Номи Бергер - Бездна обещаний

• Название: Бездна обещаний
• Автор: Номи Бергер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-15-000580-4

История прекрасной, талантливой пианистки Кирстен Харальд — это история Золушки, рожденной в бедной семье и постепенно взошедшей на высшую ступень лестницы славы и успеха. Однако счастливый брак Кирстен с социологом Джеффри Оливером оборвался страшной трагедией…

---

И потому, взглянув на часы, Кирстен почти обрадовалась — пора было идти.

— Можете оставаться здесь сколько заблагорассудится, а мне надо уходить. — Кирстен передала отцу связку ключей. — Ровно через двадцать минут у меня очень важное свидание. — Эмиль и Жанна обменялись полными надежды взглядами. — Боюсь вас огорчить, но это чисто деловая встреча.

Кирстен вошла в демонстрационный зал «Стейнвей энд Санз». Разыскав Рейфа Боуэрса, она сообщила ему, что хотела бы купить концертный рояль. В ответ продавец схватил обе руки Кирстен и стал энергично их трясти. Вид у Рейфа при этом был такой, словно он никогда и ни за что на свете не согласится прекратить этого занятия.

— Итак, мисс Моцарт в конце концов добилась своего. — Сияющий Рейф победоносно улыбнулся, давая понять миру, что именно он является единоличным владельцем патента на открытие таланта Кирстен. — Полагаю, что прежде всего вы хотели бы опробовать все имеющиеся у нас инструменты?

— Нет, не все, мистер Боуэрс, — в свою очередь, усмехнулась Кирстен. — Только те, что находятся в настоящее время на полуподвальном этаже.

Боуэрс понимающе кивнул. Девочка и в самом деле добилась своего. Приобщилась к избранным. А лишь избранные знали о роялях, хранившихся в полуподвале.

— В таком случае следуйте за мной, мисс Харальд. — И Рейф смиренно, почти с благоговением протянул Кирстен руку, словно предлагая ее величеству свое сопровождение при парадном выходе. Кирстен могла поклясться, что в этот момент в глазах старого продавца стояли слезы.

1956 и 1957 годы были значительными не только для Кирстен, но и для всего музыкального мира. Впервые после войны в Соединенных Штатах состоялись гастроли филармонических оркестров Берлина и Вены. Бостонский симфонический оркестр стал первым американским оркестром, посетившим Советский Союз, и Исаак Стерн — первым американским скрипачом, выступившим за последние десять лет в Большом зале Московской консерватории. Глен Гоулд, двадцатитрехлетнее чудо из Торонто, записал на пластинку «Гольдбергские вариации» Баха, эта запись стала первой в истории классической музыки пластинкой-бестселлером. Весь мир отмечал семидесятипятилетие композитора Игоря Стравинского. В Лос-Анджелесе по случаю юбилея был поставлен в концертном варианте его последний балет «Агон». В Нью-Йорке в возрасте восьмидесяти девяти лет скончался дирижер Артуро Тосканини, а Майкл Истбоурн наконец был назначен дирижером Лондонского симфонического оркестра.

Несмотря на то что концерты Лоис Элдершоу пользовались определенным спросом, ее пути редко пересекались с Кирстен. Хотя туманные намеки на очевидное соперничество двух пианисток и проскакивали в наиболее скандальных изданиях, но благодаря Нельсону и Кари Дандональду, личному импресарио Лоис, не дававшим никаких комментариев на подобные статьи, борьба музыкантов оставалась областью досужих домыслов.

За все это время Кирстен и Майкл виделись всего одиннадцать раз, да и то лишь мимоходом, что заставляло их с особой жадностью смаковать сладчайшие мгновения коротких встреч. В объятиях друг друга они черпали силы для жизни и творчества, память о каждой встрече оживляла скучные, серые будни между свиданиями. На публике же оба были предельно осторожны, не оставляя ни единого шанса дотошным репортерам и закулисным сплетникам заподозрить в их отношениях большее, чем естественный профессиональный интерес и уважение. Собратья по ремеслу — не более.

Каждая разлука для Кирстен наполнялась болезненной тоской и опустошенностью. В первое время ее даже одолевали сомнения, сможет ли она сдержать данное Майклу слово — не требовать большего. Повсюду с ней рядом незримо присутствовал Майкл: плоть помнила его тело, и, лежа по ночам одна в постели, Кирстен часто совершенно реально ощущала его объятия. Временами их отношения с Майклом представлялись Кирстен абсолютно безнадежными. Их можно было сравнить разве что с последней стадией неизлечимой болезни, когда чахнущий больной томится в предсмертной тоске и молится об облегчении страданий. В такие моменты Кирстен желала одного — либо положить всему конец, либо попросить о большем. Тем не менее не делала ни того ни другого.

Причиной тому была музыка.

Кирстен научилась продлевать чудные мгновения коротких свиданий, превращая напряжение чувств в энергию исполнения. А еще она научилась верить. Верить в то, что разлука — это не конец, а лишь пауза между встречами. В какой-то момент Кирстен начала думать об отношениях с Майклом в музыкальных терминах, представляя их серией прекрасных прелюдий. Подобно прелюдии каждая встреча и каждая разлука была превосходно законченным и уникальным произведением. И Кирстен в конце концов пришла к выводу, что это не так уж и плохо, и безопасно. Подобные мысли, как ни странно, успокаивали. Ведь то, что Майкл появлялся в ее жизни столь нерегулярно, изредка, позволяло Кирстен все ее чувства направлять исключительно в музыку.

— Кирстен, ты сидишь?! — закричал Нельсон так, что Кирстен пришлось немного отодвинуться от трубки. — Спрашиваю тебя потому, что если ты на ногах, то лучше присядь. — Кирстен послушно опустилась на низенький стульчик рядом с телефонным столиком в спальне и доложила, что готова. — Поздравь меня, моя девочка, я наконец добился своего.

— Добился чего?

— Заказал тебе оркестр Нью-йоркской филармонии.

— Что?! — Кирстен вновь вскочила на ноги.

— Он требует тебя, Ленни требует тебя.

— Боже правый!

— Где-то дней через пять ты заменишь на этот сезон Гари Графмана. Ты ведь знаешь Концерт ми-бемоль мажор для фортепьяно с оркестром Листа?

Кирстен с трудом перевела дыхание:

— Знаю.

Концерт Листа был непременной частью репертуара пианистов, специализирующихся на композиторах-романтиках.

— Прости, Кирстен, что не смог сделать ничего лучше замены, но в конце концов это — «Карнеги-холл».

«Карнеги-холл». Положив трубку, Кирстен принялась без устали повторять два магических слова. «Карнеги-холл». «Карнеги-холл». Наконец-то свершилось.

Леонард Бернстайн, великолепный руководитель оркестра, обладающий поразительным чутьем на эффекты, потребовал Кирстен. Желание Бернстайна видеть в роли замены Кирстен компенсировало неучтивость его предшественника, Дмитрия Митропулоса, до сих пор ни разу не приглашавшего всем известную пианистку выступить с оркестром Нью-йоркской филармонии. Кирстен крепко обняла себя руками и, напевая концерт Листа, закружилась в танце по комнате. Все так же танцуя, девушка подлетела к телефону и набрала номер Нельсона.

— Закажи три самых лучших места в зале для моих родителей и Натальи, — выпалила Кирстен, прежде чем поздороваться.

— Уже выполнено. — Интонация говорила о том, что импресарио чрезвычайно собой доволен. — Что еще?

— Пошли кого-нибудь из офиса с пригласительным билетом к продавцу из «Стейнвей энд Санз» по имени Рейф Боуэрс.

— Рейф Боуэрс, — повторил Пендел, записывая имя в книжечку. — Дальше?

— Дай телеграмму в Лондон, Клодии и Эрику. Хотя нет, я лучше сама им позвоню. Ах да, свяжись с «Карнеги-холл» и узнай, есть ли у них адрес Пола Белла, он занимается у них в студии.

— И если есть?..

— Пошли ему билет.

— Что-нибудь еще?

Кирстен рассмеялась:

— Неужели недостаточно? Спасибо, Нельсон, тысячу раз тебе спасибо!

Кирстен чмокнула трубку и положила ее на аппарат. После этого Кирстен тихонько прошла в небольшой уютный кабинет отца. Эмиль, сидя в кресле, читал газету, а Жанна рядом с ним что-то вязала. Родители одновременно подняли глаза на дочь.

— Папочка, а твой смокинг отглажен? — стараясь ничем не выдать своего волнения, поинтересовалась Кирстен.

— Разумеется, отглажен, — ответила за мужа Жанна. — Я лично выгладила его после того, как отец в прошлом месяце надевал костюм на свадьбу Анны-Марии.

Анна-Мария была младшей дочерью тетушки Софии.

Кирстен вздохнула. Мать до сих пор отказывалась сдавать костюм отца в сухую глажку в химчистке.

— А ты, мам, так ни разу и не надевала свое новое вечернее платье? — Жанна покачала головой. — Ну что ж, похоже, придется его надеть гораздо раньше, чем ты предполагаешь. По-то-му что-о-о, — Кирстен тянула слово, пока хватило дыхания, потом выдержала для большего эффекта паузу и широко взмахнула руками, — через пять дней ваша дочь, Кирстен Харальд, будет выступать в «Карнеги-холл»! — Эти слова она уже почти прокричала.

Кирстен мерила шагами отведенную ей артистическую уборную, ждала начала концерта. Устав от беспрерывной ходьбы, она принялась за упражнения на небольшом концертном рояле, установленном в прихожей. Но упражнения лишь усиливали нервозность. Оставив попытки разыграться, Кирстен подошла к крошечному окошку и стала разглядывать красно-бело-золотой подковообразный зал и заполнявшую его публику. Кирстен до сих пор не верилось, что сегодня вечером она уже не будет одним из слушателей — сегодня вечером она наконец-то сама выступит перед ними.