Терри Макмиллан - Дела житейские

• Название: Дела житейские
• Автор: Терри Макмиллан
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7027-0257-3

Он — высокий, невозможно красивый. Она — маленькая, ослепительно независимая. Он — временами безработный, не до конца разведенный отец двоих детей. Она — певичка и сочинительница песенок, чья музыкальная карьера под угрозой. Они могли никогда не увидеть друг друга, но встретились и остались вместе. Начался современный городской роман. Забавная парочка, разгадывающая любовный кроссворд, где надежда и доверие пересекаются с бременем прошлых обманов и разочарований. Роман о нежности, о недосказанных словах, о сокровенном знании, которое ведомо только любви.

---

— Фрэнклин, ты должен это увидеть. Смотри!

— Подожди минутку. Я еще в дверях.

— Но это надо увидеть сейчас, потом будет поздно.

Я стоял и ждал. Зора что-то там ворковала, но хоть убей, не мог я рассмотреть ничего необычного.

— Ну, ты видел?

— Да что видел?

— Он улыбается!

— Да-да, — соврал я. — Удивительно! А что на обед?

— Спагетти и тефтели.

— Опять?

— Я устала, а потом я наготовила на два дня.

— Ты же дома целый день, неужели нельзя состряпать обед?

— Ты не знаешь, что я делаю целый день! Заботиться о ребенке — это не то же, что слоняться по дому. Кстати, угадай.

— Что?

— Папа хочет, чтобы я с Иеремией приехала к ним в Огайо на недельку. Он уже билеты купил. Мы отправляемся послезавтра.

— Ты со мной даже не посоветовалась!

— Что значит „не посоветовалась"? С каких это пор я должна просить у тебя разрешения?

— А что я должен здесь делать один, пока вы будете там?

— Фрэнклин, ради Бога! Ты же знал, что я хочу съездить домой до того, как выйду на работу. Так что не изображай такого удивления.

— Ну так счастливого пути! А я пошел под душ. Да, минутку. Можно тебя спросить? Ты мне сегодня дашь поиграть по случаю твоего отъезда?

— Я запишу это в календарь, Фрэнклин. Идет?

— Когда ты этому парню начнешь давать бутылочку?

— Зачем?

— Да я как ни гляну, ты все кормишь его. Сколько он уже весит?

— Четыре триста шестьдесят пять. По правде говоря, я сегодня купила ему немного детского питания. Я так устаю, что хочу начать подкармливать его парой бутылочек в день, пока не отниму от груди.

— Правильно.

Я поднялся наверх и пустил горячую воду. Это ж надо, целую неделю! Что прикажете мне делать без нее?

Когда мы улеглись в постель, я спросил, нельзя ли перекатить Иеремию в его комнату, хотя бы ненадолго. Зора заколебалась, но все же согласилась. Честное слово, даже не знаешь с чего начать, если не спал с женщиной чуть ли не три месяца. Я и не знал, встанет ли Тарзан, но он прямо-таки порадовал меня. Но Зора все испортила.

— Фрэнклин, ты меня раздавишь, я дышать не могу. Ты всей тяжестью на меня навалился. Ты бы хоть сбросил часть.

— Что это значит, бэби?

— Просто прошу тебя малость похудеть. Ты набрал несколько килограмм, сам знаешь, и я дышать не могу.

Потом заплакал Иеремия, и Зора посмотрела на меня. Даже без слов было понятно: „Мне надо идти!" Я отвалил, мой член — тоже.

Зора явно радуется поездке. А выглядит она — неслыханно! Слишком даже хороша, сказал бы я. Мне кажется, ей больше и худеть не надо. Она сейчас в прекрасной форме. Ну, конечно, Зора у нас звезда, и она имела храбрость заявить мне, что, как вернется, вступит в клуб здоровья, совсем новый и недалеко от дома. Хотел бы я знать, где это она берет деньги, но спросить не осмелился. Впрочем, если он только что открылся, там большие скидки для вступающих. Я даже проверил на всякий случай, и, честно говоря, сам бы не прочь вступить в него. Однако меня как-то угораздило ляпнуть ей, что я не хочу, чтоб она вступала в мой клуб, и теперь мне неудобно вступать в этот. Впрочем, может, все это ерунда, и надо вступить? А вдруг тут что-то не чисто? А если ее в этом клубе привлекает совсем не спортинвентарь Наутилус и хренова сауна? О, Господи, не заводись, Фрэнклин! Остынь, приятель.

За всю неделю она ни разу не позвонила. Хотел бы я знать, чем это она занимается, особенно если учесть, что у нее там постоянная нянька. Неужели совсем не скучает по мне? Ах да, у нее там Иеремия! Она только им и живет. Меня так и подмывало найти на вечер девицу, чтобы перепихнуться. Но каждый раз, возвращаясь домой с работы, я чувствовал себя настолько разбитым, что сил не было даже дойти до бара. Так что все семь дней я только и делал, что лопал тунца прямо из банки, спагетти, которое на вкус было лучше, чем мне казалось, закусывал сардинами, крекерами и вареным рисом. Вылакал еще пару бутылок „Джека Дэниэла". Вчера я полез под душ, и вдруг меня словно что-то ударило: задница у меня стала больше, чем у Зоры! Я на весы. Мать твою! Когда это я успел набрать целых десять килограммов? Ни хрена себе! Стоит ли удивляться, что Зора не горит желанием водрузить на себя такую тушу! В рабочей одежде и свитере и не видно, что я так раздобрел. А всему виной этот проклятый алкоголь; даже штукатурные плиты не помогают. Талия расплылась к чертям собачьим. То-то бабы на улице перестали последнее время оглядываться на меня. Раньше, бывало, из машин посматривали, прохожие глазели. А теперь все! Те денечки прошли. Ну нет! Да чтоб я, Фрэнклин Свифт, превратился в тушу жира, когда моя баба, родив ребенка, уже снова сияет как звезда! Дудки!

За день до приезда Зора позвонила.

— Я очень соскучился, милая.

— Я тоже соскучилась, Фрэнклин. Кто-нибудь звонил мне?

— Кто, например?

— Ну, дама по имени Джей Джей.

— Нет. А кто это?

— Приеду, расскажу. Люблю тебя. До завтра.

Я уж постарался, чтоб в доме не было ни соринки и она не могла ни на что пожаловаться. Я никак не мог сосредоточиться на работе: все время думал о ней. А после ленча я серьезно промахнулся. Кто-то пустил по кругу бутылку, и я приложился. А потом, сделав перекур, сбегал через дорогу и купил еще один пузырек. К двум часам у меня уже двоилось в глазах. А потом плита этого Шитрока выскользнула у меня из рук, я упал на спину, а она мне прямо по колену. Конец. Идти я не мог.

Даже не помню, кто довез меня в приемную „Скорой помощи", а уж как до дому добрался, просто ума не приложу. Знаю только, что проснулся в своей постели, нога в гипсе, а надо мной склонилась Зора.

— Фрэнклин! Что с тобой произошло? — спрашивает она, положив ко мне Иеремию. Ко мне! Она положила его мне под бок.

— Я получил травму на работе, бэби, и я очень, очень скучал без тебя. Я так скучал!

Она обошла кровать и обняла меня. Потом стала покрывать поцелуями мое лицо.

— Ты действительно цел, Фрэнклин, правда?

— Даже не знаю, милая, даже не знаю.

— Я тебе чем-нибудь могу помочь? У тебя что-нибудь болит? Как твоя нога?

— Вон там, — показал я, — вон там.

— Не подложить ли туда подушку?

— Да, — пробормотал я, — подушка — это хорошо.

— Ты голоден. Тебе обезболивающее давали?

— Да, я уже принял. Иди сюда. Приляг рядом и согрей меня.

Она отнесла Иеремию в кроватку и, вернувшись, легла рядом со мной. Она снова обняла меня, а я положил голову между ее грудей. Я тяжело вздыхал и зарывался головой все глубже и глубже.

— Ах, как долго тебя не было!

— Ну вот я и вернулась. Я вернулась, — повторила она.

27

Ребенок может изменить всю вашу жизнь.

Не считая отца и Фрэнклина, я никого в жизни так не любила.

А уж откуда энергия такая берется, и ума не приложу. Словно я на автопилоте. Пока Фрэнклин на работе, я сажаю Иеремию в коляску, натягиваю на него зимний комбинезон, который подарила мне Порция, и мы долго-долго гуляем. И каждого прохожего я хочу спросить: „Ну разве он не красавец?" Правда, этого я не делаю. Но наши окрестности осточертели мне. Это же сущая помойка — и мостовые, и тротуары. И вот здесь я должна прогуливать своего младенца! Нет уж, увольте; кажется, я поняла, что в Нью-Йорке растить Иеремию не намерена. Тут меня, похоже, не собьешь. Это не то место, где растят детей. А что скажет Фрэнклин по этому поводу, меня абсолютно не трогает. У малыша должна быть возможность вылезать на задний дворик и играть там сколько угодно, или на передний двор, если уж на то пошло. Да только где это в Бруклине вы видали передний дворик? Я поклялась себе: как только моему Иеремии исполнится три года, мы отсюда смотаем. С папочкой или без него. С контрактом на грампластинку или без него. И не спрашивайте — куда. Это пока мечта.

А теперь насчет моего веса: сбрасываю ли я каждый день? Да, да и еще раз да. Я так и не сказала Фрэнклину, что Мария отдала мне восемьсот долларов: что-то заставило меня держать язык за зубами. Поэтому я взяла из них 163 доллара и вступила в новый клуб здоровья, который рядом с нами. Как только вышла на работу в школу, на обратном пути я первым делом стала забегать туда. Толстой я оставаться не собираюсь. Ни за какие коврижки.

Сегодня, правда, мне надо разузнать насчет няньки. Я и так дотянула с этим до последней минуты. Утром мы с Иеремией покатили к местному детскому центру, но для его возрастной группы предложений нет. Однако черная женщина, которая ведет эту программу, оказалась удивительно любезной.

— Когда вам выходить на работу, милая? — спросила она.

— Через две недели.

— Господи, так вам уж и не сидится дома?

Не дав мне вставить и слова, она снова заговорила. Ей на вид лет около сорока, хотя она прекрасно сохранилась, и вся такая миниатюрная, не считая внушительного зада. Зовут ее Бетти.

— Знаете что? Моя кузина Мэри сидит с детишками, она идеальный бэби-ситтер. У нее пять дочурок, дорогая. — Она заглянула в мое заявление. — И живет в двух шагах от вас. Там же, где я. В микрорайоне Гованус. Дать вам телефон?