и свои перезрелые прелести.

Войдя в пиццерию на территории студии, Чак воинственно огляделся, выискивая необходимую миллионершу.

— Эй, иди сюда! — поманила его сидящая за столиком золотоволосая девушка. Чак повиновался, рассматривая ее лицо, казавшееся знакомым. Впрочем, здесь, на территории римской «фабрики грез», все красотки могли оказаться звездами.

— Я тебя заметила там, в павильоне. Я тоже приехала на пробу к Полу. — Девушка налила себе минеральную воду. Перед ней стоял начатый овощной салат и тарелка с ломтем горячей пиццы. — Закажи себе что-нибудь покрепче. Я же вижу — тебя вышибли. Дикси, — представилась девушка, и Чак подумал, что ей не больше двадцати трех и что она решительно кого-то напоминает. — Дикси Девизо. Ты, наверно, танцевал под «Берег мечты».

Чак подскочил.

— Вспомнил! Ух ты! «Берег мечты», «Королева треф» и еще… — Он недоуменно замолк, соображая, сколько же лет той, в которую он влюбился еще низкорослым школьником.

— Не напрягайся. Больше ничего серьезного не было. И мне уже двадцать восемь. А тебе?

— Двадцать один. Скоро исполнится, — покраснел он, отчетливо вспомнив, что не только танцевал под «Берег мечты», но и приобретал свой первый сексуальный опыт, глядя на портрет полногрудой «дикарки».

— Вспомнил что-то забавное? — проницательно прищурилась Дикси. Чак понял — скрывать ничего не стоит. Конечно же, синеглазая колдунья, приходившая к измученному воздержанием солдату в горячих снах, знает о нем все.

— Я всегда хотел тебя. С тех пор, как стал соображать что к чему. И сто раз имел. Конечно, в мечтах. — Неловко толкнув столик, Чак опрокинул бутылку с кетчупом — алый соус залил его брюки. Схватив салфетку, Дикси приложила ее к месту аварии и задержала руку, почувствовав, как растет под армейскими брюками жезл неукротимой страсти. Она рассыпчато засмеялась и покачала перед его носом машинными ключами с фирменным брелоком «ягуара».

— Придется тебя подвезти. Боюсь, на улице тебя арестуют — здесь не принято мазать красным гульфик. Только у террористов.

— У меня очень плохая гостиница, — соврал Чак, оставивший чемодан в камере хранения аэропорта.

— Я тоже живу далеко не шикарно. Но душ и горячая вода есть. Устроим хорошую постирушку, — пообещала Дикси.

Через полчаса они повалились в узкую кровать, со стоном прорываясь друг к другу сквозь нелепые кордоны одежды. А еще через час Дикси поняла, что вновь встретила Ала. Только они перепутали время, поменявшись возрастом и опытностью.

Чарли оказался очень забавен. Простоватого мальчишку, млеющего перед кинодивой, казавшейся ему недосягаемой, поминутно оттеснял уверенный в своей силе мужчина, властно стремящийся к обладанию. Конечно же, Чак родился наглецом и победителем, но пока еще лишь догадывался об этом.

Грудь Дикси — слишком большая для того, чтобы быть упругой, но сохранившая девичью гордую форму, потрясла Чака. Он не раздумывая ринулся к ней и ни на секунду не упускал из внимания за все время продолжительных боевых действий. Лишь скатившись с влажного женского тела в финальной истоме, он оставил игрушку. Дикси рассматривала лежащего с закрытыми глазами парня, оценивая свое новое приобретение. Сильное тело смуглого брюнета, еще не покрывшееся зрелой растительностью, было прекрасно здоровой свежестью юности и точностью пропорций, соответствующих новым идеалам мужской красоты. Уже в бедрах, выше и мощнее в груди, чем микеланджеловский Давид, он, несомненно, мог рассчитывать на карьеру фотомодели. Лицо из тех, что «нравится» кинокамере, — крупные, мужественные черты отличались своеобразным, запоминающимся обаянием, граничащим с некрасивостью. Но именно отклонения от идеала — подчеркнуто тяжелый подбородок, слегка приплюснутый нос боксера, сочетающиеся с приметами игрушечной красивости — пухлыми капризными губами, длинными женственными ресницами и живописными кудрями, создавали своеобразный «букет», называемый шармом.

Дикси осталась довольна ревизией ценностей своего партнера, отметив, что с атрибутами мужественности у малого ситуация более чем благополучная. Учитывая его темперамент и бойцовский задор, можно было составить почти безошибочный прогноз: Чак может занять на киноэкране довольно значительное место, даже если и не проявит особых актерских дарований. И уж что совершенно неизбежно — станет любимцем дам любой возрастной категории и разного социального положения.

Склонившись над дремлющим дружком, Дикси поцеловала его в лоб, словно скрепляя печатью благословения составленный ею вердикт. Ресницы парня дрогнули. Не открывая глаз, Чак прижал Дикси к себе, спрятав лицо в горячей ложбинке тяжелой груди.

— Они у тебя настоящие? — пробормотал он, ловя губами соски. — Я имею в виду — это не силиконовые?

Дикси рассмеялась.

— А разве ты еще не понял?

— Н-нет… — Чак изучающе помял нежные полушария.

— Раз ничего не понял, значит, обмана нет. Кроме того, надо доверять сплетням. Наши журналисты точно знают, где у кого протез. Про меня они уже десять лет талдычат только одно — «восхитительная натуральность!»

— Потрясающе! — восхищенно сверкнул он глазами. — Ты настоящая звезда! Я думаю, у секс-бомбы, которая… которая сделала карьеру и нравится публике, все должно быть настоящим… — Чак облизал губы и задумался. — Я ведь тоже гормоны не глотал — честно качал мышцы. Когда тренажеров не было — таскал камни. — Сжав кулаки, он продемонстрировал мышцы торса. — Но киношникам я не нравлюсь.

— Глупости, ты еще ничего, в сущности, не пробовал по-настоящему. Даже эту штуку.

Под взглядом Дикси жезл Чака повел себя, как кобра, поднимающая голову из корзины. Вспомнив безукоризненную и пресную в своей гимнастической отточенности сексуальную технику женевских партнеров, Дикси с восторгом поняла, что Чак никогда не станет таким, cколь бы высокому мастерству эротических игр ни обучат его подруги. Его природная грубая страстность отличалась от приобретенной техничности городских «жеребцов», начитавшихся специальной литературы, как живое тепло ее груди от безукоризненности силиконового протеза.