Клауде Куени - Друид

• Название: Друид
• Автор: Клауде Куени
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-966-343-539-8

Гай Юлий Цезарь без согласия сената вводит войска на территорию Галлии: он стремится захватить золото кельтов. Именно в эти столь неспокойные времена ученик друидов Корисиос покидает родину и отправляется на запад.

В принадлежащих гельветам землях Корисиос встречается с Цезарем и получает должность писца в канцелярии проконсула. Их судьбы таинственным образом связаны — боги благосклонны к обоим. Однако наступает день, когда Корисиос и Цезарь становятся непримиримыми врагами, и теперь молодой друид готов отдать жизнь за свободу своего народа и своей возлюбленной.

---

— Несмотря ни на что, я готов перестать преследовать тебя и твоих соплеменников, — совершенно неожиданно заявил Цезарь, — если вы предоставите мне заложников, которые будут гарантами выполнения моих требований, и полностью возместите эдуям нанесенный им ущерб.

— В соответствии с договоренностями, заключенными нами с эдуями, мы обменялись с ними заложниками, которые вернутся к своим семьям только после того, как мы покинем земли, принадлежащие этому племени. Если бы мы причинили эдуям какой-либо вред, то нам давным-давно вернули бы наших родных, но они были бы на голову короче! Но, насколько тебе известно, этого не произошло.

— Тогда предоставьте своих заложников и римскому народу, — продолжал настаивать Цезарь.

— Мы, гельветы, испокон веков брали заложников у других племен и народов, но никогда не отдавали своих соплеменников в заложники римлянам.

Дивикон развернул коня, даже не дождавшись ответа Цезаря. Вождь тигуринов давно понял, что эти переговоры не имели смысла, так как проконсул не собирался идти на уступки. Цезарь лишь притворялся, будто он тоже хочет мира. Он согласился встретиться с Дивиконом лишь для того, чтобы сразу же после окончания переговоров отправить в Рим гонцов с письмами примерно следующего содержания: он, проконсул провинции Нарбонская Галлия, сделал все возможное для решения проблемы мирным путем, однако его попытки не увенчались успехом. По лицу Цезаря было видно, что он вполне доволен достигнутым результатом — старец Дивикон наконец-то сам решил прекратить переговоры.

Проконсул тут же собрал трибунов, легатов и центурионов в своей палатке.

— Как настроены солдаты? — первым делом спросил он.

Все взгляды были обращены на Луция Сперата Урсула. Он лучше других знал, что радует легионеров и чем они недовольны.

— Им не раз приходилось слышать о легендарной смелости и отваге гельветов, поэтому сейчас они несколько удивлены и разочарованы столь легкой победой. Нашим легионерам пришлось сражаться против полусонных воинов, женщин и детей. Они считают, что это была не битва, а резня, в которой у защищавшихся не оставалось никаких шансов. Поэтому боевой дух солдат сейчас не на самом высоком уровне.

— Надеюсь, они довольны добычей? — поинтересовался Цезарь.

Примипил ответил не сразу. После довольно продолжительной паузы он отвел глаза и наконец сказал:

— Нет, Цезарь. Они говорят, что ты велел им атаковать лагерь нищих крестьян.

Проконсул задумался, на его лице было написано беспокойство.

— Цезарь, позволь мне высказать свое мнение, — произнес я громко.

Повернувшись, Цезарь взглянул на меня так, словно я был всего лишь мышью, которая осмелилась выбраться из своей норки и отвлечь его своим едва слышным писком от важных дел. В голосе проконсула слышались нотки недовольства.

— Говори, друид, только постарайся выражать свои мысли коротко и ясно.

— Цезарь, — начал я, — если ты скажешь своим солдатам, что они уничтожили все племя тигуринов, то они, без сомнения, зададут вопрос: «Где сокровища, принадлежащие вождям?» А разве сам Дивикон не тигурин? Почему же он, а также многие другие вожди и князья до сих пор живы?

Услышав мои слова, проконсул тут же осознал свою ошибку: ложью он сам себя загнал в ловушку. Но, насколько я понял по его виду, он вовсе не был раздражен тем фактом, что я указал ему на его оплошность в присутствии офицеров. Нет, Цезарь самодовольно ухмыльнулся, словно ему доставляло неимоверное удовольствие слушать, как кельтский друид пытается помочь ему плести паутину лжи и интриг.

— Ты прав, друид! — ответил мне проконсул. — Там, где есть крестьяне, нет золота. Там, где есть золото, нет места крестьянам. Все богатства сосредоточены в руках знати. А если среди убитых не было ни одного вождя или князя, это может означать только одно — они успели переправиться на противоположный берег. Раз они на той стороне Арара, значит, все золото находится там же…

— Что же я должен сказать легионерам? — спросил примипил несколько растерянно.

— Скажи, что с их стороны было бы крайне глупо полагать, будто кельты оставили свою армию, чтобы охранять коз и овец. Все воины успели переправиться через реку. Золото гельветов уже на противоположном берегу Арара. А еще, Луций Сперат Урсул, напомни солдатам о том, как римский полководец Кепио около пятидесяти лет назад обнаружил под Толосой более пятидесяти тонн золота и серебра в священных местах и в озерах кельтов. Обязательно расскажи об этом легионерам. А также разреши им написать письма домой.

Затем проконсул обратился к легатам:

— Вся наша кавалерия должна немедленно переправиться через реку. Отдайте соответствующие приказания. Пусть следуют за гельветами по пятам и постоянно, я повторяю: постоянно — а это значит днем и ночью! — сообщают, где находятся галлы и что происходит в их лагере. Но запретите кавалерии ввязываться в бой.

Когда все отправились выполнять приказания Цезаря и его палатка опустела, он велел мне записывать под диктовку все сказанное им, а затем начал по памяти восстанавливать свой разговор с Дивиконом. Иногда он обращался за помощью к Прокиллу, чтобы более точно сформулировать ту или иную мысль. В общем и целом проконсул довольно правдиво передал содержание своей беседы с вождем тигуринов, однако решил опустить заявление Дивикона о том, что гельветы не нарушали границ римской провинции и не собирались делать этого. Цезарь также не упомянул, что гельветы и эдуи обменялись заложниками, поскольку, узнав об этом, каждый более или менее здравомыслящий человек тут же задал бы вопрос: «Почему эдуи до сих пор не отомстили гельветам и не убили их заложников?» Итак, данные детали, которые могли только навредить Цезарю, просто не были записаны.

Но проконсул совершенно выпустил из виду следующий факт: в одном из своих предыдущих посланий он упоминал о том, что гельветы и эдуи обменялись заложниками. Заметив это упущение, я решил промолчать и не обращать на него внимание Цезаря. Пусть все узнают, что наместник провинции Нарбонская Галлия не всегда основывает свои послания на фактах! Должен признать: рассматривая все сообщения Цезаря как единое целое, вряд ли кому-нибудь удалось бы обнаружить противоречия. Но разве мог кто-либо из купцов или солдат с уверенностью утверждать, что эдуи в самом деле попросили Рим о помощи? Кроме того, сколько человек видели своими глазами послание Дивитиака с просьбой защитить земли его племени от бесчинств гельветов, которое, между прочим, было доставлено Цезарю после того, как он вместе со своими войсками пересек границу римской провинции? Сейчас проконсул мог диктовать что угодно — его главной целью было правильное толкование выгодных для него фактов и замалчивание тех событий, упоминание которых могло навредить. Он не мог утверждать, что эдуи обезглавили заложников гельветов, чтобы отомстить последним за грабежи и убийства, если этого на самом деле не произошло, ведь о подобном событии обязательно стало бы известно абсолютно всем. Если головы заложников оставались у них на плечах, то у противников Цезаря в Риме имелись все основания подвергнуть сомнению утверждение, будто эдуи жаловались ему на бесчинства гельветов. Проконсул решил прибегнуть к самому простому решению: он ни словом не упомянул о тех событиях и фактах, которые могли разоблачить его, и надеялся на помощь всемогущих богов.

— Цезарь, возможно, нам следует добавить упоминание о том, сколько солдат находятся под твоим командованием и сколько воинов у галлов? — спросил Авл Гирт.

Проконсул задумался. Данное замечание казалось вполне разумным, и Цезарь не стал отрицать этого. Прокилл начал подсчитывать численность римских войск:

— Во время атаки на лагерь тигуринов у нас было три легиона по шесть тысяч солдат и четыре тысячи всадников. Итого восемнадцать тысяч легионеров и четыре тысячи всадников.

Все находившиеся в палатке взглянули на меня.

— Сколько человек в племени тигуринов? — спросил Авл Гирт.

— Восемнадцать тысяч мужчин, женщин и детей. Из них примерно четверть может держать в руках оружие. Это значит, что восемнадцать тысяч римских легинеров и четыре тысячи всадников сражались против четырех с половиной тысяч тигуринов. Но, поскольку Дивикон был не единственным тигурином, который успел переправиться на противоположный берег Арара, то можно предположить…

— Ты убедил меня, друид, — задумчиво сказал Цезарь. — Мы будем упоминать цифры в посланиях лишь в том случае, если я посчитаю такое упоминание целесообразным. Когда сто человек съедают зажаренного дикого кабана, то в этом нет ничего удивительного. Если же сто человек умудряются во время трапезы расправиться с десятью тысячами диких кабанов, то у всех, кто об этом узнает, перехватит дух! Наше тайное оружие — это время. У нас его предостаточно. Мы, римляне, привыкли поглощать блюда, разрезанные на маленькие кусочки. По тому же принципу я буду вести войну в Галлии — уничтожать войско врагов постепенно, по частям. Значит, мы назовем численность галлов лишь тогда, когда будем иметь возможность сообщить сенату и народу Рима, что сто римских легионеров съели десять тысяч диких кабанов.