Мэри Маккомас - Минуя полночь

• Название: Минуя полночь
• Автор: Мэри Маккомас
• Издательство: Полина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-86773-044-1

Все женщины — загадки, считает главный герой романа Гил Хаулетт, фермер из небольшого городка Колби, штат Канзас. Сможет ли он разгадать тайну Дороти Деврис, которая случайно оказалась его соседкой? Дороти — талантливый врач из Чикаго — переживает тяжелые времена, и в родной городок Гила она — приехала, чтобы залечить раны — духовные и телесные, — оставшиеся после покушения на ее жизнь, спрятаться от людей и от себя. Ответ на этот вопрос вы найдете в новом романе Мэри Кей Маккомас «Минуя полночь».

---

Флетчер уговорил ее сыграть после ужина в бильярд, и она самоотверженно ему проиграла. Затем последовала безнадежно выигрышная партия с Бакстером, и Гил попытался дать ей пару советов. Она думала, что сойдет с ума — его тело прижималось к ней, руки вели ее ладони, она чувствовала его дыхание на своей щеке, голос его звенел у нее в ушах.

Она представляла свое положение, рисуя мысленно флажок, закрепленный на веревке и колышущийся на ветру. Вперед — назад. Вперед — назад. Волнуясь и стараясь не показать волнения. Возбуждаясь и стараясь не придавать этому значения. Желание, стремление взять все в свои руки. Страх, боязнь ошибиться. Собственное достоинство, гордость, откровенность, мужество.

Уход домой стал для нее тем вечером настоящим спасением. Мэтью и мальчишки уже расположились поудобнее перед телевизором, а Гил вышел проводить её до машины. Они шли в полном молчании.

Сердце ее бешено колотилось. Ей казалось, что сегодня она как-то особенно сильно хромает, хотя она спокойно шла в ногу с Гилом, а его шаги были уверенными и большими. Она совсем издергалась. Даже во рту пересохло. Ей очень хотелось сказать что-нибудь утонченное и изысканное.

— Ну, что же…

— Ну, так как…

Они начали говорить одновременно, и оба рассмеялись.

— Ужин был превосходный. Огромное спасибо.

— Не за что.

Было уже темно. Ничего не видно. Но они старательно пытались разглядеть лежащий вокруг штат Канзас, пока наконец их глаза не встретились.

— Так что, — Гил робко нашел ее руки в темноте. — Сегодня опять будешь смотреть на звезды?

— Да. Может быть. Наверно. Думаю, что да. Но не уверена.

Он неловко переступил с ноги на ногу и взглянул на их сплетенные руки.

— Дори. — Имя прозвучало в его устах как молитва, просьба понять. — Я всегда попадаю в беду, когда пытаюсь сам разобраться, о чем думают люди. Я…

— Ты хочешь сказать, о чем думают женщины, правда?

Он кивнул и улыбнулся.

— Я хочу сказать — особенно женщины.

— Тогда говори со мной так, как говорил бы с мужчиной. Так, как говоришь со своими мальчишками. Прямо и откровенно. И я буду так же говорить с тобой.

Он поразмыслил и решил попробовать.

— Я сейчас уложу ребят спать, а потом приду к тебе. Ты откроешь мне. Впустишь меня в дом?

Это было самое лучшее, что он мог сделать. Она слышала это в его голосе. Слова его звучали настолько прямо и откровенно, насколько это было возможно, чтобы в них не прозвучало пошлости и грубости. Он просто не мог быть грубым и пошлым. Он чувствовал себя совсем по-другому.

Он был похож на слепого, ощупью старающегося в темноте добраться до нее. Старающегося прочувствовать весь путь к нежности и гармонии с другим человеческим существом. С ней. Именно с ней. Эти слова сотрясали всю основу мироздания. Не с любой другой женщиной, не с той, кого он вполне мог успеть встретить завтра, не с той, кто сидит у стойки бара в ожидании вот такого мужчины, как он. Нет, он выбрал ее! Именно к ней он тянется, как будто она не такая, как все. Как будто он верит, что она — это то, что ему нужно, что у нее есть все, что ему необходимо, и она готова отдать ему это.

Вот это ответственность!

— Дори. Если я приду, ты мне откроешь? — снова спросил он, мягко требуя ответа.

— Да.

Полтора часа спустя раздался легкий стук в дверь. Сердце ее остановилось. Колени одеревенели.

Она уехала из Чикаго вовсе не ради того, чтобы заиметь здесь этакий романчик с канзасским фермером. Что же надеть?

С того времени, как ушел Филлип, она привыкла спать в старых драных футболках, а иногда, сильно устав за день, просто сбрасывала с себя одежду и падала в постель голышом. Самым приличным ночным костюмом была изумрудно-зеленая пижама, но она совсем не отличалась соблазнительностью и сексуальностью. Эту пижаму вместе с пеньюаром такого же цвета подарила Дори мать, как-то случайно обнаружив, что у дочери нет ничего, кроме выцветшего махрового купального халата.

Эту-то пижаму она и надела сейчас, разгладив ее предварительно дрожащими непослушными руками. Так она решила дать Гилу понять, что знает, зачем он пришел, и отдает себе отчет, что делает сама. Она надеялась, что он поймет.

Наконец она открыла дверь. Сперва он выглядел несколько неуверенно. Потом осмотрелся, увидел, что она готова лечь в постель, одобрительно кивнул, разглядев на ней эту постельную амуницию, как будто хотел сказать: «Вот что такое взаимопонимание!»

Она молча пригласила его войти и закрыла за ним дверь. Обе свои дрожащие ладони она попыталась засунуть в кармашки пеньюара.

— У меня… — она прокашлялась. — У меня нет вина или пива… Я иногда принимаю обезболивающее — это все моя нога, — начала она извиняться. — Да и вообще я не особо пью. Но… Есть кофе, сок или… вода. Здесь у вас хорошая вода, — нервно добавила она.

— Мне ничего не нужно, — сказал он, глядя на нее. В его глазах ясно читалось, что ему нужно. И от этого ее одолевала трясучка, как будто она была дешевой куклой-неваляшкой.

— Может быть, присядешь? — Она кивнула на соседнюю комнату. — Я наконец-то разобралась в гостиной. Там стало уютно. Сама я редко смотрю телевизор, но иногда… иногда так можно убить время. Мне до смерти надоело сидеть в пыли и грязи. Так что теперь там стало очень даже ничего.

— Как-нибудь в другой раз.

Они долго смотрели друг на друга. Оба будут играть во взрослую игру по взрослым правилам. Оба согласились на это. Оба хотели этого. Это было им нужно. И все-таки Дори хотелось, чтобы у них было хоть чуть-чуть побольше времени. Пусть всего на несколько минут побольше. Почему-то она постоянно думала об этом.

Он сделал шаг вперед. Она бессознательно отступила назад, к лестнице, и как будто нажала кнопку «Говорить».

— Я… Я еще училась в колледже, когда первый раз это сделала, — пробормотала она. — Его звали Джерри Фельдман. Я очень долго ждала. Думала, что важно любить, а мы с ним безумно любили друг друга. — Она мягко улыбнулась. — Правда забавно, как это все бывает? А потом был Филлип. Мой муж. Мой бывший муж. Так что… сам видишь, у меня небогатый сексуальный опыт. Мне кажется, что такие вещи нам с тобой нужно обсудить, — проговорила она, глядя, как он делает еще один шаг, и отступая к перилам лестницы. — То есть, я хочу сказать, что, будучи врачом, я чувствую, что мы должны знать кое-что друг о друге.

— Полгода назад я получал ссуду на строительство и прошел полный осмотр всех врачей для страховой компании. Реакция была отрицательной, а с тех пор я ни с кем не спал.

— Прекрасно. Это очень хорошо. Я тоже. То есть, у меня тоже отрицательная реакция. — Она подумала и добавила: — Это ведь очень просто… в больнице ничего не стоит сделать анализы. А… а та кровь, что мне переливали после аварии была уже к тому времени полностью очищена. Сейчас ведь с этим очень строго.

Гил кивнул.

— Тебе, наверное, надо знать обо мне и другие вещи. — С этими словами она отступила и оказалась на ступеньке лестницы. Дрожащей рукой она взялась за перила, а он накрыл ее руку своей. Во рту у нее пересохло, а на глаза наворачивались слезы. Хотя плакать ей вовсе не хотелось.

— Какие? — Он склонил голову и посмотрел на поясок в нее на талии. Потом тихонько потянул за него, и узел развязался.

— Ну, например, через два года мне будет сорок.

— Мне тоже будет, но через четыре.

— Наверно, я должна рассказать тебе, почему от меня ушел муж.

— Ничего ты не должна. — Он видел, что ей не хочется этого делать, что это будет весьма непросто для нее.

— Я не могу иметь детей. — Она выпалила эти слова, как будто сдирала с раны пластырь, резко, чтобы боль прошла как можно быстрее.

Он собирался уже было последовать за ней, но остановился.

— Так поэтому он бросил тебя? Потому что у тебя не будет детей?

— Он хотел иметь детей.

— А ты нет? — Он вспоминал, как она смотрела на его сыновей, и что-то здесь не состыковывалось.

— Я очень хотела, но… Не могла.

— А почему было не усыновить ребенка?

— Он хотел своего собственного. — Гил вздохнул и опустил глаза, про себя ругая этого человека, которого, к счастью, ему никогда не доведется повстречать. — Я подумала, что тебе станет легче, если ты узнаешь.

Одним движением он резко бросился к ней и посмотрел ей прямо в глаза.

— От этого не становится легче, — ответил Гил, губы которого уже почти прикасались к губам Дори. — Но мне все равно. Очень многие женщины не могут иметь детей. Но еще больше могут иметь, но неспособны полюбить ребенка. — Он подумал о Джонс. — Ты можешь полюбить ребенка, Дори?

— Да, — прошептала она. — Всем сердцем, всей душой…

— Вот это и имеет значение, — проговорил он, приближая свои открытые губы к губам Дори, соблазняя и поддразнивая их. Взгляд его бродил по ее лицу. Глаза заглядывали в самую глубину ее сердца. Ладонь легко опустилась ей на грудь, а пальцы нежно поглаживали мягкую кожу на шее. — Только это и имеет значение.