Владимир Губарев - Секретные академики

• Название: Секретные академики
• Автор: Владимир Губарев
• Издательство: Алгоритм
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9265-0599-0

Сейчас Россия переживает не лучшие времена. После развала Союза в кризисе экономика и сельское хозяйство, здравоохранение, наука, образование… Разве что рапортуются успехи в добыче и продаже нефти. А еще лет двадцать назад с Россией считались. Но отблески той ее мощи и прежде всего достижения в науке и технике до сих пор сдерживают горячие головы Запада от агрессивных намерений.

Книга известного журналиста, писателя Владимира Губарева — о выдающихся ученых советской эпохи, чьи имена были связаны с ядерными исследованиями, освоением космоса, применением лазерных технологий… Это уникальный материал о «секретных академиках», укрепивших могущество нашего государства.

---

— И каков экипаж?

— Шесть человек.

— Иногда мне кажется, что ученые затевают некую игру, в которую включается все общество. Разве это не так?

— Возможно, такие эксперименты и были бы «игрой», если бы за ними не скрывались более сложные проблемы, чем даже полет на Марс.

— Что вы имеете в виду?

— Понятие: «нормальный здоровый человек». Возникла целая отрасль науки, которая этим занимается. Речь идет о резервах человеческого организма, о его способностях адаптироваться в окружающую среду. Много говорится о «здоровом образе жизни», то есть о том, что вредно курить, выпивать и предаваться другим соблазнам. Но целостной системы знаний о здоровье человека нет, и для ее создания требуются усилия не только медиков, но и представителей самых разных отраслей науки — от математиков и физиков до физиологов и химиков. Необходимо заботиться о здоровье нации, но не так, как это пытается делать государство сегодня. Сначала мы получаем больное поколение, а потом пытаемся его вылечить. Этот путь ведет только к деградации как отдельного индивидуума, так и нации в целом. Такие эксперименты, как экспедиция на Марс, помогают лучше понять и оценить резервы человеческого организма, а, следовательно, полнее раскрыть его возможности в борьбе с заболеваниями.

Академик Георгий Голицын Волнения моря и земли

Даже если занимаешься атмосферами других планет, рано или поздно проводишь исследования по обнаружению атомных ударных подводных лодок. Такова логика развития науки.

Упитанный пруссак полз по рукописи. Я попытался прихлопнуть его оттиском статьи из немецкого журнала, но неудачно — рыжий злодей пошевелили усами и исчез среди листов бумаги.

— Таракан? — спросил князь и академик. — Не обращайте внимания, в старых московских домах они неистребимы. Так на чем мы остановились?

И мы продолжили наш разговор. Теперь он коснулся рецептов настоек для водки, хотя мы потихоньку попивали виски — просто иных напитков в кабинете у академика не оказалось. Но виски был очень неплох!

— Правда, что вы лучше всех разбираетесь в водках?

— Это некая легенда, которая сложилась вокруг нашей фамилии очень давно. Однако я стараюсь ее поддерживать!

— Каким образом?

— Мой прадед, родившийся в 1847 году, к сорока годам был московским губернатором. Потом он, выражаясь современным языком, «не сработался» с генерал-губернатором, великим князем и ушел «в отпуск». Вскоре без его желания он был назначен губернатором в Полтаву. Он не принял это назначение и подал в отставку. Потом он пошел на выборную должность и три срока был городским главой.

— На должности Лужкова работал?

— Точно! Три года назад, когда отмечался юбилей Москвы, устраивали какое-то мероприятие в мэрии. И к этому дню была выпущена памятная тарелка, и на ней среди прочих изображены рядом мой прадед Владимир Михайлович рядом с Юрием Михайловичем Лужковым. Так вот. Кроме того, что мой прадед был государственным служащим, а затем на общественной работе, он был ботаником. Публиковался в научных журналах. После революции он даже получал паек как ученый, хотя и «третьего разряда»… Культура пития была развита в то время. Для изготовления водок использовался зверобой, почки разные, ошпаренная полынь и многое другое. Я перенял все это от отца, а он соответственно от деда. Каждое лето я собираю цветы зверобоя, других трав. Месяц я провожу в разных местах. Бывал в Германии, Швеции, и там собираю травы, так как у нас они поспевают позже… Ну а потом и разное самостоятельное творчество использую: настаиваю то на перегородках грецких орехов, то на кедровых орешках… На перегородках и раздавленных орешках — я это делаю для увеличения «рабочей» поверхности — напитки получаются удивительно красивого цвета, напоминают коньяки. А цветы зверобоя дают рубиновый цвет… Впрочем, один мой итальянский друг назвал его «кардиналом» — такой же цвет у мантий кардиналов в Ватикане.

— А сколько вам удается создавать таких сортов?

— Да не так уж много — всего несколько бутылок держу дома… Так сказать, храню семейные традиции — и только!

— Что вы считаете самым крупным научным достижением в ХХ веке?

— Множество великих открытий сделано… Квантовая механика, теория относительности…

— Простите, я имел в виду только вашу область науки, то есть физику атмосферы? У меня сложилось впечатление, что до ХХ века вообще ничего не было?!

— Это не так! Кое-какие основы метеорологии существовали… Может быть, имеет смысл к самым крупным достижением отнести теорию турбулентности, развитую академиком Колмогоровым и его аспирантом Обуховым… Она объясняет явления переноса не только в атмосфере, но и на Солнце, и внутри нашей Галактики. Некоторые астрофизики считают, что теория Колмогорова имеет такое же значение в науке XX века, как и теория относительности Эйнштейна. Пожалуй, я с ними согласен…

— Теория турбулентности объясняет жизнь атмосферы?

— Она ввела в науку понятия, которые позволяют решать задачи, к которым еще 60 лет назад ученые не знали как приступить…

— Например?

— Один из таких примеров — волнение на море. Правильного описания его не было еще 25 лет назад, хотя многие сотни лет корабли бороздили Мировой океан.

— А что же именно в это время стимулировало исследования?

— Как всегда, интересы военных. Им нужно было знать, какие следы на поверхности оставляют подводные лодки, а волнение «маскирует» их. Определенные успехи в этом направлении наметились, но в полной мере проблема не решена. Есть знаменитая организация «Комета», после событий с «Курском» она стала известна всем, и именно там концентрировались все усилия ученых…

— Они делились успехами с вами?

— Говорили, что при волнении до шести баллов они способны обнаруживать лодки.

— Что-то я сомневаюсь в этом! Иначе не шли бы разговоры о таинственной лодке, которая протаранила «Курск». Ее следовало бы обнаружить, тем более что глубина моря в этой районе очень мала…

— Думаю, что система, о которой мне рассказывали, не была создана, так как началось разоружение и, вероятно, руководство страны посчитало такую систему излишней.

— Вот и приходится теперь гадать на кофейной гуще…

— Мне трудно судить о происшедшем, но на «Курске» были безусловно конструкторские недоработки — нельзя, чтобы боекомплект взрывался, да и непотопляемый атомный крейсер не должен тонуть… Это мои личные размышления…

— Я согласен с вами, а потому сменим тему беседы… Как вы пришли к своей нынешней должности — директора очень известного в мире академического Института физики атмосферы имени А. М. Обухова?

— Очень просто. Пришел сюда рядовым научным сотрудником и всю жизнь проработал здесь.

— А если подробнее?. Итак, вы родились в 1935 году…

— Мой отец мечтал стать писателем. Вместе с младшей сестрой он поступил на Высшие литературные курсы, которые были организованы Валерием Брюсовым. Два года они учились, но потом курсы разогнали, так как они были «засорены чуждыми элементами». Отцу умные люди посоветовали уехать из Москвы, что он и сделал. Побывал на Кубани, на Горном Алтае, а потому и не был арестован. К 37-му году внимание властей переключилось на другие социальные слои, и отец поступил на работу на канал Москва — Волга. Он работал в гидрострое, стал топографом, геодезистом. Мы с мамой — у меня еще брат — приезжали к нему… Потом война. Он строил мосты, дороги. И постоянно писал, некоторые книжки его вышли еще до войны. «Хочу быть топографом» — наиболее известная из них, она переводилась за рубежом. В конце концов, он все-таки стал писателем. Для себя он писал нечто под названием «Записки уцелевшего». Это его жизнь. Я недавно перечитывал книгу… И в ней меня поразило то, как его не брали на работу.

— Отчего же не брали? Ведь фамилия очень известная, незамаранная в истории, очень достойная?

— Никто не смотрел на это! Воспитывалась ненависть к прошлому… Это вспомнил к тому, что у предыдущего моего поколения жизнь была трудная… Я кончил школу в 1952 году с золотой медалью и поступил на физфак МГУ С четвертого курса занялся теорией. Был очень яркий человек профессор Станюкович. Он блестяще читал лекции…

— Кирилл Петрович комментировал первые запуски кораблей в космос. Он увлекся космическими исследованиями.

— Не только. В то время академик Леонтович привлек его к проблеме управляемого термоядерного синтеза… Станюкович ставил передо мной какие-то задачи, и я пытался их решать. К защите диплома у меня уже было несколько научных работ… В начале 1956 года А. М. Обухов основал новый институт. И тут я еду в электричке на дачу в одном вагоне с Михаилом Александровичем Леонтовичем. Он сказал, что рекомендовал меня Обухову… 1 февраля 1958 года был принят на работу сюда в должности старшего лаборанта. Директор поставил мне какую-то задачку, весьма простенькую, а потому я решил ее очень быстро. Это произвело впечатление, и уже через месяц я стал «мэнээсом» — младшим научным сотрудником. Вот так и началась моя карьера в науке.