Перл Бак - Гордое сердце

• Название: Гордое сердце
• Автор: Перл Бак
• Издательство: Вече, Джокер
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-7141-02515-0

Перед Вами классический любовный роман о молодой девушке скульпторе, которая мечтает о нормальной семье, любящем муже, простом человеческом счастье, но постоянно испытывает жестокие удары судьбы. Роман, несомненно, понравится нашим дорогим читательницам.

---

Сюзан встала и почувствовала, как в нее вливается сила. Она уже знала свои инструменты и овладела навыками работы с материалами. Но инструментов недостаточно, а материал — всего лишь средство. Мрамор, камень и бронза, плоть, кровь и кости — не что иное, как средства.

«Я хочу творить людей», — думала она. Внезапно она поняла, что покончила с цифрами и металлами, с литьем и плавкой. Она овладела своим ремеслом. Теперь она должна найти в себе свое мастерство.

* * *

— Мне нужно отдельное ателье, — сказала она Дэвиду Барнсу. — Вы действительно были весьма добры, поддерживая меня. Но теперь я хочу работать всерьез, а для этого мне надо быть одной.

— Я не знаю, с чего это вы решили, что все умеете, — пробормотал Барнс. В последнее время он был невероятно вспыльчив, так как чем дальше, тем больше убеждался в том, что за своим следующим «титаном» ему необходимо отправиться в Америку. До сих пор все эти великие мужи, канувшие в Лету, были уроженцами Европы и Англии. Но Барнс уже добрался до современников.

— Мне просто необходимо ехать в Америку, — стенал он. — Эдисон ко мне не придет. Вы можете распоряжаться моим ателье!

— Ну уж нет, — отвергла она это щедрое предложение. — Вы все равно остались бы здесь и я бы никогда от вас не избавилась.

— Вы слабая баба. Если бы вы были сильной, то смогли бы работать, где угодно. Посмотрите на меня! Я работаю там, где у меня есть материал. Руки у меня всегда с собой, и с глиной проблем нет. Одну из своих лучших вещей я делал в одном английском постоялом дворе, окруженный кучей гогочущих мужиков.

— Я бы тоже так сумела, — крикнула она ему в лицо. Его пренебрежительные слова разожгли в ней ярость, как факел солому. — Вы этакий чертов деспот! Я чувствую, что вы тут, даже когда вас нет.

— Я никогда не вмешивался в вашу работу, — кричал он.

— Вы вмешивались уже тем, что вы есть, — запальчиво ответила она.

Их слова могли бы стать вызовом на дуэль.

— Я призываю вас взять мое ателье и продолжать свою работу!

— Я могла бы, если бы знала, в чем, собственно, заключается моя работа. Пока что я в поисках. Даже если вы уедете, ваши мысли, ваши слова будут тут висеть в воздухе вашим эхом. А я этого не желаю!

— Через неделю я уеду. Подумайте об этом, женщина!

Быть женщиной стало для нее таким бременем, что уже от одного этого слова у нее начиналась аллергия. Она решительно ответила:

— Хорошо, я останусь здесь. Но к тому времени, как вы вернетесь, оно настолько станет вам чужим, что вы не захотите здесь работать.

Прежде чем прошла неделя, Джейн сообщила ей:

— Денег у меня осталось всего лишь на месяц. Вы мне велели, чтобы я вам сказала.

Она и забыла об этом.

Внезапно ее объял ужас. Она останется тут совершенно одна. Как только Дэвид уедет в Америку, у нее здесь не будет никого, к кому она могла бы обратиться, а если ей нечем будет накормить детей — она была рада, что до этого момента ничего не предпринимала. Теперь она уже ничего не скажет Дэвиду Барнсу. Свою жизнь она так или иначе уладит сама! Она помогла Барнсу упаковаться, выдержав последний день его беснований. Инструмент он чрезмерно тщательно упаковал в красивые специально сделанные ящички, а острие каждого резца он обмотал оленьей замшей. Он взял с собой также большой запас глины, которую сам замесил.

— Американская ни на что не годится, — ворчал он, — высыхает прямо под руками, в этом их проклятом темпе. Глина должна оставаться податливой, как плоть, пока работа не будет завершена. У меня есть секретный рецепт. Как-нибудь я вам его доверю, Сюзан, но только на ложе смерти.

— А что, если вы вывалитесь из самолета или что-то в этом роде?

— Ну тогда вам придется заглянуть внутрь Адама, — он кивнул головой в сторону маленькой, старинной статуэтки из гипса. — В нем спрятан рецепт на листке бумаги. Никто о нем не знает. Ну, а теперь мне пора идти.

— А где же ваша одежда? — спросила Сюзан.

Барнс ошеломленно посмотрел на нее.

— Проклятье! — сказал он и вытянул из-под кровати старый дорожный мешок. Открыв платяной шкаф, он начал вытаскивать одежду и белье. — Однажды я отправился без этого, — говорил он, засовывая вещи в мешок, — и обнаружил это только в море.

— И что вы сделали?

— Ничего. Я носил то, что было на мне, — ответил он резко. — Ну, пока, Сюзан.

Он открыл дверь и на кого-то заорал. Пришел мальчик, вскинул себе на плечо ящичек с инструментом, а Барнс схватил свой чудовищный мешок. Сюзан почувствовала на щеке жесткие волосы его бороды.

— Прощайте, — сказал он еще раз и остановился у двери. — В ящике еще осталось немного глины. Пожалуй, вы могли бы ее использовать.

— Хорошо, — сказала она.

Он исчез. Она видела в окно, как он бросил мешок в такси, и автомобиль, рванув с места, затрясся по узкой улице. Минуту она еще постояла у окна, затем круто повернулась и быстро открыла крышку ящика. Там ее ждала глина.

* * *

Итак, она теперь хозяйка ателье Дэвида Барнса. Его рабочий халат еще висел на двери; пробные скульптуры «титанов» стояли вдоль стен. Сюзан расчистила для своей работы немного места. Да, она должна была работать. День уплывал за днем, и Сюзан страшилась конца месяца, как какой-то катастрофы, когда Джейн протянет к ней пустую ладонь. Она должна накормить детей и она одна ответственна за это. Внезапно Париж показался ей совершенно чужим. Она постоянно была так занята, что ей и не приходило в голову, что она за границей. Но теперь она вспомнила о лесе Бродяги, глядя на Париж из высоких окон ателье. Улицы здесь были незнакомыми, люди бесцеремонными и чужими. Она отвернулась, чтобы мобилизовать в себе волю. Она не смеет быть слабой, не смеет бояться. Она ведь умеет добиться своего и она добьется!

Именно эти люди должны ей помочь заработать деньги на содержание детей. Сюзан отошла от окна и быстро начала лепить. Она лепила маленькие фигурки людей, которых видит ежедневно: старую лавочницу мадам Жер, брюхатого владельца кафешки на углу улицы, который весь день попивает свое вино, детей, играющих у колен статуи каменного генерала, водителя такси, спящего за рулем у тротуара ранним утром. Эти чужие люди были, тем не менее, хорошо знакомы Сюзан, и ее пальцы так и порхали. Она вылепит их, сделает гипсовые отливки и предложит их на продажу в одном маленьком магазинчике, мимо которого она ходит каждый день. Она видела, как туда входят женщины и выходят уже с пакетами. В витрине было выставлено множество сувениров. Эти ее статуэтки были, в общем-то, только игрой и все же это давало ей какое-то сладкое удовлетворение. Она работала, напевая, а когда поймала себя на этом, то повторила слова еще раз, что же она поет: «Ах, это будет — слава мне». Это был ее старый напев. Она не пела его с того времени, как приехала в Париж. Откуда же эта песенка вдруг взялась? Это была песенка ее рук, снова пробужденных для лихорадочной деятельности.

* * *

— Денег мне хватит еще на неделю, — спокойно сказала Джейн.

Рано утром она отправилась на рынок и уже вернулась с многочисленными покупками, лежащими в большой французской корзине. Джейн вообще не была испугана. Деньги всегда откуда-нибудь да возьмутся. Ее долгом было расходовать их как можно экономнее. Сюзан, отправляя Джона в школу, поправила ему галстук и нашла кепку.

— Счастливо, сыночек. Не забывай, что ты американец.

— Мама! Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь это забуду?!

— Конечно, нет, но помни о том, что ты единственный американец, которого они знают, и когда они на тебя смотрят, то видят всю Америку.

— Мама, но я уже немножко забываю Америку! У нас там были яблони и рига?

— Да, милый, и они у нас все еще есть. Ну, тебе пора!

Она смотрела ему вслед, на его высокую, стройную фигурку, как он бежит вниз по улице; да, ее сын, конечно, отличается от других мальчиков. А Марсия готовилась к вырезанию бумажных куколок и болтала немного по-английски, немного по-французски.

— Мама, мама, ou est lе[2] ножницы, мама?

Сюзан нашла ножницы и посадила Марсию к открытому, залитому солнцем окну.

— Мамочке теперь надо работать, милая.

Марсию это уже не интересовало. Девочка с увлечением занялась своим делом. Она уже напевала песенку, которой научилась у мадам Жер, когда Джейн водила ее в пекарню, чтобы посмотреть, как из печи вынимают румяные рогалики.

— Я точно не знаю, когда вернусь, Джейн, — крикнула Сюзан у дверей.

— Да, миссис, — сказала Джейн, которая стояла в дверях кухни и вытирала руки фартуком.

— Возможно, сегодня я принесу немного денег.

— Да, это было бы неплохо.

Сюзан открыла дверь и вышла на улицу, освещенную ярким осенним солнцем. Каждый угол прилепленных друг к другу домов выделялся четко и твердо, брусчатка, влажная от частых дождей, так и блестела. Сюзан повернула направо, как обычно, намереваясь пройти мимо того маленького магазинчика с сувенирами. Тут она остановилась. Две из ее маленьких статуэток исчезли с витрины! Она влетела в магазин и устремилась к старому торговцу.