Эжени Прайс - Свет молодого месяца

• Название: Свет молодого месяца
• Автор: Эжени Прайс
• Издательство: МСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-7109-0016-8

«Свет молодого месяца» — правдивая история о семье американских плантаторов. Штат Джорджия первой половины XIX века — место и время событий, разворачивающихся вокруг главного героя Хорейса Банча Гульда, на примере жизни которого раскрывается история становления государственности США.

---

— Тогда почему бы нам не пойти в церковь вместе? Я оставляю Хэрриет с няней. Во время длинной службы она ерзает Конечно, церковь всего на другой стороне улицы, но все-таки, неудобно даме идти одной.

Он подумал о семействе Лайвели и сразу отбросил их.

— Если мне можно идти с вами, это — я хочу сказать — огромная честь для меня.

— Хорошо. Тогда встретимся на парадном крыльце, скажем, в десять тридцать? Завтракать я не буду. Я никогда ничего не ем перед тем, как петь. Спокойной ночи, мистер Гульд. Увидимся завтра утром.

Хорейс посмотрел ей вслед, потом сел и постарался кончить сбой обед. Было трудно проглотить даже его любимый напиток из черной смородины.

Семейство Лайвели! Надо сегодня дойти до их дома и сказать, что он не придет к ним, чтобы вместе идти в церковь. Наполовину спустившись с крыльца, он вдруг вспомнил, что ему понадобится больше воды, побежал назад в дом, к черному входу, схватил ведерко и поспешил на Сент-Джулиан-Стрит, чтобы закончить дело с Лайвелами.

У их входной двери он почувствовал себя глупо, с пустым ведерком, но ему повезло. Он передал сообщение дворецкому, побежал назад, наполнил ведерко у колонки, и побежал, расплескивая воду, оставляя мокрый след, перескакивая через две ступеньки у входа в пансионате. Правда, он несколько замедлил шаги в передней, из уважения к ковру, но постарался подняться возможно быстрее в свою комнату, одолел три марша лестницы и начал приготовления к следующему дню.

Неприятности в Йеле казались теперь частью какой-то другой жизни. Он был готов встретить будущее. Человек может не бояться будущего, если у него такая жена, как Линда, а ведь она просила его проводить ее в церковь.

Глава IX

В это первое священное воскресенье она пела «О Ты, что Приносишь Добрые Вести», и ее присутствие и ее мягкое контральто внесли столько красоты в старую церковь из красного кирпича, сколько света внесло солнце позднего сентября. Они вместе вернулись в пансионат, и ему казалось, что ей приятно было, что он знал эту арию из «Мессии» Генделя.

Отныне единственной целью его жизни стало доставлять удовольствие Линде Тэтчер. Она не только освободила его от обязанности ходить в церковь вместе с семейством Лайвели; он был уверен, что, выполняя роль провожатого всеми уважаемой певицы, переехавшей в Саванну, он тем самым выделился и стал выше окружавших его посредственностей.

Он завтракал и обедал вместе с Тэтчерами. Когда девочка оставалась с няней, Линда иногда прогуливалась с ним под деревьями, росшими по обе стороны улиц в Саванне; как-то раз в воскресенье они катались два часа в экипаже, взятом напрокат, и разговаривали. Разговаривали часами, больше всего о нем. Он уже свободно рассказывал ей о себе. Очень уж легко было посвящать ее в свою жизнь. Было бы просто невозможно не рассказать ей о неприятностях в Йеле. А когда она предложила пойти вместе на могилу его матери на кладбище в Саванне, у него возникла полная уверенность, что она готова навсегда войти в его жизнь.

— Когда я с вами, миссис Линда, у меня такое чувство, как будто зажигается яркий фонарь, — сказал он ей однажды вечером в начале ноября, в то время, как они пили кофе после обеда в столовой мисс Плэтт; няня перед тем увела Хэрриет, чтобы уложить ее.

— Это очень красиво сказано, мистер Гульд, но абсолютно непонятно.

— Я искренне говорю, — упрямо уверял он. — Вы заставляете меня так всматриваться в себя самого, как мне раньше никогда еще не приходилось.

— Это хорошо? — Она улыбалась.

— Да, конечно. О, я совсем не хочу сказать, что мне нравится все, что я обнаруживаю, но вот после того, как я рассказал вам о случившемся в Йеле, у меня пропал скверный осадок от всей этой истории. Я теперь верю, что в жизни еще будет что-то хорошее. — Он тоже улыбнулся. — Я слишком серьезно отношусь к себе, не правда ли?

Линда откинула голову и внимательно всмотрелась в него:

— Да, вы серьезный юноша. Но это неплохо, — если не относиться серьезно к тому, что не заслуживает такого отношения, тогда можно справиться.

Он наклонился к ней.

— Миссис Линда, как вы считаете, мне следует вернуться в университет?

— О, я ни в коем случае не могу так вмешиваться в чужую жизнь!

— Я слишком много себе позволил, — подумал он и сказал уже не так серьезно:

— Просто я хотел сказать, что вы заставляете меня думать. Я был в полной растерянности тогда, когда мы с вами познакомились.

— Пока мы не начинаем думать самостоятельно, ничто не предстает в своем истинном свете. То, что мы узнаем, принадлежит нам. Вы — умный человек. Ни в коем случае не растрачивайте свой ум понапрасну. Но, знаете, я считаю, что мужчине — да, кстати, и женщине — совершенно необязательно стремиться использовать свой ум для каких-то крупных дел. Светлый ум нужен везде, во всех жизненных обстоятельствах. Как в широких сферах, так и в узких.

У него кровь прилила к лицу.

— Вы хотите сказать, что даже портовые клерки могут использовать свой ум?

Она поглядела на него с выражением искренней симпатии.

— Дорогой мой друг, я совсем не имела этого в виду. Я забыла, как вы молоды. Очень молодые часто бывают обидчивы. Извините, что я об этом забыла.

Хорейс понимал, что он ведет себя как молокосос. Отчаянно пытаясь восстановить их прежние дружеские отношения, он выпалил:

— Мне исполнится девятнадцать. Я не считаю, что это такая уж молодость, не правда ли?

Линда опять улыбалась.

— Да, — сказала она тихо. — Я, к сожалению, считаю, что это именно большая молодость. Видите ли, мне исполнилось тридцать пять. Я потеряла троих детей до того, как родилась Хэрриет.

Он считал, что ей может быть двадцать пять. Она внезапно оказалась женщиной среднего возраста, и это поразило и очаровало его. Неожиданно для него, то, что она старше на шестнадцать лет еще крепче привязало его к ней.

— Я вас поразила, не правда ли? — спросила она. — Вы считали, что я моложе, и, наверное, это должно мне льстить. Да, я, кажется, польщена.

На этот раз он не слушал, что она говорила, потому что он только и мог думать о том, как ему хочется обнять ее. Ему хотелось этого сейчас более, чем когда-либо.

— Возраст стал для меня чем-то второстепенным, — сказала она. — Важна внутренняя суть человека, а вы очень хороший, мистер Гульд. Она вздохнула: — Я старалась быть такой. Моя дочь стала целью, ради которой стоит жить.

Чаще всего Хорейс забывал о ее вдовстве, несмотря на то, что много времени проводил с ее ребенком. Мысли о том, что Линда принадлежала другому, вызывали у него страх и смущение, и он отбрасывал их. Но она помогла ему понемногу разобраться в себе, не постараться ли ему тоже помочь ей? Может быть, этой сильной, одинокой женщине нужно поговорить с ним?

— Миссис Линда, у вас именно тот возраст, какой нужен. И вы можете простить меня за то, что я так все время был занят собой? Я — ваш друг, и я считал бы честью для себя, если бы вы, когда вам захочется, доверили мне свои заботы.

Она ласково улыбнулась:

— Спасибо. Я почти забыла, что это такое. Я просто пою о своих горестях. Тогда людям только остается хвалить мой голос.

— Я помню первую песню, которую я услышал в вашем исполнении. — С энтузиазмом сказал Хорейс. — Это было «Что такое жизнь».

— Правда? Это моя любимая вещь, и меня осуждали за то, что я пела ее. Вдова, настолько бесстыдная, что выставляет напоказ свое горе или что-то в этом роде.

— Это жестоко!

— Конечно. Но жизнь часто бывает жестока. — Она слегка улыбнулась. — Так, значит, вы слышали, как я пела арию из «Орфея» Глюка?

— Я никогда не забуду ее. Я помню миф об Орфее и Эвридике с тех пор, как занимался Вергилием и Овидием.

— Как это хорошо, что вы помните. В глазах ее была ласка, нежность. — Это мне действительно приятно… А теперь мне надо пойти рассказать Хэрриет сказку на ночь.

Он опять нашел ее на уровне более высоком, чем уровень других женщин, и так он всегда будет приближаться к ней. Сердце у него забилось: она была довольна им. Между ними установилась новая связь. Было лучше, намного лучше говорить о ней, чем о себе. Он был ей нужен. Может быть, в следующий раз, когда они будут вдвоем, без девочки, она скажет ему больше. Проживи он и тысячу лет, ему не хватило бы времени, чтобы узнать все, что он хотел знать о Линде.

* * *

Когда Хорейс шел на работу облачным декабрьским утром, ему казалось, что это май и сияет солнце. Он был так счастлив, что не понимал людей, проходивших мимо него по Булл-Стрит, только здоровавшихся коротким кивком, или жаловавшихся на погоду. Сегодня вечером он и Линда будут наконец-то одни за обедом. Хэрриет должна была переночевать в гостях: не будет сказки на ночь, и Линда сможет долго сидеть в гостиной. Он почти все время думал о том, как вызвать ее на откровенный разговор, добиться, чтобы она рассказала ему все о своей жизни до того, как они познакомились. Желание узнать о ней побольше превратилось в навязчивую идею. Неважно, как больно ему будет слушать ее, это только углубит его чувство, его убеждение, что он ей нужен.