Олег Жмылёв - Чё за дела, брат?

• Название: Чё за дела, брат?
• Автор: Олег Жмылёв
• Жанр: Альтернативная история

Начало Великой отечественной войны. Главный герой – боец Красной Армии. Во время боя в окоп главного героя сваливается солдат российской армии (РА) из начала двадцать первого века с гранатомётом.

---

Товарищ Дынский хотел меня оставить в казарме из-за ранения, но я отказался. ЧЕГО я буду делать без своих хлопцев? Подумаешь, рука простреляна. Рука – не живот, рана поболит, да перестанет. Хорошо, что мне выдали новую гимнастёрку. А то в рваном обмундировании перед врагами за страну неудобно.

Черниченко только выскочил на свет божий, как тут же попал под автоматную очередь и упал, схватившись за правую руку.

Блинов пригнулся и, получив две пули в лицо, упал замертво. Три пули попали в мой бронежилет, но ущерба моему здоровью не причинили. Интересно, а бронежилет выдержит удар крупнокалиберной пули? МП-40 нашу металлическую защиту не проби- вает.

Три фашистских танка из леса обстреливали наши позиции, но приблизиться боялись. Подбитая фашистская бронетехника служила вражеским пехотинцам укрытием. Солдаты лежали за гусеницами и под танками, постреливая по нам, но подняться и пойти в атаку, боялись.

- Я не понял – нас окружают что ли?- крикнул Кузьменко.

Бойцы из двадцать первого века отстреливались от фрицев, находясь в тех окопах, которые мы вчера выкопали.

С Запада на нас тоже наступали, вот о них-то и говорил мой тёзка.

Наступали нагло – во весь рост и строевым шагом. Десять танков ехали в ряд. Скоро вокруг входа в тоннель будет свалка металлолома. С Запада и Севера - подбитая и сгоревшая бронетехника не внушала страха, атакующим. Может, у немцев была такая тактика - с Севера нас обстрелять, а с Запада раздавить.

- Антон, давай рванём в наш окоп, и из него будем отбиваться,- я показал в сторону полуразрушенного окопчика, в котором погиб Петька Колокольников.

- Ребята, прикройте нас,- крикнул мой тёзка и мы поползли к намеченной цели.

Враги всё равно нас обстреливали и даже попали Кузьменко в ногу, а мне в каску. Вернее, пуля сначала попала в мою каску и отрекошетила в антошкину ногу.

- Ну что за свинство!- выкрикнул мой тёзка, но продолжал ползти.

У каждого нашего бойца был пакет для оказания первой медицинской помощи, и поэтому как только мы добрались до окопчика, то Антон сразу же перевязал рану, остановив кровотечение. Потом сказал мне:

- Прикрой. Я попробую подбить танк.

Я чуть высунулся из окопа и обстрелял немцев. Один фашист из-за подбитого танка бросил в нас гранату с длинной ручкой, но не докинул её. Осколки нас не повредили.

- Так и не высунешься,- выдохнул мой однополчанин и вдруг крикнул,- воздух!

На бреющем полёте к нам близко приближался немецкий самолёт.

Чтобы в него выстрелить из окопа, даже не надо было высовываться. Ну и я разрядил полупустой магазин по воздушной цели. Я стрелял, конечно, только для того, чтобы подбить самолёт, но я не предполагал, что мне удастся это сделать. Моторы работали, но самолёт резко вошёл в пике и врезался в движущий танк. подумать только - я несколькими пулями уничтожил и воздушную цель, и бронированную наземную. Если бы мне кто-нибудь о подобном случае рассказал, то я в эту историю никогда бы не поверил. Громыхнуло, так громыхнуло. Но вовремя я открыл рот и зажал уши, а вот Кузьменко только открыл рот, но не для того, чтобы не повредить барабанные перепонки, а от уви -денного.

Немцы тоже такого не ожидали и остановились, но только пехотинцы, разглядывая место падения самолёта, а танки продолжали движение.

- Вот он тот самый момент,- сказал мой тёзка и, быстро прицелившись, пульнул из гранатомёта и танк был поражён метким выстрелом. Потом Антон выстрелил из второго гранатомёта и тоже попал в цель.

Первой дрогнула пехота и, отстреливаясь, начала отступать. Танки остановились, но стали интенсивно нас обстреливать. Я взял гранатомёт.

- Хочу ещё два танка записать на свой счёт, а то ты выигрываешь – два-один.

- Один самолёт стоит двух или трёх танков,- Кузьменко взял мой второй гранатомёт,- Так что это ты ведешь со счётом: три или даже четыре-два.

Выбрав момент между взрывами, мы одновременно высунулись из окопчика и выстрелили по танкам. Когда попадаешь в цель, всегда радуешься. Вот и мы порадова- лись.

Уцелевшие танки тоже начали отступать.

Мой тёзка засмеялся:

- Антоха, ты представляешь – мы вдвоём отбили атаку. Понимаешь? Вдвоём отбили атаку.

- К тому же оба раненые,- дополнил я и улыбнулся.- А на Севере ещё стреляют. А у нас все гранатомёты разряжены.- Я выглянул из окопа.- Кузь, бойцы из двадцать первого века прямо от входа в тоннель бьют по фашистам из гранатомётов, и вроде бы им удалось подбить танк.

- Молодцы, ребята,- одобрил мой однополчанин и тоже выглянул из окопа.- Да не один танк подбили, а два.

- Всего-то,- я заржал.

А вот немецким пехотинцам было не до смеха и они как лежали под танками и за гусеницами, так и ползком отступали.

- Из автомата по фрицам не попасть,- пожалел я об упущенной возможности нанести врагу урон в живой силе.

Из красноармейцев в казарму вернулись шестеро. Раненых отправили в госпиталь, убитых решили похоронить в двадцать первом веке. А на передовой пост заступили свежие силы.

Мы сдали оружие, бронежилеты и каски. И что меня особенно порадовало, так это то, что нас повели в столовую.

После ужина я хотел написать письма родителям и Олесе, но КАК я их отправил бы? И вдруг у меня появилась очень глупая мысль – а не отправить ли в двадцать первом веке два письма по знакомым адресам? Стоп. Родители навряд ли прожили больше века, а Олесе в этом году будет почти девяносто лет. Почти девяносто лет моей любимой Олесечке? А она доживёт до такого возраста? А кто сейчас может проживать в нашем доме? Мои внуки или мои племянники? А я с войны вернусь домой целым и невредимым? Война началась недавно и до победы ещё сражаться и сражаться. А кто живёт в доме Олеси? А если я напишу и отправлю письма, то не сочтут ли те, кто получит мои послания, что их разыгрывают? А если здесь меня спросит особист: «Есть ли у вас родственники за границей?», то, ЧТО мне ответить на этот вопрос? Если Белоруссия является иностранным государством, то, значит, родственники за границей у меня есть. А если у меня есть родственники за границей, то мне больше не будут доверять? А если бы Ароян и Назиров были бы живы, то им тоже не доверяли бы?

В казарме хлопцы занимались кто чем. Кто уставился в телевизор. Кто читал газеты, поглядывая то в текст, то в телеэкран. Я тоже сидел недалеко от телевизора и размышлял о том, что нужно ли мне писать письма домой и невесте или после окончания войны по ту сторону тоннеля, приехать на родину и сказать: «Здравствуйте, это я – Антон Часовщиков. Слышали о таком?» Может быть, кто-нибудь и вспомнит, что был такой хлопец, которого призвали в армию накануне войны, да он где-то без вести пропал. А я разве пропал? Я вот он. Нахожусь в будущем и комфортно в нём себя чувствую. Разве не так?

К нам подошли бойцы из двадцать первого века и один светленький и конопатень- кий поинтересовался:

- Ребята, извините за беспокойство, но нас очень интересует – как вы жили при Сталине и не страшно ли воевать, зная, что могут убить? Нам завтра вместе с вами предстоит отправиться в прошлое и хочется из похода вернуться, как говорится со щитом и, желательно без ранения.

- А ты у своей бабушки спроси – как жили при товарище Сталине,- сказал я.- Она тебе по-родственному всё расскажет.

- Ну, бабушка тогда была ещё маленькой, когда Сталин умер. Да ей почти семьдесят лет. Чего она может помнить-то. Да и взгляды в связи с демократией у бабули могли поменяться. А вы – наши ровесники. И у вас взгляды на жизнь при Сталине свежие и вы ничего не забыли.

- А что мы могли забыть?- спросил мой однополчанин из другой роты, имя которого я пока не знал.- Телевизоров, бронежилетов и гранатомётов не было (прямо мои слова), но мы и не знали, что могут изобрести такие вещи, поэтому о них не скучали. Кстати, меня интересует такой вопрос – радио и рация передаёт и принимает звук. А как телевизионная антенна принимает изображение? Я вчера услышал, что во время Отечественной войны в нашей армии было противотанковое ружьё. А когда оно было изобретено? Почему везде и всюду ругают вождя и учителя товарища Сталина? Почему флаги над штабом и КПП не красные, а трёхцветные? Если есть самолёты, то зачем нужны вертолёты?

Потом я задал вопросов десять. В том числе и о государственной идее.

На некоторые важные для нас, бойцов двадцатого века, вопросы, воины двадцать первого века ответить не могли, и я понял, что они не являются отличниками полити- ческой подготовки и в школе были двоечниками. И как таким хлопцам оружие можно доверить?

Боковым зрением я заметил товарища Дынского. Офицерик спиной прислонился к стене и, словно, приклеенный к ней, никуда не двигался.

Я хотел было крикнуть: «Встать! Смирно!» но подумал: «и чего это я из-за какого-то горлопана буду хлопцев дёргать?» Правда, последнее время капитанчик на нас не рявкает, но о первой встречи с ним, у меня осталось очень плохое мнение.