Эйлин Гудж - Сад лжи. Книга 1

• Название: Сад лжи. Книга 1
• Автор: Эйлин Гудж
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7027-0146-1

Первый взрослый роман Эйлин Гудж.

Юная мать, пытаясь утаить от высокородного мужа связь с садовником-греком, подменяет новорожденную смуглянку-дочь светловолосым младенцем. Автор развертывает сагу про двух девочек, растущих и зреющих для роковой любви в чуждых им по генам и по жизни семьях.

Обо всем этом и не только в книге Сад лжи.

---

«Да, таким он и будет, когда я ему все расскажу, — подумала Рэйчел. — Сначала он, пожалуй, удивится, расстроится, даже рассердится. Но потом обнимет и скажет, как сильно он меня любит и что все у нас будет хорошо».

И все действительно так и будет, сказала она себе. Иначе просто не может быть.

Рэйчел почувствовала, что вся дрожит. И тут же спрятала руки в карманы, чтобы никто этого не заметил. Пальцы сами нащупали листок бумаги. Сейчас ей уже не было так страшно, почти невозможно признать реальность того, что было там написано.

«Сегодня же вечером все ему расскажу», — решила она.

Впервые за прошедшие сутки с тех пор, как она прочла свой «приговор», Рэйчел показалось, что все на самом деле сможет в конце концов уладиться.

— Подонок проклятый! У нас тут полно срочных дел — сердечная недостаточность, новорожденный с тахикардией, а этот идиот ведет себя, как неумеха-первокурсник. Господи, он что, спятил? Вся ординаторская провоняла его блевотиной…

Рэйчел следила за тем, как в ярости Дэвид меряет шагами ковер, расстеленный в ее маленькой гостиной. Конечно, думала она, Дэвид прав. Доктор Петракис становится прямо несносен — одна ужасная история за другой. Пусть он и заведующий гинекологией, его давно следовало выгнать отсюда. Настоящий буйный алкоголик — такого и в санитары не взяли бы…

Но сосредоточиться на Петракисе она все-таки была не в состоянии. Ее одолевали мысли о своем будущем ребенке. Как преподнести все это Дэвиду? Она даже решила, что лучше, пожалуй, написать письмо и сунуть ему в карман, когда он будет уходить. Что-нибудь в таком роде:

«Дорогой Дэвид! У меня есть для тебя… пациентка. У нее примерно восемь недель беременности. Она скорее всего типичная психопатичка…»

Неужели сохранять беременность в ее случае — безумие, спрашивала она себя, свернувшись калачиком на диване и держа руку на животе, словно прислушиваясь к тому, что происходит там, внутри. Рэйчел прекрасно понимала, что пока не может ровно ничего чувствовать. Но тем не менее все-таки прислушивалась. Ей казалось, что изнутри исходит какое-то особое тепло, своего рода сияние, как из освещенного окна, говорящего прохожему, что дома кто-то есть.

Только вот поймет ли ее состояние Дэвид? Она вспомнила, как он говорил, что больше всего ценит в ней твердость, делавшую ее не похожей на других представительниц женского пола, обычно отличающихся слабоволием и сентиментальностью. Не воспримет ли он ее стремление сохранить ребенка как проявление именно этих женских качеств?

Но, черт побери, я ведь к этому совсем не стремилась! И он это знает.

Впрочем, приглядываясь к нему сейчас — глаза, сузившиеся до размера зеленых щелочек, лицо, перекошенное от гнева, стремительные шаги, оставляющие на ее старом ковре все новые и новые «холмы», — она начинала серьезно в этом сомневаться.

Ей, значит, придется оставить эту свою уютную квартирку в Виллидж, к которой она так привыкла, хотя на пятый этаж нужно подниматься пешком, а комнаты настолько тесные, что скорее напоминают большие почтовые марки, и перебраться к нему? Рэйчел особенно нравилось делить жилье с Кэй Кремпел, дипломированной медицинской сестрой, с которой они познакомились в Беллвю и стали хорошими друзьями — во всяком случае, им всегда бывало весело вдвоем. Эту квартиру подобрала и по существу подарила ей мама, настоявшая на том, что все оплатит и организует, и она же предложила счистить всю краску с потрескавшихся и выщербленных стен, впервые покрашенных, должно быть, еще на заре палеозойской эры, освежить лепку и оставить все деревянные конструкции в их естественном виде. Затем квартиру заставили растениями в терракотовых мексиканских горшках, недорогой мебелью из ротанга с полосатыми салфетками и подушками на диванах, а к потолку в каждой комнате подвесили вентиляторы. Рэйчел называла их гнездышко «Касабланкой ранней поры», и единственным ее желанием было, чтобы мама перестала проводить там чересчур много времени.

«Да ты что, с ума сошла? — обрушилась она на самое себя. — Конечно, ты переедешь отсюда к Дэвиду. А как же еще?»

— …да этот человек просто маньяк. Чертов маньяк! Какие там, ко всем матерям, обращения в суд из-за неправильного лечения! Его надо брать и арестовывать. Будь у меня влияние на правление, я бы…

Дэвид остановился посреди комнаты, подошел к незанавешенному окну, выходящему на Гров-стрит. Днем, стоя тут, можно было вдыхать волшебный аромат итальянской пекарни, видеть, как из антикварной лавки выносят старинные комоды, или наблюдать за парочками, забегавшими перекусить в бистро «У Пьера».

Сейчас, однако, за окном было темно. Единственное, что видела Рэйчел, это туманное отражение Дэвида в оконном стекле: высокий, отлично сложенный мужчина, темно-синие брюки со стрелкой и светло-голубой свитер, гладкая прическа… Ничего от входившей в моду небрежности в одежде и стиле жизни. Единственная уступка моде — туфли на босу ногу. Похоже, он только что сошел со страницы ежеквартальника для мужчин «Джентльмен Квортерли», где еще при желании можно прочесть подпись под фотографией: «ПРИНСТОН. ВЫПУСК 60 г.». Но видя сейчас, как контрастирует его гордый профиль с играющими на скулах желваками, следами напряженной внутренней борьбы с самим собой, Рэйчел не могла с растущей тревогой не подумать, что в Дэвиде с трудом уживаются два совершенно разных человека. Ей показалось: сейчас она узнает о нем что-то такое, о чем лучше никогда и не догадываться.

Она отвела взгляд от его лица, переведя глаза на маленькие мокрые круги на дубовом столике, где стояли их рюмки. Дэвид так и не прикоснулся к своей, как, впрочем, и она, и теперь весь лед растаял.

Рэйчел опустила ноги на пол и рывком встала.

— Пойду принесу еще льда, — произнесла она с наигранной веселостью. — Может, принести и какой-нибудь еды?

«Ничего, сейчас он успокоится — и я ему все скажу», — решила она.

— Ну, что там у нас в меню? — бросил ей вслед Дэвид, увидев, что Рэйчел замешкалась среди разбросанных перед стерео пластинок.

Она остановилась и с улыбкой взяла два альбома, подвернувшихся под руку: «Сюрреалистическая подушка» и «Беверли-Хиллз» в Ковент-Гардене». В этих альбомах в сущности заключается вся разница между ней и Кэй Кремпел.

Рэйчел тут же вспомнила свой выдержанный вполне в сюрреалистическом духе разговор, состоявшийся у нее утром с Кэй, перед тем как они разбежались. Она сидела в кресле, нахохлившись, с опухшими от слез глазами. Кэй стояла возле раковины, попивая большими глотками растворимый кофе, словно какой-нибудь гангстер в прокуренном салуне на Диком Западе, — в ореоле черных кудряшек, в белом брючном костюме, подчеркивающем ее пышную грудь, в сабо на толстой подошве.

— Я не берусь сказать, что именно тебе надо делать, — сказала ей Кэй. — Что бы ты ни решила, это должно быть твое решение, исходящее из твоих интересов, а не Дэвида, — она мрачно улыбнулась подруге, оторвав губы от большой кружки. — Знаешь, я всегда думала, что у нас, баб, есть в душе какой-то могильный камень, под которым мы хороним свои желания, уступая настояниям мужчин. Но они ведь, наверное, не могут там находиться вечно, правильно? Мы все же не забываем о том, что похоронено…

Вздрогнув при этом воспоминании, Рэйчел положила пластинки на место. Боже, Кэй, почему ты так уверена, что его и мои желания не совпадают?

Она внимательно посмотрела на приближающегося Дэвида: лицо улыбчивое, ни следа былого раздражения. В общем, подумала она, можно расслабиться.

Заглянув в холодильник, занимавший большую часть старомодно обставленной кухоньки, она пробежала глазами по полкам.

— Молоко. Яйца. Ореховое масло. Китайская лапша и остатки курицы. По крайней мере, вчера именно это я и ела, — пробормотала она, принюхиваясь к содержимому завернутого в фольгу блюда. — Пожалуй, лапшу лучше выкинуть. Похоже, у нее срок годности давно прошел.

Неслышно подойдя сзади, Дэвид обвил ее руками и, уткнувшись носом в шею, промурлыкал:

— Давай обойдемся без ужина. Я не очень-то и голоден. Лучше я потом сделаю омлет.

— «Потом»? — Выскользнув из его рук, она вопросительно уставилась на него.

Только сейчас она почувствовала, как колотится в груди сердце. Будь он проклят! Чтобы до такой степени его хотеть! Стоит ему только взглянуть на нее — и все, она уже готова. А если он прикоснется и поцелует, — сразу делается мокро между ногами. Совсем как у алкоголика, которому достаточно одного глотка спиртного, чтобы отключиться.

Дэвид не подозревал о глубине той страсти, которую он в ней вызывал. Она искусно делала вид, что ей все нипочем. И делала это с умыслом. Дэвид предпочитал не обсуждать будущее. Что ж, ее такое положение вполне устраивает. Ведь ни о какой свадьбе она тоже не думала. Другое дело жить вместе. Этот вариант ее устроил бы. Но опять же не сейчас, а когда оба они для этого созреют.