Джулиет Мид - Капкан любви

• Название: Капкан любви
• Автор: Джулиет Мид
• Издательство: Покровка
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-89259-009-7

Тедди Винингтон — молодая английская аристократка — оставляет службу в банке и начинает работать в сфере по трудоустройству. Новая работа круто меняет ее жизнь. К ней попадают доказательства финансовой аферы, имеющей целью разорение крупного респектабельного банка, и она становится невольной участницей дальнейших событий этой истории.

Тедди порывает с женихом, оказавшимся недостойным ее чувства, горько разочаровывается в новой внезапно вспыхнувшей страсти, но в конце концов все-таки находит свою настоящую любовь.

---

Вдруг все десять линий его телефона вспыхнули зеленым и замигали. Майк проигнорировал их — он не отрывался от экрана, быстро просматривая последние новости. Он прочитал их еще раз, уже медленнее. Нет, он не ошибся. Это было официальное сообщение.

В семь часов тридцать шесть минут вечера по лондонскому времени Норман Ламонт выступил с официальным заявлением казначейства и сообщил мировой прессе, что Великобритания приостанавливает действия на валютном рынке.

— Майкл! Фицджеральд требует тебя по пятой линии!

Майк нажал кнопку телефона.

— Да? Это Майк Мичинелли. — Майк сел на стул. Кажется, его вызывали домой. — Ты хочешь, чтобы я вернулся в Лондон, Фиц?

— Дьявольски. И немедленно.

— Большие новости, Фиц, ты слышал? О том, что случилось сейчас? Ламонт отступает, стерлинг падает — держу пари, что до 2,60, как по-твоему? Что за день, босс, что за день! Ты говоришь, шведы установили курс на пятьсот процентов? Неужели ты веришь этому?

— Майкл, я хочу, чтобы ты ушел из отдела.

— Ты разыгрываешь меня.

— Нет. Оставь отдел и иди в офис Ломбарди на шестой этаж. Там пусто, так как Ломбарди сейчас сидит за дверью моего кабинета. Иди туда и немедленно позвони мне по личному телефону. Понял? Сделай это немедленно.

Майк озадаченно тряхнул головой, положил трубку и, быстро пройдя через этаж сделок, вызвал лифт. Он поднялся на шестой этаж и дошел до углового кабинета Ломбарди. Секретаря Ломбарди не было поблизости. Майк вошел в кабинет, закрыл дверь и позвонил Фицу.

— Майкл, — сказал тот. — Это — то самое событие. Рынок пошел в том направлении, которого мы ждали.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, Фиц.

— Тогда слушай внимательно. Я скажу это только однажды. Ты не будешь партнером, Майк — ни в этом году, ни в следующем, ни до самого двухтысячного года. Мы хотим купить «Хэйз Голдсмит». Ты хочешь заработать много Денег. Я тоже. У нас одни и те же нужды. Все, что ты должен сделать — это позвонить Глории Мак-Райтер. Позвони этой суке и договорись с ней, чтобы она подтвердила, что заключила с тобой сделку сегодня, до четырех часов дня по лондонскому времени. Ты продал ей один миллиард фунтов по курсу 2,778 к немецкой марке — с этой ценой закрывался лондонский рынок — в четыре часа дня, сегодня. Сам выпиши документ на эту сумму, и она пусть выпишет такой же документ. Ты получишь пять миллионов фунтов премии к тридцать первому декабря. Ты меня слышишь? Пять миллионов фунтов! Сколько дать Глории, решай сам. Вы с Глорией можете делать все что угодно. Хочешь оставаться в банке — оставайся. Если захочешь вытряхнуться оттуда и начать собственное дело, я поддержу тебя.

Майк долго молчал.

— Фиц, мне все это очень не нравится, — ответил наконец он.

— Доверься мне, Майк. Тебе все это очень понравится. Я улажу все, что только ни придумает твоя дурацкая фантазия.

— А как быть с магнитофонными записями, Фиц? Все сделки записываются на ленту.

— Но не эта, Майк. Выслушай меня. Когда ленты берут, чтобы их прослушать?

— Когда сделка спорная.

— Правильно. Ну, а эта сделка не будет спорной. Ты зарегистрируешь ее, а когда завтра утром в «Хэйз Голдсмит» все выяснится, Глория подтвердит, что заключила ее, ведь так?

— Кто-нибудь может настоять на прослушивании лент.

— Никто не будет прослушивать ленту, Майк. Единственного парня, который может это сделать, нет в стране. Когда он вернется в Лондон, все уже закончится. Лента будет стерта, данные пропадут.

— Мне не нравится это, Фиц, — не соглашался Майк. — А если кто-то докопается?

— Об этом будут знать только три человека, Мичинелли. Ты, я и любезная дама. Уж не думаешь ли ты, что я проболтаюсь? Или ты думаешь, что Глория явится к боссу и скажет — эй, сопляк, посмотри, законно я протрахала твои деньги или это была жульническая сделка? Или, может быть, ты кому-нибудь расскажешь? Я в этом сомневаюсь. Не забудь — чем больше тянешь с делом, тем труднее его сделать. Итак, скажи мне одно, Майк.

— Что?

— Ты заключил сегодня сделку с Глорией Мак-Райтер?

Майк ответил не сразу. Он не мог даже размышлять. Его желудок мутило, в голове стучало — он отдавал себе отчет в том, что принимает жизненно важное решение. Чего же он хотел? Пять миллионов фунтов и пожизненную зависимость от Фица? Пять миллионов и возможность делать все, что захочется? Пять миллионов и свободу? Или дурацкий ноль и самоуважение?

— Разумеется, сегодня я заключил сделку с Глорией Мак-Райтер, — медленно произнес он.

— Прекрасно, Майк. Чем ты торговал?

— Я продал Глории миллиард фунтов стерлингов. Против немецкой марки.

— По какому курсу?

— 2,778 к немецкой марке. Курс, по которому закрылся Лондон.

— Во сколько ты заключил сделку?

— В три часа пятьдесят семь минут вечера, Фиц. Три пятьдесят семь.

— Ты хороший парень, Мичинелли. Счастливо тебе провести время в Нью-Йорке. Ты должен и впрямь хорошо провести этот вечер. Найди себе леди — можно и не совсем леди — и покажи ей, как ты умеешь хорошо проводить вечер. За меня. А затем срочно возвращайся в Лондон. Ну, не слишком срочно, прилетай назад в пятницу, о'кей? А пока нам лучше распрощаться, Майк. Для звонка тебе лучше всего использовать линию Ломбарда, понял?

— Да, я так и сделаю. Рад был поговорить с тобой, Фиц.

— Взаимно. Мне всегда приятно разговаривать с богатыми людьми. Пока, Мичинелли, дружище.

Алекс Фицджеральд положил трубку и набрал телефонный номер Кандиды.

— Это я. Наше дело наготове. Мы его сделаем на отступлении с валютного рынка. Тот парень уже нацелен. Теперь ты должна устроить один пустячок, Кандида. Вызови сегодня Малькольма из офиса и задержи его где-нибудь до завтрашнего утра. Любыми средствами. Завтра, около девяти утра, позвони Джоанне Френч в «Таймс» и расскажи ей, что случилось. Она распространит это для нас.

— Хорошо, договорились.

— Мы приехали, Кандида! Это заняло восемь лет, но мы это сделали! Вместе.

Кандида положила трубку. У нее не было чувства совместного достижения. Она чувствовала себя одинокой и была довольна этим. У нее были свои дела.

Когда Майк положил трубку, слезы обжигали его глаза. Что бы он только ни отдал — может быть, не пять миллионов фунтов, но что-нибудь еще — за то, чтобы иметь возможность позвонить кому-нибудь и попросить совета. Если бы он был с Тедди, можно было бы посоветоваться с ней. С кем еще он мог бы поговорить? Не с родителями — он не разговаривал с ними годами. Он даже не сообщил им о разрыве помолвки. В любом случае, они ничего не понимали в подобных ситуациях. Кому еще можно было позвонить? Знакомым торговцам? Невозможно. Кому-то из старых друзей? У него их не было. Были парни, с которыми он играл в покер, были парни, с которыми он играл в футбол, были даже парни, с которыми он пил — но не было никого, с кем бы он откровенно разговаривал.

Единственным человеком, которому Майк доверял, был Алекс Фицджеральд. Единственным человеком, которому он мог сейчас позвонить, была Глория Мак-Райтер. Майк отбросил волосы со вспотевшего лба и набрал ее прямой телефон. Он долго слушал гудки. Ведь должен кто-то оставаться в «Хэйз Голдсмит» — черт возьми, сейчас только восемь часов вечера, в самый драматичный день за всю историю валютной торговли. Они должны были кого-то оставить дежурить в отделе.

— Дд-а? — голос Глории звучал безжизненно.

— Глория, это Майк.

— Нн-у, знаешь… Как дела, Мичинелли?

— Все хорошо, Глория. Я хотел узнать, как у тебя дела.

— Ну, мы с боссом остались удерживать крепость. Мы немного выпили, чтобы отпраздновать…

— Отпраздновать?! Глория, ты, наверное, свихнулась. Какого дьявола вы празднуете?

— Мой босс празднует баснословные прибыли, которые мы, возможно, получим завтра. Он до того надрался, что думает, будто мы вылезем из этой истории пахнущими розой. У меня не хватает духа сказать ему, что его У-ВО-ЛЯТ. — Глория выговорила слово по складам, будто разговаривала с ребенком. — Лично я праздную свое опьянение.

— Так ты думаешь, что все кончено, Глория? — Майк заговорил, тщательно выбирая слова. Он знал, что их разговор записывается на магнитные ленты, установленные в телефонах комнаты сделок «Хэйза Голдсмита», и следил за каждым оброненным словом.

— Угу, — вздохнула Глория. — Все кончено. Мы пропали. Лучше бы я никогда не уходила из «Стейнберга», Мичинелли. Я сделала огромную ошибку.

— Разве это? А не то, что случилось в четыре часа?

— Четыре часа? — недоуменно спросила Глория. — Да, возможно, — она не могла вспомнить, что случилось в это время. Может быть, он намекал на то, что эти ублюдки решили отступить с рынка?

— Глория, у тебя есть с собой переносный телефон? — спросил ее Майк.

— Конечно.

— Переключись на него, о'кей? Мне нужно поговорить с тобой минутку.