Марсель Гафуров - Территория памяти

• Название: Территория памяти
• Автор: Марсель Гафуров
• Издательство: Издательство "КИТАП" имени Зайнаб Биишевой
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-295-04375-8

Биография известного в нашей республике журналиста, писателя, переводчика Марселя Гафурова насыщена впечатляющими событиями и встречами. В этой книге представлены воспоминания о наиболее ярких эпизодах его журналистской деятельности и художественный цикл «Дудкинские рассказы», в котором отображена напряженная, подчас полная трагизма жизнь рядовых тружеников в нелегкие 90-е годы минувшего века.

---

А мне любопытно наблюдать за людьми, — вглядываться в жизнь человека, обитающего рядом, как неказисто он ни выглядел, по-моему, не менее интересно, чем ездить по дальним странам, разглядывая великолепные чужие витрины. Не мной сказано, что внутренний мир каждого человека равен вселенной. Если вам эта метафора покажется чрезмерным преувеличением, то я готов утверждать, что даже в безвестной миру деревне Дудкино, теперь — бывшей, и близ нее любая судьба — это отражение истории страны со всеми ее зигзагами и изломами.

Но вернемся к нашему Савве. Как сложилась дальнейшая его жизнь? К сожалению, ждал бедолагу впереди новый удар судьбы, связанный с появлением в его избушке женщины по имени Наталья.

В числе последних дудкинцев, переселенных властями в город, получили ордер на квартиру в многоэтажном доме баба Клава, у которой я покупал молоко, ее сын Андрей и невестка Наталья. Но сама баба Клава переезжать категорически отказалась, осталась зимовать в родной избе без крыши — сын снес ее ради получения этой самой городской квартиры. В одиночестве, в тоске баба Клава неожиданно пристрастилась к «зеленому змию», начала спиваться. Весной Андрей силком увез ее в город. Казалось, история с бабой Клавой завершилась счастливо. Но вскоре дошел до нас слух, — добрая слава, как говорится, на месте лежит, а худая по земле бежит, — дошел, значит, до нас слух, что старушка и там пить не перестала, и Андрей пьет, а Наталья, присоединившись к ним, вовсе в одночасье спилась.

Не знаю, что подтолкнуло Наталью к бутылке — раньше она скандалила с мужем из-за его пагубной страсти. Может быть, затосковала по привычному укладу жизни или безделье ее сгубило в городе ведь нет того груза, что женщина несет на своих плечах в деревне. Так или иначе — случилась беда. Врачами-наркологами замечено, что женский организм впадает в алкогольную зависимость впятеро, а то и вдесятеро быстрей, чем мужской, и женщина в деградации на этой почве заходит дальше, чем мужчина, хотя трудно себе представить падение ниже потери человеческого облика.

Наталья, видимо, приблизилась в своем падении к последней черте, даже небезгрешный Андрей не выдержал поведения жены, выставил ее на улицу — иди куда хочешь! По старой памяти пришла Наталья в Дудкино, верней, к тому, что от деревни осталось, походила туда-сюда и торкнулась к Савве:

— Пусти меня к себе пожить, я от мужа ушла, за коровой твоей буду ухаживать, еду тебе варить, а хочешь, так стану тебе женой.

Савва растерялся: то ли счастье ему привалило, то ли черт-те что. Он давно запретил себе думать о любви, не надеялся даже на мимолетную близость с женщиной, не было в его жизни того, о чем рассуждает теперь любая сопливая девчонка, смакуя вслед за эстрадными кумирами завозное слово «секс». Но несмотря на свою отталкивающую внешность, в душе-то он оставался нормальным человеком с нормальными мужскими потребностями. Немного подумав, он сказал:

— Ладно, живи…

Наталья, приняв вид расторопной хозяйки, подмела пол и, потупившись, попросила:

— Дай мне немного денег, тут один садовод, я знаю, торгует водкой, мне надо чуточку выпить, а то я постесняюсь лечь к тебе в постель…

Савва, поколебавшись, дал сорок рублей.

Ночью его впервые ласкала женщина, точней любовница. Наталья не брезговала его телом, во-первых, наверно, потому, что одна выдула потихоньку полбутылки водки, во-вторых, потому, что ночью, по присловью, все кошки серы, в темноте и урод за красавца сойдет.

Утром новоявленная хозяйка, сославшись на головную боль, выпила оставшееся в бутылке и пошла доить Машаню. Вернулась тут же с округлившимися глазами:

— Там это… корова к земле примерзла…

— Как примерзла?!

— Иди посмотри…

Погода в последнее время стояла ясная, несколько дней слегка подмораживало, а этой ночью ударил крепкий мороз, тополевая роща на берегу Уфимки и дубравы за садами закуржавели, стали белым-белы, красотища как в Берендеевом царстве. Но Савве было не до красоты природы, поспешил в щелястую сараюшку, не державшую тепло. Там теленок Машани, тоже телочка, спокойно лежал на остатках сена, а Машаня — на пропитанной навозной жижей земле, примерзнув к ней брюхом, выменем и ляжкой. Как только Савва вошел в сараюшку, корова задергалась, стараясь подняться, но ничего из этого у нее не вышло.

— Зарезать придется, а то сдохнет, и ни коровы, ни мяса не будет, — сказала Наталья, подошедшая следом.

Зарезать? Зарезать Машаню, ставшую для Саввы если не смыслом существования, то поводком, связывавшим его с жизнью?! В смятении Савва не подумал о том, что можно попытаться спасти жалобно мычавшую корову, подрубить вокруг нее лед, подкопать лопатой снизу… Впрочем, если бы и подумал, из этого тоже ничего бы не вышло, Машаня начала бы биться, порвала себе шкуру, вымя и все равно погибла. Лучше уж было зарезать, чтобы не мучилась долго.

— Я не могу ее зарезать, — сказал Савва Наталье.

— Ну найди, кто может!

Она не понимала, что для Саввы убить Машаню — почти то же, что убить родную сестру, и продолжала талдычить свое. В конце концов он сдался, поехал к зятю Николаю, у него-то рука не дрогнет, — поблизости не было никого другого, кто мог бы помочь в таком деле: зима пришла, садоводы разъехались по своим квартирам.

Николай оказался дома, обрадовался, услышав просьбу: и ему мясо перепадет! Живо собрался, до дудкинских садов путь недалек, минут сорок ехать в троллейбусе, затем минут десять пешком под гору до катера, на другом берегу еще пять минут ходу — и все, они на месте.

Савва ушел в тополевую рощу, чтоб ничего не видеть и не слышать. Наталья помогала Николаю. Он, освежевав тушу, набрал себе полный рюкзак вырезки, остальное, разрубив, подвесил в сараюшке, — тут, пока морозно, мясо не испортится, — и ушел.

Когда Савва вернулся в избу, Наталья собиралась пожарить мясо.

— Не надо, — мрачно сказал он, — я не буду это мясо есть, видеть не могу.

— Что же с ним делать?

— Не знаю.

— Сходи завтра в город, может, в каком-нибудь ресторане или кафе согласятся все сразу купить и сами увезут, не выбрасывать же!

На следующий день, помедлив до полудня, Савва снова отправился в город. Походил по ресторанам и кафе, но нигде охотников купить не проверенное санитарной службой мясо не нашлось. Савва запозднился в городе, переправа на Уфимке работала только в светлое время суток, пришлось переночевать у сестры. Пришел наутро в свою избенку, а Натальи там нет. Понял, что она ушла и не вернется, не обнаружив под тюфяком деньги, пенсионные и вырученные за счет продажи Машаниного молока. Заглянул в сараюшку, а там и мяса нет, только шкура и потроха остались.

Савва сел на порог и безмолвно заплакал. В Афгане не плакал, в госпитале, терзаемый дикой болью, не плакал, а тут не выдержал обиды. Уже потом, спустя несколько недель, кто-то ему скажет на переправе, что приехал в тот день Андрей, искал Наталью, отыскал, и они вдвоем перевезли на катере на правый берег какие-то тяжелые мешки, увезли их на подвернувшейся под руку машине. Ясное дело, мясо увезли, но поди теперь докажи это. Что с возу упало, то пропало…

Когда сидел Савва в отчаянье на пороге, в сараюшке замычал голодный теленок. Савва встрепенулся: господи, не все ведь еще потеряно, оставила Машаня себе замену!

И покатилась его жизнь снова да ладом по накатанной уже колее. Правда, Савва теперь наглухо замкнулся в себе, сторонился людей и ко мне перестал захаживать, года два я его не видел, вернее, видел несколько раз лишь издали.

Но как-то пошла моя жена в луга собирать лекарственные травы и вернулась взволнованная. Встретилась ей незнакомая женщина, спросила, не видела ли она корову, запропастилась куда-то. Хозяйка моя ответила отрицательно и поинтересовалась, кто она, эта женщина, мы, мол, всех, кто в ближних окрестностях держит корову, знаем, а ее что-то прежде не замечали. А та: «Я недавно тут замуж вышла, а вон и мой муж идет…» Указала на появившегося на опушке леса Савву, заторопилась к нему. И пошли они рядышком…

Выходит, женился Савва?

Не только, выяснилось, женился. На переправе я услышал разговор, что он новый дом себе строит. Купил еще до окаянной встречи с Натальей сруб, оказавшийся ненужным одному из садоводов, дешево купил, теперь взялся достраивать.

А совсем недавно пришел Савва ко мне справиться, работает ли мое электроточило, топор надо наточить, ширкал, ширкал бруском, а он все тупой. Был Савва весь такой ухоженный, одежда чистая, не то что прежде, и лицо как-то посвежело, пятно на щеке стало незаметней.

— Работает, работает! Давай, — говорю, — быстренько наточу.

— Да я только спросить зашел, завтра с топором приду.

— Ах ты! — огорчился я. — Завтра нас тут уже не будет. Уходим в город до весны, устали зимовать здесь, через час внук должен за нами на тот берег подъехать. Извини…