Барбара Картленд - Встречи и разлуки

• Название: Встречи и разлуки
• Автор: Барбара Картленд
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-04-001363-9

Юная манекенщица Линда с самых ранних лет сама пробивала себе дорогу в жизни. Искренняя и честная, она принимает жизнь такой, какая она есть, но внутренняя чистота помогает ей избежать соблазнов и легких, но неправедных путей. Она жаждет любви, но находит ее там, где меньше всего ожидает, — в доме миллионера Синди, равнодушного ко всему, кроме денег.

---

До сих пор я не обращала внимания на эти письма, и хотя я заплатила за неделю из денег Пупсика, это всего лишь капля в океане, и рано или поздно, я знаю, мне придется плохо.

Я так несчастна, что иногда мне ничего не хочется делать, только сидеть и плакать. Я засыпаю и просыпаюсь с мыслью о деньгах, но от этого мало толку. Если так пойдет дальше и я не приму какие-то меры, я стану похожа на старую ведьму…

Когда я рассказала Клеоне о встрече с матерью Бесси и что я отдала ей деньги, она недоуменно воскликнула:

— Ну не глупость ли это, Линда! Ты могла бы возместить хотя бы расходы на похороны.

Она не поняла меня, когда я сказала, что лучше умру, чем возьму себе хоть один пенс этой скотины Тедди.

Он убил Бесси, и, если бы я прикоснулась к его деньгам, я бы сочла себя Иудой.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Случилось такое удивительное происшествие, что я должна обдумать все с самого начала и сама себе все объяснить.

Просто не могу поверить, что все так и было, я не доверяю собственной памяти, и все же в каком-то смысле глупо было не догадываться, что этим могло кончиться. Будь я умнее, а мне следовало бы уже научиться соображать, я вполне могла бы на это рассчитывать.

Сейчас, лежа в темноте, я все думаю, что не иначе как мне все это приснилось. Но на руке у меня мои новые усыпанные бриллиантами часы. Я не снимаю их, потому что мне кажется, что стоит мне их снять, как я проснусь и все случившееся окажется сном.

Я немного опасаюсь будущего, но все же чудесно сознавать, что мне больше не о чем беспокоиться, и чудовища, которым принадлежит эта комната, могут послезавтра делать с ней все, что захотят…

Проснувшись утром, я почувствовала, что сегодня должно случиться что-то ужасное.

Во-первых, шел дождь, ну просто ливень, и снаружи все выглядело серым, мрачным, и было жутко холодно.

Я распечатала письмо, полученное с утренней почтой, и обнаружила в нем требование освободить квартиру. Уже одно это было достаточно скверно, но то, что произошло в ближайший час, превзошло все на свете.

Я медленно одевалась и находилась в таком угнетенном настроении, что не могла даже сообразить, что мне предстоит сегодня делать. В это время раздался резкий стук в дверь и появился какой-то мужчина, небольшого роста и в котелке.

Я стояла и смотрела на него как идиотка.

Я поверить не могла тому, что он говорил, пока он не вошел и не начал описывать мебель.

— Да не трепыхайтесь так, дамочка, — сказал он, когда я слабо попыталась возражать, — не вы первая, не вы последняя.

Я пришла в такое отчаяние, что села и заревела.

Позавтракать я не успела, а дождь и эта мрачная погода и все вместе взятое подействовало на меня так, что я просто не могла с собой справиться.

Я понимаю, что глупо поддаваться эмоциям, но последнее время я вообще чувствую себя гнусно по утрам и, только поев и выпив чашку чая, прихожу в себя.

— Да не трепыхайтесь вы так, — повторял коротышка это дурацкое слово. — Наверняка найдется кто-нибудь, кто вам поможет. Нет ли у вас дружка?

— Не нужен мне никакой дружок, мне нужна работа, — с трудом выговорила я между рыданиями.

— Это всем нужно, — сказал он. — У меня два сына сейчас живут на пособие по безработице, а дочка на половинном окладе — лежит с ларингитом. Всем сейчас тяжело. Но ничего, такая хорошенькая девушка, как вы, не пропадет.

На самом деле он был симпатичный человек, несмотря на свою профессию: вот ужас-то, когда тебя ненавидят, куда бы ты ни пришел.

В конце концов он опустил свой собственный шиллинг в газовый счетчик, и мы с ним выпили по чашке чая. Теперь мне кажется, что мы представляли собой забавное зрелище, но тогда я и подумать ни о чем не могла.

Если бы кто-нибудь вошел в тот момент и застал нас за чаепитием, он бы посмеялся. Я в розовом с кружевами пеньюаре и этот маленький человечек в котелке — он так его и не снял — сидим и болтаем за чашкой чая, как будто ничего не случилось. А ведь он пришел, в сущности, затем, чтобы выкинуть меня на улицу.

— Не много у вас добра, — сказал он, после того как мы поговорили о его семье, несправедливости с распределением пособий по безработице и трудностях с поисками работы.

— Было кое-что, да сплыло, — сказала я печально.

— К ростовщику небось? И у нас то же самое. На прошлой неделе часы заложили, отцовские, а до него дедовы, но я говорю жене: «Бог с ним, со временем, мать, а вот без новых сапог не обойдешься». Так и отдали.

Он был такой смешной, этот маленький человечек, с висячими усами и водянистыми глазами, так что казалось, что он вот-вот расплачется.

Но его спокойное отношение к превратностям судьбы пристыдило меня. В конце концов, мне-то только о себе приходилось позаботиться, а у него семья.

Мы расстались почти друзьями, когда я собралась выйти, чтобы позавтракать где-нибудь, хотя он запер дверь и я уже не могла вернуться и не имела права взять что-либо из своих вещей, кроме того, что могла надеть на себя.

Мы вместе спустились по лестнице.

Я топала по лужам под зонтиком, чувствуя, как сырость проникает сквозь тонкие подошвы моих туфель, и понимая, что хуже для меня ничего быть не могло, так как доктор настоятельно рекомендовал мне бояться сырости.

Только я подумала, не зайти ли мне в «Ритц» или в «Баркли», где мой жалобный вид может побудить кого-нибудь из моих знакомых угостить меня, как в потоке машин на углу Пиккадили и Бакли-стрит увидела «Роллс» сэра Сидни.

Я была в таком отчаянии, такая жалкая и голодная, что решилась на поступок, какого при других обстоятельствах никогда бы себе не позволила.

Я двинулась поперек движения, открыла дверцу и села в его машину.

Сэр Сидни удивленно проворчал что-то вроде «доброе утро», но, не дав ему больше возможности открыть рот, я сказала:

— Прошу вас, сэр Сидни, пригласите меня завтракать, я ужасно голодна, и у меня нет ни пенса.

Не отвечая мне, он отодвинул стекло, отделявшее нас от шофера.

— Езжайте домой… Вы промокли, — отрывисто заметил он.

— Насквозь, — отвечала я. — Но ничего не поделаешь. Меня выдворили из квартиры, вот я и брожу как потерянная.

— Почему вы не позвонили Вогану? — спросил он. — Он мог бы по крайней мере вас накормить.

— У меня отключили телефон, и Клеона уже ушла на работу, а то бы я заняла у нее.

Я чувствовала себя такой усталой и одинокой, особенно наплакавшись, что не могла больше ничего говорить. Всю дорогу до Крессвэй-хауз я молчала, бессильно откинувшись на спинку.

Я находилась в каком-то полубессознательном состоянии, только ценой огромного усилия я заставила себя выйти из машины и войти в дом.

Во всяком случае, я, вероятно, выглядела очень странно, потому что, как только мы вошли, сэр Сидни послал за бренди и заставил меня выпить рюмку.

— Завтрак на двоих, — приказал он дворецкому. — Накрыть не в гостиной, а в библиотеке у камина.

— Простите, сэр, придется подождать несколько минут, — несколько испуганно произнес дворецкий, — мы вас сегодня к завтраку не ждали.

— Мне это известно, — отрезал сэр Сидни. — Поторопитесь.

Как только дворецкий вышел, он усадил меня в большое кресло у огня и сказал:

— Вам лучше снять туфли и чулки.

Я слишком ослабела, чтобы спорить, и ноги у меня были действительно мокрые.

Только когда мои шелковые чулки уже висели на каминной решетке, мне пришло в голову, что ситуация была несколько странная: я сижу, босая, в библиотеке одного из самых известных финансистов и предпринимателей в стране.

Несмотря на нелепость ситуации, я как-то глупо подумала: хорошо, что ноги у меня довольно красивые и, к счастью, два дня назад я успела сделать педикюр.

Но сэр Сидни даже не взглянул на меня. Он подошел к столику, где стояли разные напитки, и приготовил коктейль.

— Выпейте, — сказал он, протягивая бокал.

Я выпила, и мне сразу стало лучше.

— Вы добрый самаритянин, — сказала я ему.

Он что-то буркнул в ответ и начал звонить по телефону, отменяя деловые встречи, которые были у него назначены на вторую половину дня.

— Представляю, что сейчас начнется в Сити! — сказала я. — Наверно, все акции немедленно упадут или что там еще с ними делается? Я чувствую себя страшно виноватой, нарушив ваши планы.

— Лучше расскажите мне, что у вас случилось, — резко прервал он меня.

Мне было ужасно неловко сидеть в огромном кожаном кресле с босыми ногами, поэтому я села на ковер и, сбросив шляпу, почувствовала себя более непринужденно.

Я все-таки рассказала ему подробно о своих проблемах, оживив рассказ забавными подробностями о моем новом приятеле — судебном приставе и закончив тем, что мне теперь буквально негде голову приклонить. Я замолчала.

Сэр Сидни сидел, постукивая пальцами по ручке кресла, слегка выпятив нижнюю губу — как у него было в обычае, что я уже заметила, когда он о чем-то серьезно задумывался.