Номи Бергер - Бездна обещаний

• Название: Бездна обещаний
• Автор: Номи Бергер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-15-000580-4

История прекрасной, талантливой пианистки Кирстен Харальд — это история Золушки, рожденной в бедной семье и постепенно взошедшей на высшую ступень лестницы славы и успеха. Однако счастливый брак Кирстен с социологом Джеффри Оливером оборвался страшной трагедией…

---

Кирстен мельком взглянула на грейпфруты, а вслед за этим допустила фатальную ошибку — посмотрела на Эндрю. Их глаза встретились. Кирстен хотела отвести взгляд и… не смогла. Улыбка Эндрю довершила дело. Проклиная Битона на чем свет стоит, Кирстен не только приняла его неотразимую улыбку, но и сама не устояла перед жгучим желанием улыбнуться в ответ.

— А вы не забыли, что так до сих пор и не купили ни одной моей акварели? — неожиданно бросил Битон. — И… — Он выдержал паузу, подчеркивая свое «и». — И так и не пришли за рецептом приготовления креветок?

— Вас это обидело?

— Жутко. — Битон схватился за голову и изобразил на лице соответствующую гримасу.

— Бедный Эндрю, — пожалела Битона Кирстен, шажок за шажком снова втягиваясь в его игры. — Чем же я могу искупить свою вину? — И, прежде чем Эндрю смог что-то придумать, выдвинула собственное предложение: — Как насчет одной акварели и одного рецепта? Нет? Может, тогда две акварели и один рецепт? Предлагать два рецепта возможности я не имею, поскольку пробовала только ваши креветки. Ну, хорошо, ваша взяла — три акварели и один…

— А как насчет одной акварели, одного рецепта и одного заплыва в Илья-де-Тавира?

Илья-де-Тавирой называлась длинная отмель, отделявшая Тавиру от моря.

Кирстен замотала головой:

— Бр-р-р. Слишком холодно.

— И вы называете это «холодно»! — Битон одарил Кирстен взглядом, полным презрения. — Цыпленок!

— Не цыпленок, а женщина здравого смысла. Кроме того, я без купального костюма.

— Захватите по дороге.

— Нет, все-таки слишком холодно.

— Все-таки вы — цыпленок. Пошли. — Битон схватил Кирстен за поднятую руку и потащил вдоль по улице по направлению к ее дому.

— А как быть с вашим купальным костюмом?

— Он при мне. — Битон подмигнул ей, напомнив этим Эрика. — Поскольку я не знаю, в какую минуту мне взбредет в голову желание купаться, я всегда в постоянной готовности.

Глядя на Эндрю, Кирстен почувствовала необычайное возбуждение и подумала: может ли она себе позволять втягиваться в игры, к которым еще не готова?

«Сейчас еще не поздно», — неустанно повторяла она себе всю дорогу до пляжа. «И сейчас еще не поздно», — настаивала Кирстен в одинокой кабинке на пляже, надевая черный сплошной купальник. А потом стало поздно. Стоя в нерешительности у кромки моря, дрожа и обнимая себя руками, чтобы согреться, Кирстен смотрела на бегущего к ней вприпрыжку Эндрю. И несмотря на то что Кирстен мерзла от холодного ветра, внутри нее разгорался просто-таки пожар при виде приближающегося обнаженного Битона. Его было так много — со всеми этими мускулами, бронзовым загаром и гривой золотистых волос.

— Вы солгали! — закричала Кирстен, пытаясь быть услышанной за шумом прибоя, увидев, что было надето на Эндрю.

— Нисколько. Просто небольшое преувеличение. — Он чуть ниже спустил резинку коротких, цвета бирюзы, шортов, что заставило Кирстен вздрогнуть и отвести взгляд. — Практически тот же купальный костюм, — настаивал Битон, забавляясь смущением Кирстен. — Пошли. Давайте руку.

Первое же соприкосновение с морской волной заставило Кирстен позабыть о всех своих смущениях. Ее прямо-таки завораживала громадность Битона. Чувство опасности от начатой игры постепенно покидало ее, смываемое ласковым морем. И вскоре игра превратилась в сплошное удовольствие.

Кирстен и Эндрю резвились в высоких волнах как дети. Выжидая, когда подойдет волна повыше, они ныряли в самое ее сердце и держались под водой до тех пор, пока волна не выбрасывала их на берег. Облепленные песком, смеющиеся и задыхающиеся, они бросались к очередному валу воды. Устав гоняться за волнами, Кирстен и Эндрю принялись гоняться друг за другом. Ныряя И выскакивая из воды, они играли в салочки и прятки и беспрерывно хохотали, после чего отплевывались от попадающей в рот соленой воды. Останавливались они лишь ненадолго, чтобы перевести дыхание. Эндрю подхватывал Кирстен и, словно мячик, подкидывал ее вверх, а затем ловил в волнах. Кирстен же, нападая на Эндрю сзади, обхватывала его за шею и заставляла плыть, катаясь на Битоне, подобно русалке на дельфине. Окончательно выбившись из сил, они взялись за руки и побежали к берегу за полотенцами.

Как ни растирала себя Кирстен, она никак не могла согреться. Видя, как дрожит Кирстен и что у нее зуб на зуб не попадает, Эндрю окутал ее собственным полотенцем и принялся более энергично и с большей силой растирать. От неожиданности Кирстен так и застыла на месте. Но окоченение ее продлилось недолго, поскольку кожа начала гореть почти с той же силой, с какой внутренний жар желания сжигал Кирстен.

— Лучше? — поинтересовался Битон.

— Лу-луч-ше… — посиневшими губами пролепетала Кирстен, чувствуя, что огонь внутри разрастается в настоящий пожар.

— Почему же вы все еще дрожите? — полушепотом спросил Эндрю, губами касаясь уха Кирстен. — А?

Ответом ему было лишь неопределенное пожимание плечами.

Не могла же Кирстен объяснить Битону, что дрожь ее теперь уже никоим образом не связана с холодом, в чем она и себе-то боялась признаться.

— Думаю, вам лучше поскорее переодеть в кабинке купальник. — Эндрю снял с Кирстен свое полотенце, и она почувствовала себя голой, выставленной напоказ. — Не хочу отвечать за подхваченное вами воспаление легких. — Битон слегка шлепнул Кирстен по заду. — Вперед!

Когда Эндрю подвел Кирстен к порогу ее дома, она почувствовала огромное разочарование.

— А как насчет рецепта и акварели? — беспечно спросила Кирстен, всем видом стараясь не показать своего разочарования столь быстрым возвращением домой. — Разве они не входили в программу?

— Они и сейчас входят, — заверил Битон.

В глазах Кирстен стоял вопрос, который гордость не позволяла ей произнести вслух; глаза же Эндрю говорили о том, что следующий ход за Кирстен. В конце концов Битон повернулся и, весело насвистывая, беспечной походкой пошел по дорожке прочь от дома. Кирстен в досаде стиснула зубы и, войдя на террасу, с шумом захлопнула за собой дверь.

Всю ночь Кирстен пролежала без сна, крепко обхватив руками подушку. Разбуженная, по неудовлетворенная чувственность настойчиво требовала своего.

Эндрю должен был закончить то, что начал. Но ничего, она подождет. А предчувствие сделает ожидание более волнующим и возбуждающим.

Кирстен заснула со сладкой полуулыбкой на губах, все еще ощущая слабое, исполненное наслаждения пульсирование плоти между ног.

Она прождала до полудня, после чего ожидание стало нестерпимым. Запыхавшись от быстрой ходьбы, она вошла в квартал художников и решительно направилась к хорошо знакомому стенду и вдруг остановилась как вкопанная прямо посреди улицы.

Кирстен не поверила своим глазам.

На том месте, где всегда висели акварели, теперь были расставлены какие-то грубой резьбы деревянные фигурки.

Эндрю, забрав свои работы, покинул Тавиру.

35

Более счастливым двенадцатилетний Джефф Оливер и быть не мог.

За окном шел снег, школа опустела, а в его полном распоряжении еще несколько дней рождественских каникул. Решение остаться в Чоэйте на все каникулы вызвало яростный гнев отца и насмешки одноклассников. Их взгляды между собой красноречиво говорили: «А чего еще вы хотели от чокнутого?» Все годы, проведенные в школе, его дразнили «чокнутым», но Джеффри Пауэла Оливера III это мало трогало. Самой важной и волнующей вещью во всей его жизни была музыка.

Точно так же, как когда-то он страшился, что его пошлют в начальную школу Уоллингфорд в штате Коннектикут, теперь он боялся ехать домой. Возвращение домой означало необходимость снова выслушивать набившие оскомину бесконечные замечания отца, в то время как в опустевшей школе было спокойно и тихо, а главное, здесь был музыкальный зал, где стояло пианино. Если бы только отец узнал о том, что все карманные деньги Джеффа тратятся на ноты и занятия с учительницей музыки — Гарриеттой Бадгероу, женой преподавателя географии, — Джеффри-старшего хватил бы удар. Но отец ничего не знал. И Джефф надеялся, что и не узнает до тех пор, пока не станет слишком поздно, чтобы можно было что-то с этим поделать.

Джефф с крепко зажатым под мышкой пакетом с новыми нотами, насвистывая, прошел через заснеженный газон, разбитый перед основным зданием школы, и направился к музыкальному залу. Насвистывал Джефф обычно либо Баха, либо Моцарта, играть же предпочитал мечтательные, романтические произведения Брамса, Шопена, Листа и Рахманинова. «Весь в мать», — как-то сказала Гарриетта Бадгероу и тут же осеклась, словно за сказанное ей могло грозить страшнейшее наказание. Но и этих трех слов Джеффу было достаточно. Они подтвердили давно ему известное.

Стряхнув снег с волос и бросив свое шерстяное пальто и перчатки на ручку потемневшего от времени, старинного кресла с позолотой, Джефф торопливо подошел к инструменту. Это было старенькое, потертое, плохо настроенное пианино, но в любом случае на нем можно было играть. Согревая свои замерзшие руки, Джефф подышал на них, а затем упражнениями, показанными ему учительницей, размял пальцы. Перебирая кипу нотных листов, мальчик задумался над тем, с чего же ему начать, и остановился наконец на «Песнях без слов» Мендельсона.