Мария Бекетова - Александр Блок. Биографический очерк

• Название: Александр Блок. Биографический очерк
• Автор: Мария Бекетова
• Жанр: Биографии и Мемуары

«Взяв на себя трудную задачу написать биографию Ал. Блока, я предупреждаю заранее, что это не более как несовершенная попытка дать краткий очерк жизни поэта, дополняющий воспоминания его современников. Он родился и жил до девяти лет в доме моего отца (своего деда). Мне, как тетке его, связанной близкой дружбой с его матерью, известны многие факты его жизни. Поэтому я и взяла на себя смелость писать о нем именно теперь, когда его полная биография не может быть написана по вполне понятным причинам…»

---

Летом Ал. Ал. усиленно гулял и купался, облюбовав на этот раз русский берег Стрельны. Запрещения ездить в Стрельну удалось избежать, выхлопотав стараниями Люб. Дм. какую-то бумагу. В это же лето начались поползновения на выселение Блоков из их квартиры, которые тоже удалось прекратить. Пришлось хлопотать Люб. Дм. также по поводу какого-то высокого налога, который хотели взыскать с Ал. Ал. Но после нескольких походов ей удалось предотвратить и эту беду. С осени начались новые неприятности. Во-первых, отсутствие света. Люб. Дм. с трудом доставала свечи для занятий Ал. Ал. Сама же сидела по вечерам с ночником, так как керосину было достать невозможно. Затем Ал. Ал. пришлось сидеть у ворот на вечернем дежурстве. В 18-м году он отклонил эту тяготу, наняв за себя дворника, теперь же нанять было некого, и он проскучал несколько вечеров за этим глупым занятием. Вероятно, он был бы рад, если бы что-нибудь случилось и ему пришлось бы как-нибудь действовать, но сидеть у ворот без дела, только потому, что этого требует домовый комитет, побуждаемый трусливыми обывателями, справедливо казалось ему бесцельным и даже смешным занятием, я не говорю уже о скуке.

Отсутствие света, закрытие лавок и упразднение телефонов, ознаменовавшие сезон 1919-20 г., сильно раздражали Ал. Ал. Настроение его становилось все хуже и хуже. Каждый шаг жизни усложнялся, а между тем работать приходилось все так же, т. е. с не меньшим напряжением сил, причем результаты этой работы все менее и менее его удовлетворяли. Во «Вс. Лит.», несмотря на прекрасное отношение к нему большинства коллегии, дело тормозилось все усиливавшимся разногласием с Горьким и Гумилевым. В. Б. Др. театре Ал. Ал. раздражало и угнетало деспотическое вмешательство М. Ф. Андреевой. Сначала это были только принципиальные расхождения, которые давали себя знать главным образом на заседаниях, и без того составлявших самую тяжелую часть службы Ал. Ал. Но понемногу те же черты обнаружились и в самой работе театра. Вначале Ал. Ал. относился ко всему этому довольно легко, но с течением времени он все более и более тяготился выступлениями Map. Фед. Его утешало только общее отношение к нему всех служащих театра: администрации, актеров, начиная со старших – Ю. М. Юрьева, Н. Ф. Монахова и В. В. Максимова [255] – и кончая сторожами и мелкими служащими.

1920 год начался с важных семейных событий. В конце января скончался от последствий воспаления легких Фр. Фел. Блок своими руками уложил его в гроб, украсив крышку крестом из позумента. Обстановка похорон была, разумеется, самая простая: по тогдашним условиям можно было нанять только убогие дроги, на которые и поставили гроб с тем, чтобы везти его на Смоленское кладбище. В день похорон стоял трескучий мороз. Ал. Андр. была очень утомлена работой последних месяцев и уходом за больным и вдобавок сильно простужена, поэтому она проводила гроб только до конца Алексеевской улицы. Люб. Дм. тоже не пошла дальше, осталась дома, чтобы встретить мужа горячей едой в натопленной комнате. Так что хоронил Фр. Фел. один Блок. Могила Фр. Фел. расположена поблизости от наших покойников, по другую сторону той дорожки, у которой похоронен его пасынок.

После смерти мужа Ал. Андр. заболела сильнейшим бронхитом. Для удобства ухода и сношений сын перевел ее на свою квартиру, где она и перенесла всю болезнь. Чтобы не отвлекать Люб. Дм. от ее домашней работы и необходимых походов, взяли сестру милосердия. Ал. Андр. поправилась довольно скоро, а так как опять начались разговоры о возможности вселения в квартиру Ал. Ал., он решил перебраться с женой к Ал. Андр. Оставив часть вещей на своей старой квартире у тех, кто ее нанял, а часть продав, он перенес все остальное вниз вдвоем с наемным помощником. Мать перенес он на руках обратно в ее квартиру и быстро устроился на новом месте. Таким образом вся семья избавилась от опасности вселения и приобрела кое-какие преимущества: во-первых, меньше шло дров, а во-вторых, их легче было носить во второй этаж. Теснота, разумеется, была изрядная, так как, несмотря на продажу всего лишнего из обстановки Ал. Андр., покойного Фр. Фел. и Блоков, мебели в квартире оказалось все-таки значительно больше прежнего, а пространство ее было меньше верхней. Между прочим, Ал. Андр. хотела продать письменный стол Ал. Ал. и поставить ему другой, принадлежавший деду Бекетову, который был гораздо больше и лучше, но Ал. Ал. предпочел оставить у себя прежний, сославшись на то, что за этим столом была написана большая часть его стихов. В большой комнате с двумя окнами на Пряжку Ал. Ал. поставил свои шкафы и полки с книгами, письменный стол поместился, как всегда, боком к окну, в той же комнате стояла и кровать, заставленная ширмами, а также обеденный стол, менявший свое место сообразно времени года: летом он стоял у свободного окна, зимой – рядом с печкой. Над постелью своей Ал. Ал. по обыкновению повесил картинку с изображением Непорочной девы (Immacolata), подаренную ему в раннем детстве маленькой итальянкой Софией, на одной из стен висел давнишний подарок матери – вид Бад-Наугейма и фотография Мадонны Сассо Феррато, в которой Ал. Ал. находил большое сходство с женой.

До весны шла все та же работа, не расцвеченная никакими событиями и случайностями. Трудно досталась Блоку эта зима. Он работал только из чувства долга, ему казалось, что революционные огни погасли, что кругом было серо и уныло. Ал. Ал. был глубоко разочарован и замкнулся в своей печали. Он не слышал уж больше шума от падения старого мира, ему казалось, что «музыка революции» отзвучала и все сводилось к пайкам, к серой и нудной борьбе за кусок хлеба. Все с той же добросовестностью делал Блок свое трудное дело в обоих учреждениях: по-прежнему составлял он речи к постановке наиболее ответственных пьес, к спектаклям, устраиваемым для красноармейцев, и к открытию и закрытию сезона. Для «Вс. Лит.» он усиленно, иногда ночью, занимался редактированием сочинений Гейне и к концу года сдал еще один том. В течение этого года Ал. Ал. сделал много мелкой работы: он редактировал отдельные переводы, давал отзывы о пьесах и стихах и т. д. Зима его сильно утомила, тем более, что он перенес тяжелую инфлуэнцу, которая длилась целый месяц.

В этом году напечатаны были под его редакцией сочинения Лермонтова с его вступительной статьей [256] . В Петербурге Гржебин издал сборник его стихов, «За гранью прошлых дней». В «Алконосте» вышло «Седое утро».

С весны начались кое-какие события и развлечения. В мае Ал. Ал. поехал в Москву по приглашению известного во всей России организатора литературных вечеров и концертов Долидзе, который устраивал вместе с Надеждой Александровной Нолле (по мужу Коган) ряд концертов с участием Блока [257] . Ал. Ал. согласился на эту поездку ради поправления своих денежных дел и не раскаялся. Поехал он в сопровождении Алянского со всеми удобствами; в Москве ему предоставлено было два помещения: у Долидзе и у Коганов, с которыми он был знаком еще с 1912 года по Петербургу. Ал. Ал. выбрал Коганов, которые очень уговаривали его поселиться у них, и провел в Москве две недели.

Его выступления – счетом не меньше пяти – были настоящим триумфом. Стол, за которым он читал, был всегда украшен цветами, восторженно принимавшая его публика ломилась на все вечера, его приветствовали, чествовали, ублажали с трогательной любовью. Ал. Ал. побывал раз в Художественном театре, видался со Станиславским. Мысль ставить «Розу и Крест» все еще не была оставлена, но весь состав исполнителей изменился, большинство мужчин оказались призванными в войско, Гзовская ушла в Малый театр, Станиславский пробовал еще новый способ постановки. Ал. Ал. не имел возможности присутствовать на репетициях, но приятно провел время в атмосфере Художественного театра. Вообще ему было в Москве очень хорошо, он освежился, развлекся, приободрился и вернулся в Петербург в спокойном и веселом настроении.

Вскоре после возвращения его в Петербург приехала из Москвы и явилась к нему поэтесса Н. А. Павлович [258] . Она задалась мыслью основать в Петербурге Союз поэтов по примеру московского и просила Ал. Ал. взять на себя инициативу этого дела. Ал. Ал. не особенно верил в успех ее проекта, но не отказался работать для его осуществления. Через некоторое время Павлович явилась из Москвы вторично уже с мандатом и разными полномочиями и, поселившись в Петербурге, стала часто видаться с Ал. Ал., хлопоча о Союзе. Ал. Ал. делал все, что мог, для организации Союза поэтов, но вскоре обнаружилось, что затея эта не имеет под собой почвы. Ал. Ал. был выбран председателем Союза, Павлович исполняла обязанности секретаря. Были, как водится, длинные заседания, не приведшие ни к каким существенным результатам. Союз поэтов устроил два вечера. На первом из них в городской думе произнес вступительное слово Ал. Ал., затем он писал отзывы о многих лицах, желавших вступить в Союз. На втором вечере в Доме Искусств выступали молодые поэты и поэтессы, в том числе Павлович, Шкапская, Оцуп и мн. др. [259] Ал. Ал. не выступал.