Эйлин Гудж - Тропою тайн

• Название: Тропою тайн
• Автор: Эйлин Гудж
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-011551-2

Таинственное преступление навсегда изменило судьбы трех женщин.

Элли, потерявшей маленькую дочку и готовой НА ВСЕ, чтобы снова стать матерью…

Кейт, осуществившей свою мечту в обход закона и опасающейся утратить неожиданное счастье…

И, наконец, Скайлер, не представляющей, как простить двух самых близких людей, и не замечающей чувств мужественного и необыкновенно привлекательного мужчины, способного подарить ей любовь…

Три судьбы сплетаются в одну!..

Как? Почему?

---

Кейт вздохнула:

— Уилл, все это мы уже обсуждали…

Его глаза вспыхнули.

— Не бойся, больше я не стану спорить с тобой. Но если ты полагаешь, что создавшаяся ситуация меня устраивает, то ошибаешься.

— Меня не устраивает. — Кейт охватил гнев. — Будь положение иным, я продала бы все, что у меня есть, лишь бы заплатить ее адвокату.

Уилл не ответил, и причина, по которой он промолчал, еще сильнее разозлила Кейт. Муж отступил не потому, что не желал спорить с ней, а потому, что опасался ненароком открыть ящик Пандоры.

С тяжелым сердцем Кейт смотрела, как Уилл берет с подставки кофейник. Почему за все прожитые годы она ни разу не замечала, как напрягается его шея, когда он в ярости? Сейчас Уилл был похож на мастифа, рвущегося с поводка.

— Кофе остыл, — сказал он.

— Должно быть, я по ошибке отключила кофеварку. Поставь его в микроволновку.

— Я выпью кофе по пути в офис.

В другое время Кейт предложила бы ему сварить еще кофе, но в это утро ей не хотелось даже шевелиться. И к стулу Кейт приковывало не желание отомстить. Почему, почему все так обернулось? Почему она не может жить подобно другим матерям, которые спят сном праведниц?

«Не смей жалеть себя… лучше вспомни, каково сейчас Элли». Кейт лишь догадывалась о том, какие чувства испытывает Элли, зная, что ребенка могут отобрать у нее в любую минуту.

Так же, как отняли ее родную дочь — того самого ребенка, которого все эти годы растили Кейт и Уилл.

Кейт знала, что пройдут месяцы, прежде чем будет принято окончательное решение. Предстоит возбудить ходатайство, собрать показания, назначить дату судебного заседания. А когда наступит роковой день, она будет молить Бога о том, чтобы позволил ей смириться с любым исходом дела.

Кейт молилась не только за себя, но и за свою дочь… и за Элли.

Джимми Долан явился на групповое занятие в Кризисный центр в последний раз.

Сидя в своем кресле в комнате для собраний, Элли то и дело поглядывала на Джимми, с августа прикованного к инвалидному креслу. К середине сентября он окончательно высох — глаза ввалились, похожая на пергамент кожа обтянула истощенное тело. Только одно Джимми не утратил: силу духа. Он жизнерадостно объявил собравшимся, что сегодня они присутствуют на его последнем спектакле.

— И прошу вас, не надо вызовов на бис. — Джимми усмехнулся.

— Не беспокойся, дружище… овацию мы прибережем для твоих похорон. — Армандо Руис, в джинсовом пиджаке с обрезанными рукавами, был, как обычно, задирист, хотя и цеплялся за переносной резервуар с кислородом, от которого к его носу тянулось две трубки.

Шутку Армандо встретили смехом. Так в этой комнате воспринимали черный юмор. Время от времени кто-то из членов группы признавался в том, что испытывает облегчение — оттого, что здесь ему не надо ходить на цыпочках и разговаривать шепотом. Смеясь над смертью, эти люди, похоже, пробуждались к жизни.

Элли обводила взглядом мужчин, которых давно знала и любила, а когда они умирали, искренне скорбела по ним. На восемь недель отпуска, проведенного с Элизой, она передала группу в опытные руки одного из своих коллег, Гранта ван Дорена, и вернулась к работе только в июле, самом жарком месяце года, когда приток частных пациентов в ее кабинет почти прекратился. Лето кончилось, наступила осень. Листья уже начинали желтеть, а здесь, в этой комнате, все чаще звучали упоминания о смерти.

Что принесет завтрашний день? Слушание дела об опеке было назначено на девять утра в зале суда на Сентрал-стрит. После трех месяцев подачи ходатайств, сбора показаний, визитов социальных работников и предварительных заседаний роковой день наконец приблизился.

Все это напоминало ночной кошмар, преследовавший Элли последние двадцать три года. Он оставался неизменным. В этом страшном сне она бежала за кем-то по запруженным пешеходами улицам… за мужчиной, похитившим ее ребенка. Время от времени менялся только ребенок. Иногда Элли видела Бетани… порой — безликого, незнакомого младенца. А в последние месяцы малыш из ее снов стал похож на Элизу.

Элли охватила паника. Доведется ли ей когда-нибудь сидеть в актовом зале на школьном спектакле, аплодируя дочери? Зажигать шестнадцать свечей на именинном торте? Смотреть, как ее взрослая дочь идет к алтарю в подвенечном платье?

Осознание того, что она потеряет, если Элизу отнимут, вызвало резкий, жгучий взрыв боли между ребер. Элли поспешно напомнила себе, что решение еще не принято. У нее есть ничтожный, но все-таки шанс на то, что судья решит дело в ее пользу. А еще на стороне Элли будет Пол.

Да, Пол. Элли вспомнилось, как он вернулся и сразу вписался в ее жизнь — так легко, словно и не уходил. Конечно, поначалу оба испытывали неловкость — чувство боли и предательства прошло не сразу. Но нежная, всепоглощающая любовь друг к другу бережно вела их по ухабистой дороге.

Элли украдкой улыбнулась, подумав о первом вечере, когда Пол вернулся домой и наконец лег в постель. Это было восхитительно… он обнимал ее, их тела двигались в слаженном ритме любимой и давно знакомой мелодии. Их поглотило такое острое желание, что, удовлетворив его, оба едва отдышались.

— Пол, — прошептала она сдавленным голосом, — о, Пол!..

Он положил ее голову к себе на плечо.

— Больше такого не повторится, — сказал Пол, — что бы ни случилось. Мы никогда не расстанемся.

Даже теперь, в прохладной, белой, ярко освещенной комнате, Элли испытывала теплое, чудесное ощущение надежности, какое охватывало ее в объятиях Пола. Но оно постепенно меркло, улетучивалось, как улыбка с лица Джимми. Мысли об Элизе разрушали ее безмятежность, порождали тревогу.

«Завтра, — поспешно одернула себя Элли. — Об этом я подумаю завтра».

— Кстати, о моих похоронах: приглашаю всех! — Джимми слабо рассмеялся. — Я задумал шумную вечеринку, все уже почти готово. Шампанское с икрой! Никто не скажет, что Джимми Долан утратил чувство стиля!

Никто не спросил, когда состоятся похороны: взглянув на Джимми, прислушавшись к его затрудненному дыханию, все понимали, что долго он не протянет. О многом говорило и его решение перестать посещать групповые занятия. Трудная битва, которую он так ожесточенно вел, близилась к завершению… его силы иссякли.

— И кто же будет распорядителем на этом пиршестве? — осведомился Эрик Сандстрем, казавшийся пародией на профессора в своих больших очках, с зачесанными набок волосами и булавкой в красном галстуке. — Полагаю, твой друг Тони? Но шампанское с икрой? Не найдет ли он это сочетание… слишком праздничным?

— Ну и что? — Джимми усмехнулся. — Праздновать-то будете вы, ребята, а не я. Когда за старым Джимми опустится занавес, знайте точно: во что бы ни превратился, я буду танцевать.

— Как у тебя все просто! — заметил тучный Дэниел Блейлок.

Глубоко сидя в кресле, Джимми расплылся в улыбке, напомнив Элли стареющую кинозвезду, которая рассматривает изъеденный молью, но некогда роскошный костюм.

— Просто, как апельсин, — подтвердил Джимми. — Жить гораздо труднее.

Конечно, он напуган, думала Элли. Но со страхом пытается справиться в своем неподражаемом стиле… точно так же, как она отмахивалась от мыслей о том, что случится с ней завтра, в зале суда.

Что знает Джимми о положении, в котором она очутилась? Что рассказал ему Тони? Элли полагала, что это не так уж важно. Но о Тони размышляла часто.

— А меня похоронят в красном «Мерседесе-SL100», — со смехом возвестил Адам Берхард. — И на моем надгробии будет высечена надпись: «Труп на борту».

Элли посмотрела на него. В последнее время Адам носил костюмы за две тысячи долларов и золотые часы «Ролекс», словно надеясь, что приметы роскоши спасут его.

— Что толку смеяться, — задумчиво спросил Эрик, — если этот смех никто не слышит?

— А Бог? Похоже, он не лишен чувства юмора, — прозвучал надтреснутый голос Никки.

— Насчет вас не знаю, парни, но хочу одного: чтобы, когда я сдохну, Роберт получил ровно половину всего, что я имею. Это немного, но мой отец, называющий меня педиком, и такого не заслуживает. — В темных глазах Армандо появился хищный блеск, он скрестил руки на груди.

— Удачное решение, — заметила Элли. — Как еще быть, если желания родных не совпадают с вашими?

— Знаете старую поговорку: «Голос крови не заглушить»? — саркастически осведомился Эрик.

Элли задумалась: неужели действительно невозможно заглушить голос крови? Через несколько минут она посмотрела на часы и сказала, что пора закругляться. Занятие пролетело слишком быстро. Подобно мужчинам, сидящим вокруг, Элли вдруг осознала, как быстротечна жизнь и как жестока приближающаяся тьма.

«Завтра, — думала она. — Если я доживу…»

Уже поднимаясь с кресла, Элли случайно взглянула на свои ладони и заметила на них ярко-красные отпечатки ногтей. Только усилием воли ей удалось сдержать рыдание, рвущееся из горла, когда она наклонилась и обняла хрупкого, изможденного Джимми Долана.