Эжени Прайс - Свет молодого месяца

• Название: Свет молодого месяца
• Автор: Эжени Прайс
• Издательство: МСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-7109-0016-8

«Свет молодого месяца» — правдивая история о семье американских плантаторов. Штат Джорджия первой половины XIX века — место и время событий, разворачивающихся вокруг главного героя Хорейса Банча Гульда, на примере жизни которого раскрывается история становления государственности США.

---

— Можно подать чай? — спросил Хорейс.

— Нет, спасибо, мистер Гульд. — Мэри Эббот засмеялась. — Мы, правда, не собираемся долго сидеть и не хотим, чтобы ваш обед остыл.

Миссис Шедд была необыкновенно молчалива, просто потому, что была занята осмотром — внимательно рассмотрела подушки на стульях, украдкой провела пальцем по деревянным ручкам, проверяя, нет ли пыли, и оглядывалась, пытаясь разглядеть, что делается внутри дома.

— Это ваше первое посещение Блэк-Бэнкс, миссис Шедд? подчеркнуто спросил Хорейс.

— Что? О, нет, нет. Я посещала вашу невестку как можно чаще. Ей, видимо, были нужны друзья, бедняжке. Знаете ли, ее прелестные руки так дрожали, что я думала, она уронит чайник, разливая чай, — просто потому, что его принес черный.

— Я знаю, — сказал Хорейс.

— Она боялась черных? — спросила Дебора.

Хорейс улыбнулся.

— Да, боялась. Это странно, не правда ли, мисс Дебора?

— Конечно, странно. Я их не боюсь, они мне нравятся.

— Мне тоже. — Он все улыбался ей. — Вы подросли, клянусь, барышня, с тех пор, как мы с вами так бешено скакали два месяца тому назад.

— О, мы никогда не придем в себя от этого ужасного убийства, мистер Гульд, — заявила вдова Шедд, сжав виски при этом воспоминании. — Надеюсь, надсмотрщик Батлера как-нибудь избавился от него, — тем или иным путем.

— Он сам избавился от себя вскоре после этого, мэм.

— Что?

— Да, бедняга перерезал себе горло и погиб от потери крови.

— Не слышала никогда о том, чтобы негр покончил самоубийством. Он был, наверное, не совсем в своем уме, — сказала Мэри Эббот с жалостью.

— Да, наверняка. — Хорейс повернулся к Деборе. — Сколько вам лет теперь, мисс Дебора? Или это невежливый вопрос со стороны джентльмена?

— Я с удовольствием скажу вам, мистер Гульд. Мне исполнится девять лет накануне Нового Года. — Она сидела очень прямо, сложив руки на коленях.

— Ну, я бы дал вам по крайней мере двенадцать лет! Вы очень взрослая для девяти лет.

Она улыбнулась.

— Вы здесь, правда, живете совсем один, в этом большом доме? Без какой-нибудь жены или каких-нибудь детей, или еще кого-нибудь?

— Без какой-нибудь жены или каких-нибудь детей, или еще кого-нибудь, — Хорейс засмеялся. — Но, знаете, мне это нравится. Ну, иногда мне скучно, но это дружественный дом. Он такой же дружественный, как старый дом, хотя существует всего лишь несколько лет.

— Вы всегда будете жить здесь один? — спросила девочка.

— Дебора! Хватит, милая, — ее тетя говорила твердо, но ласково.

— Мне нравятся ее вопросы. Очень в точку. Нет, мисс Дебора, я не смогу. Видите ли, Блэк-Бэнкс принадлежит моему брату и его семье. Они как-нибудь вернутся с Севера, и мое счастливое существование закончится.

Дебора сочувствующе сдвинула свои темные, вразлет, брови.

— О, мне так жаль.

— Спасибо, — сказал Хорейс.

— Честное слово, мне кажется, что вам действительно нравится жить здесь одному, мистер Гульд, — воскликнула миссис Шедд. — Как это странно для молодого человека. Неужели вы не находите, что без белой женщины, которая бы заставляла негров работать, невозможно содержать дом в порядке?

— Совершенно никаких хлопот, мэм. А я тоже люблю, чтобы дом был в порядке… Какая прекрасная весна, не правда ли?

— Весна? Да, до сих пор, да. Э… мистер Гульд?

— Да, миссис Шедд?

— Мужчины на острове о вас заботятся? Я имею в виду, они пригласили вас войти в их клубы?

— Нет, мэм.

— О! Как жаль!

— Совсем нет. Впереди еще масса времени. Мне нравится мое одиночество. Вы ездите верхом, мисс Дебора?

— О да, сэр. И мне кажется, я умею совсем неплохо.

— Тогда нам надо как-нибудь покататься вместе. Конечно, если ваша тетя Мэри позволит вам.

— Я не называю ее тетя Мэри. Я называю ее тетя Эббот. Можно мне поехать, тетя Эббот?

— Почему же нет, можно, Дебора, но я никогда не замечала, чтобы ты так много разговаривала, дорогая моя.

Миссис Шедд поерзала и сделала новую попытку.

— Пожалуйста, курите, мистер Гульд, если вам хочется.

— Благодарю вас, миссис Шедд, я больше не курю.

— Ах, вот что. — Она откашлялась. — Мы, наверное, кажемся вам страшно тихими и провинциальными после многих лет вашего отсутствия?

— Жизни на широкую ногу? — Хорейс ухмыльнулся. — Нисколько. Я говорил правду, когда сказал, что мне очень хорошо здесь, в Блэк-Бэнкс, в этот промежуток времени, пока не вернется мой брат. Вы наверняка не хотите чаю, дамы?

— Наверняка, мистер Гульд, — сказала Мэри Эббот, собираясь. — И нам давно уже пора домой. Идем, Дебора, дорогая, вставай. Мы скоро опять увидимся с мистером Гульдом.

Он распрощался с ними и медленно поднялся по парадной лестнице, заложив руки в карманы. Он был уверен, что это был первый из предстоящей в дальнейшем длинной череды посетителей. Теперь, когда у него побывала вдова Шедд, другие тоже захотят посмотреть, каков он не в кругу своей семьи.

Поднявшись на лестницу, он смотрел, пока экипаж не исчез из виду. Его будут оценивать, выясняя, какой след оставила на нем жизнь за пределами острова, но это его не раздражало. А раздражало предстоящее вторжение в его уединенную жизнь. Однако, покататься верхом с девочкой Эббот будет приятно, подумал он, и ему безусловно нравилась Мэри Эббот. Как всегда, его сестра оказалась права.

Глава XXIX

Главный гребец Джона Вилли сломал руку, и Джеймс Гульд предложил Джону поехать в лодке из Нью-Сент-Клэр, когда они с Хорейсом отправятся третьего декабря. В течение всех осенних месяцев работа на канале Олтамаха — Брансуик шла очень плохо. Казенные рабы постоянно бунтовали против Дэвиса, управляющего. Денег не хватало. Томас Батлер Кинг уехал в Бостон в надежде договориться о дополнительном финансировании. Члены-учредители не собирались с весны, и как ни тяжко было Джеймсу Гульду сидеть в тесном пространстве длинной, узкой лодки, он считал, что, раз Кинг уехал, ему следует присутствовать на декабрьском собрании вместе с Дюбиньоном, доктором Хассардом и другими в новом отеле в Брансуике.

— Как я рад, что ты едешь со мной, сын, — сказал он Хорейсу в то время, как гребцы направляли лодку — длиной в двадцать футов, выдолбленную из одного гигантского кипариса, — к пристани, где Джон Вилли ожидал их вместе с матерью.

— Я всегда любил поездку в Брансуик, — сказал Хорейс. — Во всяком случае, Мэри дала мне длинный список покупок на Рождество из магазина Хэррингтона. Да и интересно посмотреть на город. Когда я уезжал, это была лужица и кучка домов.

— Вероятно, Вилли едет, чтобы повидаться с адвокатом, — грустно сказал старик. — Джон так изменился за этот год.

— Очевидно, из-за неприятностей с Хассардом.

— Да. А ведь земля в действительности принадлежит Вилли. Всем это известно. Очень неприятно. Джон всегда был добрым, беззаботным человеком. Теперь он озлоблен. Совсем другой человек. Однако, не знаю, как бы я вел себя, если бы кто-нибудь попробовал заявить права на пол-акра моей земли.

Лодка приближалась к пристани. Они видели, как миссис Вилли обняла своего высокого темноволосого сына, тревожно задержав его чуть дольше обычного, и, когда он подбежал к краю пристани, чтобы вскочить в лодку, она махнула рукой и послала ему поцелуй.

Раз, два, нажми, — Ларней, хлеб пеки!
Раз, два, нажми, — Ларней, хлеб пеки!
Раз, два, нажми, — Ларней, хлеб пеки!
Мы плывем домой, голодные, как звери!

Водное пространство рек, принимавших прилив, отделяло Сент-Саймонс от Брансуика; лодка легко скользила по сверкающей голубой воде, и гребцы Гульдов пели свои незамысловатые песни; эта песня была посвящена Ларней — самой уважаемой женщине в общине Нью-Сент-Клэр. Хорейс и Джеймс аплодировали каждый раз, когда гребцы заканчивали очередную песню, но Джон Вилли сидел, уставившись в пространство, и только изредка улыбался из вежливости. В перерыве между песнями он разражался негодованием по поводу оскорбительного письма, которое доктор Томас Хассард написал его матери.

— Не может человек молчать, если грубят его матери, — кричал он, стуча по деревянной скамейке лодки. — Если суд этого не сможет уладить, то, клянусь Богом, я сам это решу.

— Постарайтесь сдерживаться, Джон, — советовал Джеймс. — Потеря самообладания ничем не поможет, раз имеешь дело с таким человеком, как Хассард. Он будет сегодня на собрании по поводу канала, и я советую вам не встречаться с ним. Вы — джентльмен, и ведите себя подобающим образом.

Хорейс мало говорил во время пути, но у него сердце болело за Джона Вилли, обозленного, раздраженного, и, видимо, лишенного надежды на помощь.

Пока его отец был на совещании, Хорейс ходил по Брансуику и наблюдал изменения, происшедшие в крохотном городке. В магазине Хэррингтона он нашел не только нитки, обшивки, простыни и беленые рубашки, заказанные Мэри, но и купил восемь голов сахара — пять для Розовой Горки и три для Блэк-Бэнкс, — три новых топорища и полдюжины метелок. В качестве традиционных праздничных рождественских подарков для негров он приобрел целый ряд вещей, которые им понравятся: большие ящики изюма, несколько половинок голов нерафинированного сахара, деревянные ведра, новый железный таган для Ларней, ленты, куски яркого ситца, имбирь, ящики сладкой гвоздики, пятьдесят фунтов леденцов, и различного цвета фланель, чтобы Мэри и их тетя могли шить одежду для детей, которые родились осенью у негров. Он нанял фургон для перевозки покупок к пристани и пошел назад к отелю с тем, чтобы там на веранде подождать отца на теплом декабрьском солнце. Сидя в белом плетеном кресле, он любовался большим, крепко построенным кирпичным отелем; трудно было поверить, что в Брансуике могло быть такое. Он смотрел, как люди входили и выходили из отеля; этот когда-то сонный городок, по-видимому, на самом деле начинал просыпаться. Внезапно он выпрямился. Двое мужчин шумно пререкались на другом конце веранды. Джон Вилли и доктор Хассард! В ту минуту, когда он определил, что это он, Хорейс увидел, что его отец и полковник Генри Дюбиньон вышли из внутренних помещений отеля и спешили к ссорящимся. Хорейс подбежал в тот момент, когда Джон Вилли ударил доктора Хассарда своей тростью по лицу и плечу. Он помог полковнику Дюбиньону развести их, увел Джона и усадил его в кресло.