Клауде Куени - Друид

• Название: Друид
• Автор: Клауде Куени
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-966-343-539-8

Гай Юлий Цезарь без согласия сената вводит войска на территорию Галлии: он стремится захватить золото кельтов. Именно в эти столь неспокойные времена ученик друидов Корисиос покидает родину и отправляется на запад.

В принадлежащих гельветам землях Корисиос встречается с Цезарем и получает должность писца в канцелярии проконсула. Их судьбы таинственным образом связаны — боги благосклонны к обоим. Однако наступает день, когда Корисиос и Цезарь становятся непримиримыми врагами, и теперь молодой друид готов отдать жизнь за свободу своего народа и своей возлюбленной.

---

— Скажи мне, Нигер Фабий, почему все считают, будто арабы чем-то похожи на извивающихся всем телом угрей, которые в любой момент могут выскользнуть из рук?

Купец широко улыбнулся.

— Если ты хочешь узнать особенности моего народа и понять, чем мы отличаемся, например, от кельтов или римлян, разве тебе недостаточно сравнить верблюда и лошадь? — Какое-то время Нигер Фабий терпеливо ждал, когда я дам знак, что понял его сравнение, но, прочитав на моем лице недоумение, продолжил: — У кочевых народов, живущих в арабских пустынях, не очень хорошая слава. Про них говорят, будто они буквально каждый день меняют свое мнение, нарушают договоренности, расторгают старые союзы и тут же заключают новые. На греков или римлян такое поведение может произвести отрицательное впечатление и заставить их думать, что на арабов нельзя положиться, и вообще — лучше не иметь с нами ничего общего. Но они забывают при этом, что для кочевника любое высказанное им мнение не может считаться окончательным, а союзы не заключаются на века. Вот почему мы не придаем словам, всякого рода заверениям в дружбе и союзам особого значения. Обе стороны прекрасно понимают, что мнение противоположной стороны может измениться в любой момент. Вот почему мы не считаем ужасным проступком, если кто-либо отказывается от слов, сказанных им вчера, или вчерашний союзник переходит на сторону врага. Конечно, другим народам, которые придают союзам прямо-таки сакральное значение, довольно трудно свыкнуться с нашей философией и заключить какой-либо договор с одним из арабских народов. Но, как я уже говорил тебе, они пытаются сравнить верблюда и лошадь.

Нигер Фабий приказал рабам принести чистой воды, чтобы мы могли вымыть руки перед тем, как подадут последнее блюдо. Он рассказал много интересного о диких племенах всадников, живущих на востоке, а также о других народах, кочующих по арабской пустыне.

Постепенно мы с Вандой начали понимать, что кочевники, которые всю свою жизнь проводят на выжженных солнцем землях, переезжая с одного места на другое, относятся к принятию окончательных решений иначе, чем народы, живущие в каменных домах. Ни грекам, ни римлянам не приходится так часто приспосабливаться к совершенно новым условиям. Нигер Фабий оказался превосходным рассказчиком. Словно завороженные мы слушали его истории, в которых он сравнивал культуры разных народов, объяснял особенности их мировоззрения. Благодаря ему я понял, каким образом возникают столь разнообразные обычаи и традиции, а также почему они иногда кажутся настолько несовместимыми, что люди не могут понять друг друга и считают применение силы единственным приемлемым выходом из тупиковой ситуации.

Немного позже я отправился к Кретосу, чтобы обсудить с ним последствия неудачи, постигшей меня той злополучной ночью. Было бессмысленно откладывать нашу встречу: рано или поздно мне все равно пришлось бы объяснить ему, куда пропали рабы. Проблему невозможно решить, делая вид, будто ее не существует. Но я не застал Кретоса в его шатре. Рабы сообщили мне, что он как раз в пути и прибудет в Генаву примерно через несколько дней. Когда я спросил одного из вольноотпущенников, который помогал Кретосу вести дела, сильно ли разозлился купец, узнав о пропаже своих рабов, тот ехидно ухмыльнулся и ответил:

— Это уже не столь важно. Однако я могу дать тебе один дельный совет: постарайся хорошенько развлечься за те дни, которые остались до приезда Кретоса. Потому что это твои последние дни на свободе…

Когда кельтская делегация переправилась на противоположный берег, все вожди и друиды тут же поняли, что за последние восемь дней многое изменилось. Римляне укрепили берег огромным земляным валом, который отделял от реки глубокий ров. На примерно одинаковых расстояниях одна от другой выросли сторожевые башни, где скрывались лучники. Вдоль дороги, ведущей в лагерь, по обе стороны в два ряда стояли легионеры в начищенных до блеска доспехах, готовые хоть сейчас броситься в бой. Римляне решили не устраивать торжественную встречу кельтской знати. Не было слышно звуков туб или cornu[42]. Атмосфера была настолько гнетущей, что не было слышно даже собачьего лая; собаки, которые всегда держатся рядом с жилищем человека и обычно лают или рычат, куда-то исчезли. Такая тишина казалась опасной и даже угрожающей. Слышались только глухие удары копыт по мягкой грунтовой дороге.

Вместе с молодыми трибунами, префектами, преторианцами из гвардии Цезаря и Сильваном я, сидя верхом на лошади, ждал, когда делегация кельтов прибудет к главным воротам военного лагеря десятого легиона. На этот раз проконсул запретил пускать вождей и друидов за ворота. Мне велели поприветствовать кельтов и попросить их набраться терпения, а также сообщить, что Цезаря отвлекли важные дела, но он может появиться здесь в любое мгновение.

Наммей и Веруклетий хладнокровно выслушали мои слова, словно вовсе не считали оскорблением своего достоинства такое поведение Цезаря. Их нисколько не пугал тот факт, что они со всех сторон были окружены вооруженными легионерами, державшими свои гладиусы наготове. С пренебрежением поглядывая на римлян, кельты сидели на своих лошадях, сбрую которых украшали драгоценные камни и золото, и перекидывались короткими фразами. Вдруг солнце закрыли огромные серые тучи и подул пронизывающий холодный ветер, отчего вся сцена стала еще более мрачной. Почувствовав на себе взгляд друида Веруклетия, я посмотрел ему прямо в глаза. Через некоторое время я наконец решился заговорить с ним:

— Друид, несколько дней назад я…

Но Сильван прервал меня:

— Кельт, разве я дал тебе разрешение говорить?

— Нет, Сильван, но я хотел бы спросить друида, почему несколько дней назад я чуть не умер. Мне хотелось бы узнать, что могло стать причиной этого.

— Наверное, ты, когда гостил у своего арабского друга, выпил слишком много греческого вина, сдобренного смолой, — ухмыльнулся Сильван. — Ну что ж, можешь спросить у своего Друида, можно ли умереть от крысиной мочи!

Итак, я спросил у Веруклетия, какую ошибку я допустил во время приготовления зелья для совершения обряда. Я перечислил все травы, которыми пользовался, подробно описал, в какой последовательности бросал их в кипящую воду, а также какое количество стеблей, листьев и лепестков разных растений оказалось в котелке.

— Весь процесс приготовления в точности соответствует тем знаниям, которые наши предки передавали из поколения в поколение. Тем не менее ты наверняка допустил какую-то оплошность. Скажи, Корисиос, был ли чист твой дух?

— Конечно, — соврал я, — мой дух был абсолютно чист.

— Очень странно, — ответил друид, — мне еще ни разу не приходилось слышать о чем-нибудь подобном.

— Возможно, я выпил слишком много этого зелья? — предположил я, растерянно глядя на своего собеседника.

— Выпил?! — воскликнул Веруклетий таким тоном, словно я сказал ужасную глупость. — Ты должен был вдыхать испарения, исходящие от этого отвара, а не пить его!

Наммей, слышавший каждое слово нашего разговора, начал тихо смеяться. Сначала ему удавалось кое-как сдерживать себя, по когда послышался смех остальных кельтов, прибывших на переговоры с Цезарем, все они забыли о сдержанности и смеялись до слез, не обращая внимания на недоуменные взгляды римлян. Очевидно, вожди и друиды из кельтской делегации были очень рады этой возможности хоть немного разрядить обстановку и снять огромное нервное напряжение.

Сильван взглянул на меня и недовольно спросил:

— Почему они смеются?

— Если ты не понимаешь арабов, то как ты собираешься понять кельтов? — ответил я римлянину. Мне показалось, что сложившаяся ситуация может оказаться единственной удобной возможностью спокойно поговорить с Веруклетием. Я тут же сообщил ему, что уже пытался объяснить Дивикону, какие цели на самом деле преследует Цезарь — ему нужно было во что бы то ни стало начать войну против кельтов.

Сильван не сводил с меня глаз, и по выражению его лица я понимал, что его недоверие растет с каждым мгновением.

Я был почти уверен, что его терпение вот-вот лопнет и в любой момент он может запретить мне разговаривать с кельтами. Поэтому я поспешно спросил у Веруклетия, не согласится ли он дать мне один совет.

— Что мне делать? Как лучше поступить? Должен ли я отправиться вместе с моим народом на запад или будет лучше, если я поеду в Массилию?

— Корисиос, ты должен дождаться, пока боги примут решение.

— Ждать? Где? Здесь, в римской провинции? Или, может быть, ты посоветуешь пойти на службу в канцелярию Цезаря, пока боги не решат, как мне жить дальше?

Громкие, заунывные звуки туб разорвали тишину, послышалась барабанная дробь, и несколько легионеров открыли огромные двустворчатые ворота главного входа. Лошади испугались столь резкой перемены обстановки, поэтому всадники были вынуждены успокаивать их, поглаживая по шеям и шепотом повторяя их клички.