Дорота Масловская - Польско-русская война под бело-красным флагом

• Название: Польско-русская война под бело-красным флагом
• Автор: Дорота Масловская
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Контркультура
• Год: 2005
• ISBN: 5-94145-289-6

Польско-русская война — это сюрреалистическая аллегория упертого национального самосознания, ехиднейшая карикатура на всякую ксенофобию. Во всем виноваты русские, поэтому коренная польская раса ведет с ними войну. Мир героев Масловской напоминает наркотические глюки. В этом мире нет никаких ценностей, есть только бесчисленные идеологии и пустота пресыщения.

Внимание! Нецензурная лексика!

---

— Никто и не заметит, — шепчет мне Магда в утешение и кладет «Мир мотоциклов» на радар, который все время пищит, так что не исключено, что это мое новое искусственное сердце, которое мне теперь всегда придется носить с собой в целлофановом пакете, поэтому лучше бы она с ним обходилась поосторожней, чтоб не сломать. Прямо перед лицом я вижу теперь разные буковки, которые через всю страницу ползут в свой муравейник. Жаль, что они так быстро ползают, потому что вдруг это текст какой-нибудь песни про меня и мою боль, которую я теперь мог бы спеть для всех.

Но это еще не конец модернизации, потому что Магда явно решила улучшить мои бытовые и санитарные условия. Она достает из сумочки пачку сигарет и жестом, не терпящим возражений, засовывает одну из них мне в рот. Хотя сигарета тут же вываливается, Магда засовывает ее назад поглубже, почти до самого горла.

— Здесь не курят, — раздается какой-то слабый голос издалека, наверное, автоматически включающаяся антиникотиновая пропаганда, которая сейчас расскажет нам все, что думает на тему сигарет и их результатов.

— Какие-то проблемы, чел? Я вас не угощала.

Тут Магда смотрит на меня, заметив, что с этим курением что-то типа не совсем так, как должно быть.

— Чего они от тебя хотят: чтобы ты начал вдруг говорить стерео и с басовой инструментовкой? — говорит она и выдергивает из меня все штырьки от проводов, которые тянутся из моего носа и обратно. — Вот так-то лучше.

Тут мне еще удается в ускоренном темпе увидеть, как она бросает эти трубки на пол и прикуривает мне сигарету, а потом я уже вижу совсем плохо. Потому что вдруг что-то тяжелое падает мне на грудь, камень или, может, мое собственное веко, а может, это вентилятор оторвался от потолка, а может, просто со второго этажа идет дождь, град кроватей и пациентов. Но я уже про это больше не думаю, потому что способность думать я тоже вдруг теряю, что означает мой окончательный регресс в сторону растительного мира.

— Не умирай… — это такую передачу по радио передают. «Не умирай, мы вместе победим нашу общую смерть» — всеобщая благотворительная акция польского радио и рок-музыкантов. — Не умирай, — повторяет радио, а потом ведущий как бы теряет нить, потому что у него страницы перепутались.

— Не умирай, — говорит кто-то, — это я во всем виновата.

Тут двери опять открываются, и появляется щелочка, через которую я нагло подглядываю, что там снаружи. Может, это я как раз рождаюсь и выглядываю на свет из своей матери, но то, что здесь делается, мне не нравится. Так вот, надо мной не обычный потолок, а какой-то подвижный, он сворачивается на моих глазах, лампы исчезают и опять появляются, потому что, наверное, мы находимся на интерактивной фабрике неоновых ламп. И вдруг появляются разные лица и шум. Это я во всем виновата, объясняет мне кто-то с плачем, я теперь буду с одним тобой, только не умирай, я же не хотела, я же просто хотела, чтоб было весело… А все остальное это я так, для прикола… на самом деле я ни с кем не трахалась, ни с Левым… ни с этим звукорежиссером… пойми, я только так прикололась, чтобы тебя позлить, дурак ты… а теперь все будет хорошо…

Не умирай, Сильный, это говоришь ты, Магда, ты говоришь мне это по телефону, говоришь в мегафон. Это очередной твой каприз, купи мне сигареты, купи мне колготки, не умирай. Если можешь, не умирай. Не умирай, если хочешь, чтобы у нас все было классно. Не будь свиньей, не умирай, а то у меня сейчас как раз солярий, я уже договорилась, у меня сейчас нет времени тебя шантажировать, может, потом как-нибудь. Позвони мне ближе к вечеру и поклянись, что ты просто пошутил и что ты не умер, ну, я побежала, но сначала обещай, что все это неправда.

Я хочу что-нибудь подумать, но не тут-то было. Никакого подумать, запрещено, только соберусь что-нибудь подумать на какую-нибудь тему, по радио с вырванной антенной тут же передают офигительно интересную природоведческую передачу о ветре. Что ветер дует. Идет прямая трансляция прямо из города, сначала какой-то репортер говорит в прямой эфир, уважаемые радиослушатели, вы меня, конечно, не слышите, но мы тут сейчас являемся свидетелями необычного явления, во всем городе дует ветер. Дует он с запада и уже сорвал все бело-красные флаги. Несмотря на то, что вы меня или не слышите, или совсем не слышите, я все же подчеркну, что уже восемь человек потеряли волосы, а количество людей, пропавших без вести, по-прежнему неизвестно. Ветер как раз поворачивает налево, отрывает балконы в высотных домах. Появились слухи и ложные версии, что этот ветер сконструировали немцы, которые собираются устроить тут полигон, а на руинах разрушенных зданий — альпинистские стенки для спецподразделений. Ветер дует в неслыханном масштабе, его нельзя даже сравнить с ветром 1997 года, тем, что русские тогда на нас наслали.

Тут трансляция прерывается, — может, журналиста сдуло с ног, ну, ничего, ему потом медаль дадут, посмертный «Орден улыбки» и именной компас от польского эмигрантского правительства за особый нонконформизм в служении правде. Ветер сбрасывает радио с тумбочки, и теперь будет многосерийный просмотр всех видов ветра, какие только существуют. Очень интересно, каждый ветер дует в другую сторону и каждый вырывает что-то свое, что именно не видно, но хорошо слышно, что что-то другое.

Если я отсюда выйду, то вот те крест, я куплю себе такой ветер, сначала просто как любитель, но потом уже буду покупать профессионально, со знанием дела, не нравится мне какой-нибудь мудак, я ему раз, напускаю на флэт ветер, и до свидания, я ваша тетя, проводка сорвана, теле- и видеотехнику выдуло, у женщин трусы видно, детям уши продуло, а я сижу, джойстиком двигаю, пивко потягиваю, Магда раздевается, а я ей говорю, ну, куда ты, блин, лезешь со своим трахом, не видишь, я сейчас занят серьезным делом, деньги зарабатываю, долг для одного кореша выбиваю?

Это мечты у меня такие, все в бело-белой тональности, вот бы кто-нибудь снял кино и продал как универсальный видеофильм под названием «Мое первое причастие». Это же кучу бабок зашибить можно, инвестиции пустяковые, музончик какой фоном пустить, походить по приходам, попродавать, никто бы и не допер, что это не его дети, потому что все было бы равномерно белое, типа такой крупный план.

Не надо было умирать, говорю я себе, потому что теперь уже ни в чем не уверен. И хоть бы один честный человек нашелся, чтобы мне, блин, правду сказал. Живой я или умер. Если живой, ладно. Если умер, то мне, конечно, будет неприятно, но ничего, как-нибудь переживу. Но чтоб вообще не знать, об чем речь, я больше не могу. Получается, что мои сны, мои глюки, про которые я как про облупленных знаю, что они бредовые, залили вдруг все вокруг, и теперь у нас тут подвижная граница и передвижной праздник, которые могут появляться в любом месте и в любое время, как сыпь. Я уже вообще не врубаюсь, что тут правда, а что нет, каждый раз, когда я вытягиваю руку и что-то щупаю, оно оказывается сделано из простыни, я это уже тщательно проверил. Если они меня подставили и развели на мне плантацию простыней, почва, мол, светлая, но плодородная, и теперь простыня славно разрастается, санитарка приходит и регулярно ее подстригает, но она все равно заполонила уже все вокруг, выползла через окно и накрыла город.

Когда я отдаю себе в этом отчет, происходит вот что. Взаправду. Из-за между простыней, из-за между пергаментов появляется не кто иной, как Масовская собственной персоной. Возможно, она как раз вынула меня из ящика стола, вытащила из конверта, положила перед собой на стол, сидит и смотрит. А если я начну двигаться, то она в крик и прихлопнет меня какой-нибудь книжкой. Я из последних сил еще успеваю врубиться, что это именно она. Но, должен сказать, выглядит она еще хуже, чем я, мама дорогая. Что я, очень может быть, плохо выгляжу, это логично, причинно-следственные связи в природе, но почему она? Морда опухшая, как у китаёзы. Неужели нашла работу в Западном Берлине и косит под японку? А в свободное время потихоньку проливает слезы над моим несчастным случаем, чтобы выглядеть более экзотично. Ох, как мне тебя жаль, моя красавица, и хотя все это мне устроила именно ты, я тебя прощаю, полное всепрощение и понимание, меня уже нет, но это не значит, что ты должна по мне плакать, жрать элениум и резать себе вены. Лучше сядь, книжку почитай, я не против, я еще и пододвинусь к тебе, спрошу, что читаешь, хотя в глубине души мне на это глубоко насрать.

— A-а, да так, шпоры по литературе, если тебе интересно. Это я опять к выпускному готовлюсь, может, сдам со второго раза, — говорит она тогда, чем шокирует меня до такой степени, что я даже забываю, на каком языке когда-то разговаривал.

— Могу тебе вслух почитать, если хочешь, — говорит она, такая вдруг добренькая сделалась, такое у нее доброе сердце, подкармливает зимой синичек, стирает послюнявленным пальцем вульгарные надписи в лифте, спасибо-пожалуйста на каждом шагу. Она меня просто добивает. И к моему удивлению, она читает мне краткое содержание разных книжек, иногда даже интересные истории попадаются, вся Польша читает детям, а ты читаешь своему ребенку? Особенно меня трогает одна сказка, как один мужик, по имени Зенон, получает по морде кислотой прямо в лицо, ни фига себе дела, думаю я, это, наверное, предварительные ласки, а трахач потом будет, но они дальше не описали, потому что это было бы политически нерентабельно. Я стараюсь делать Масовской знаки большим пальцем, жить этому герою или умереть, но она назло читает с точностью до наоборот, не так, как я хочу, ну что за нереформируемая проблядь, я бы ей даже бабок подкинул, лишь бы этот Зенон той суке дал сдачи по морде, но не кислотой какой-то, а ломом и насмерть, чтоб было поровну, а то получается, что один пол ездит на другом поле верхом и вдобавок блядская рука блядской рукой погоняет.