Марна Келлог - Бриллиант

• Название: Бриллиант
• Автор: Марна Келлог
• Издательство: АСТ, Люкс
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-027556-0, 5-9660-0930-9

Очаровательная мошенница…

Неотразимый аферист…

Умный полицейский, который многое знает…

А все вместе — потрясающий иронический детектив от блистательной Марны Келлог!

Итак, изысканная леди делает деньги на подделке драгоценностей, которые невозможно подделать…

Обаятельный плейбой зарабатывает миллионы, очищая банковские счета женщин, которых невозможно обольстить…

Ну а следователь-ас, похоже, знает о них обоих такое, что невозможно знать, — и готов этим воспользоваться!

---

Трюк, необходимый для того, чтобы поставить на рельсы «Баллантайн», заключался в следующем: не только продавать вещи по запредельным ценам, для чего мы нуждались в клиентах, желающих продать истинные раритеты, жемчужины в своем роде, такие, за которыми гоняются все фирмы-конкуренты, но и мухлевать с комиссионными продавцов и покупателей: чуточку убавлять там, чуточку прибавлять здесь, — именно таким образом дом и зарабатывал деньги.

Комиссионные аукционных фирм берутся по весьма сложной формуле со скользящей шкалой, но доброе старое правило большого пальца гласит, что комиссия продавца, то есть сумма, которая платится фирме за продажу собственности, составляет десять процентов, тогда как комиссионные покупателя, то есть сумма, выплачиваемая фирме человеком, покупающим вещь, составляет семнадцать процентов. Итак, если аукционисты продали серебряный чайный сервиз вашей тетушки Мэри за сто долларов, вы получите девяносто: сто долларов минус десять процентов. А если вы — тот, кто купил сервиз тетушки Мэри за сто долларов, значит, заплатите сто семнадцать. Сто долларов плюс семнадцать процентов. Таким образом, в общей сложности фирма получает двадцать семь долларов. Вполне солидная цифра в двадцать семь процентов.

— Карстерз-Мэнор — это золотая жила, — продолжал Бертрам. — Вот еще одна партия снимков.

Он вынул из портфеля толстый пакет.

— Качество не слишком хорошее, во всем доме маловато света, но взгляните на инкрустации и лак этого буфета семнадцатого века. Мне редко доводилось видеть такую тонкую работу. И состояние просто идеальное.

Оуэн надел очки и, тщательно изучив снимок, присвистнул.

— Миленький, — протянул он с таким видом, словно восхищался проходившей мимо девушкой.

— Одна эта вещь может принести свыше восьми миллионов, — сообщил Бертрам, — а весь дом Набит антиквариатом. Там есть кое-что и получше этого. К сожалению, у нас не хватит времени оценить все. Люди от «Кристиз» и «Сотбиз» торчат там уже больше месяца: мы успели добраться только до картин и мебели. Пока еще ничего не сделано с драгоценностями, фарфором и недвижимостью. Но мне удалось узнать, что эти фирмы объединили свои предложения. Думаю, мы можем гарантировать выручку свыше четырехсот миллионов долларов на аукционе.

Очевидно, ему удалось привлечь внимание Оуэна.

— Подробнее.

Бертрам говорил быстро и отчетливо:

— Если сократить комиссионные продавца до семи с половиной процента — другие фирмы не опустят цифру ниже восьми, а скорее всего восьми с половиной, как обычно, — уверен, что мы получим заказ. Леди Мелоди известна своей скупостью. Эти два с половиной процента означают, что в ее кармане окажется четыре миллиона. Ей это понравится.

— Тридцать миллионов от продавца, — улыбнулся Оуэн. — А если увеличить комиссионные покупателя на два с половиной процента, то есть до девятнадцати с половиной, это еще почти восемьдесят миллионов. Значит, вся операция принесет нам свыше ста десяти. А чистый доход?

— Я бы сказал, от девяноста до девяноста пяти миллионов, — подытожил Бертрам, вручая ему бумажный листок. — Вот примерные подсчеты.

— Думаете, покупатели согласятся на девятнадцать с половиной?

— Думаю, они заплатят и двадцать пять, лишь бы получить что-то, принадлежащее леди Мелоди. Она богаче Джеки Онассис. А поместье больше, чем у принцессы Арианны.

— Что же, тогда повысим до двадцати пяти.

Бертрам покачал головой:

— Двадцать вам еще с рук сойдет, но двадцать пять уже выглядит жадностью. Публике это не понравится. Я рекомендую девятнадцать с половиной.

— Заметано.

Бертрам обладал всеми качествами, которые я ценила в мужчине. Умен, остроумен, великодушен, и, когда смотрел на меня, когда видел меня, когда наши глаза встречались, мы каким-то образом соприкасались друг с другом. Общались без слов. Он был женат, конечно. Как, впрочем, все они.

Глава 9

Впереди расстилались прекрасные пейзажи Ричмонда. Каждый раз, проезжая через Ричмонд, я думаю о Елизавете I, тогда восьмилетней маленькой принцессе Елизавете, одинокой, несчастной, живущей только в окружении слуг в прекрасном дворце, протянувшемся вдоль Темзы. Бесплодно ожидающей, когда отец пришлет за ней, пригласит домой. И так и не дождавшейся. Вместо этого он пытался ее отравить. Неудивительно, что она стала такой жесткой и так нелегко сходилась с людьми.

— Жаль, что мне так мало известно о ее прошлом, — вздохнул Оуэн. — То есть я встречался с ней, знаю, что она — знаменитая писательница, а Карстерз-Мэнор — одна из самых известных в Англии частных резиденций, но…

— Простите, сэр, — вмешалась я, — я достаточно много знаю о леди Мелоди.

Бертрам поднял брови и ухмыльнулся.

— Выкладывайте, — велел Оуэн.

— Ну, для начала леди Мелоди не всегда была «леди». Этот титул дарован ей королевой за услуги, оказанные империи. Мелоди Карстерз даже не Мелоди Карстерз. Это псевдоним, который она взяла шестьдесят с лишним лет назад. Ее настоящее имя и истинная история затерялись во времени. Тираж ее шестисот с чем-то книг достиг миллиарда экземпляров. Она никогда не была замужем, хотя лет в тридцать пережила единственную великую любовь своей жизни, но он погиб, взбираясь на вершину горы Маттерхорн, упал в пропасть или что-то такое же трагичное, а больше она не смотрела на мужчин. — Я взглянула на Бертрана и Оуэна: выглядели словно с жестокого похмелья. — Эй, — обиделась я, — вы хотите знать или нет?

— Продолжайте, — кивнул Оуэн.

— Собственно говоря, все ее книги посвящены поискам другого идеального мужчины, и в конце она неизменно его находит. Поверьте, это довольно трогательно. А сейчас, согласно лондонской «Санди миррор», собирается продать все имущество и пожертвовать деньги на благотворительность по той причине, что после своей смерти не желает ни пенни оставить родственникам, среди которых нет сколько-нибудь достаточно близких людей. Она особенно не выносит троюродного племянника, существующего исключительно тем, что он повсюду хвастается родством с ней и берет под ее имя кредиты.

— Откуда вы все это пронюхали?

— Я ее поклонница, — призналась я, кажется, немного покраснев. — Прочла все ее книги, и…

Какого черта я стесняюсь? Выскажи им все.

— …это романы о женщинах, берущих судьбу в свои руки. Ее героини — самостоятельные, самодостаточные женщины, сами управляющие своей судьбой.

— Похожие на вас, полагаю, — засмеялся Бертрам.

— Именно.

Можно сказать, все мы были очарованы и удивлены моим девическим кокетством. Оуэн рассмеялся и снова покачал головой.

— Спасибо, Кик.

— Не за что. Всегда готова. — Я помедлила. — Есть и кое-что неприятное.

— Вот как?

— Ходили слухи, возможно, это всего лишь сплетни, что в шестидесятых разразился ужасный скандал. Какая-то женщина объявила леди Мелоди своей матерью, что, разумеется, сама леди Мелоди яростно отрицала: имидж девственницы следовало оберегать любой ценой. Так или иначе, у женщины вроде бы имелись веские доказательства, зато у леди Мелоди было больше денег, и, следовательно, она могла позволить себе известных адвокатов, которые буквально сокрушили незнакомку в суде и облили грязью в прессе. Несчастная покончила с собой.

— Я вспоминаю этот инцидент, — добавил Бертрам. — Действительно, трагедия. Совсем забыл о ней.

— И не случайно. Железная машина леди Мелоди, именуемая агентством по связям с общественностью, сделала все, чтобы мы забыли.

— Думаете, Она действительно была ее матерью?

— Да. И совершенно зря леди Мелоди повела себя так. Ей следовало признать эту женщину своей дочерью, и люди поняли бы и простили.

— Печально, — заметил Бертрам.

— Не могли бы мы спрятать наши носовые платочки и вернуться в реальный мир? — спросил Оуэн.

Ноги Мики, вернее Майкла, были еще более свинцово-тяжелыми, чем характер, поскольку он с такой силой надавил на тормоза, что из-под колес машины полетели фонтаны гравия, со звоном отскакивавшего от железных ворот Карстерз-Мэнор. Мы приехали на десять минут раньше назначенного времени.

— Эй, — завопил Оуэн, опуская перегородку. — Полегче, парень! Если сдерешь краску с машины — ремонт за твой счет.

— Простите, — промямлил Майкл и уже медленнее повел машину по обсаженной деревьями аллее к видневшемуся впереди особняку, который успел за несколько веков превратиться из почти заброшенного охотничьего домика в величественную груду песчаника посреди обширного парка. Дождь прекратился, и небо постепенно очищалось. Солнце пробивалось сквозь полог голых веток.

— Вот что мы сделаем, Бертрам. Вместе подойдем к леди Мелоди, и вы расскажете, как собираетесь добыть для нее четыреста миллионов. Потом по моему знаку удалитесь, и я обсужу с ней комиссионные. Начну с восьми с половиной и посмотрю, как она отреагирует.