Клауде Куени - Друид

• Название: Друид
• Автор: Клауде Куени
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-966-343-539-8

Гай Юлий Цезарь без согласия сената вводит войска на территорию Галлии: он стремится захватить золото кельтов. Именно в эти столь неспокойные времена ученик друидов Корисиос покидает родину и отправляется на запад.

В принадлежащих гельветам землях Корисиос встречается с Цезарем и получает должность писца в канцелярии проконсула. Их судьбы таинственным образом связаны — боги благосклонны к обоим. Однако наступает день, когда Корисиос и Цезарь становятся непримиримыми врагами, и теперь молодой друид готов отдать жизнь за свободу своего народа и своей возлюбленной.

---

— К сожалению, тебе не довелось увидеть своего отца, Корисиос. Но сейчас я могу тебе с полной уверенностью сказать: он не знал страха, и тем не менее до Средиземного моря не дошел.

Я знал эту историю в мельчайших подробностях, поскольку жители нашего селения довольно часто рассказывали ее друг другу в разных интерпретациях. Мой отец, кузнец Корисиос, отправился тогда вместе с дядюшкой Кельтиллом в Рим через Поенин, чтобы стать наемником в римской армии. Любой центурион возносил хвалу богам, если под его начало попадал солдат, который в прошлом был кельтским кузнецом! Мой отец и Кельтилл были в пути всего несколько дней, когда мой отец сломал себе зуб о раковину моллюска. Врач, несший службу при легионе, вырвал ему зуб, но щеку раздуло до невероятных размеров. Позже, услышав эту историю, один греческий лекарь сказал, что кровь отца отравил гной.

Свою мать я тоже не видел, она умерла во время родов. Кельтов подобные удары судьбы никогда особо не расстраивали, ведь смерть для нас всего лишь переход из одной жизни в следующую. Именно поэтому злые шутки богов над простыми смертными мы переносим более стойко, чем другие народы. Мы знаем о переселении душ и твердо уверены: к тяжелой жизни нужно относиться так, как если бы это был всего лишь трудный день. Нужно ли говорить, что мы никогда не умерщвляем младенцев, родившихся с какими-либо увечьями? А когда они вырастают, то к ним относятся как к обычным людям и у них нет повода лишать себя жизни, бросившись в реку или озеро. Что же касается меня, то подобная попытка была бы заранее обречена на провал, ведь я отличный пловец, и уже поэтому мне казалось, что утопиться я просто не смогу. Но тогда мне было семнадцать лет, энергия в моем теле била ключом, а желание жить и добиться славы занимало все мои мысли. Мне никогда не казалось несправедливым то, что я вырос без родительской опеки. У кельтов это не редкость. Но ни один из нас не остается брошенным на произвол судьбы. Если у какой-то семьи войны или болезнь отберут родственника, она с удовольствием примет в свое лоно других кельтов, образовав новую большую семью. Так случилось и со мной — я жил вместе с дядюшкой Кельтиллом и двадцатью девятью другими родственниками под крышей одного большого дома. Неужели после этого кого-то может удивить, что тогда я действительно наслаждался жизнью?

— Да-да, — пробормотал дядюшка Кельтилл задумчиво, — ты молод, Корисиос, но посуди сам: что ты станешь делать, если столкнешься лицом к лицу с Ариовистом?

— Я рассмешу его, — ответил я дерзко.

Всем своим видом Кельтилл показывал, что считает сказанное мною полнейшей чепухой. Он покачал головой и пригладил рукой свои длинные усы. К тому времени у меня уже тоже выросли усы, которыми я невероятно гордился, но они, к сожалению, не шли ни в какое сравнение с пышной и густой растительностью на лице моего дядюшки. Возможно, друиды уже придумали какое-нибудь отвратительно пахнущее снадобье, способное помочь мне за короткое время стать обладателем таких же роскошных усов. Я бы не задумываясь воспользовался этим зельем, но при одном условии: в его состав не должен входить гарум.

— Корисиос, я чувствую, что силы постепенно покидают меня. Мне осталось совсем недолго жить на этом свете. Я не увижу Атлантикус. Такова моя судьба. Но я хочу сделать для тебя все, что в моих силах, и помочь чем только смогу. Как же сложится твоя судьба, Корисиос?

— Дядюшка, — ответил я с преувеличенным возмущением, — твое малодушие и унылое настроение могут разгневать богов! Я вижу только два пути. Либо я однажды стану друидом в Карнунте[6], либо устану ждать этого дня и решу открыть свой собственный торговый дом в Массилии — мои рабы будут производить диковинные товары, которыми славятся римляне, а я буду продавать их по всей Галлии и купаться в деньгах! Стоит мне только захотеть, и все римские торговцы просто обанкротятся.

Возможно, я несколько преувеличивал, но мои намерения стать уважаемым купцом в Массилии были довольно серьезными. Все чаще я ловил себя на мысли, что с большим удовольствием посвятил бы себя этому прибыльному ремеслу, поскольку жизнь друида казалась мне довольно монотонной. Я никак не мог сделать окончательный выбор. Уже в свои семнадцать лет я жаждал добиться славы и заслужить уважение окружающих. Однако на тот момент я еще не решил, какое занятие должно было помочь мне достичь своей цели. На одной чаше весов лежали хитрость и изворотливость купца, а на другой — древние знания друидов.

Кельтилл кивнул. В самом деле, лишь сейчас я заметил, как сильно постарел мой дядюшка за последнее время. Сейчас он был одним из самых старых жителей нашего селения, ведь ему давно исполнилось пятьдесят. Десять лет назад, в тот самый день, когда он вернулся в деревню, Кельтилл решил, что несет ответственность за мою дальнейшую судьбу. Я и он принадлежали к одному клану, нас связывали кровные узы. Именно из-за меня он в прошлом году решил купить германскую рабыню Ванду. Мой дядюшка вбил себе в голову, что она должна заменить его и заботиться обо мне, когда он покинет мир живых, а душа его начнет новую жизнь. Но мне не нужна клюка из крови и плоти! Мне не нужна рабыня! Тем более такая строптивая, как Ванда. Она успела стать для меня сестрой, но только такой, которую брат с удовольствием утопил бы в болоте.

— Корисиос, — пробормотал Кельтилл, — меня порой посещают самые разные мысли, когда я всю ночь не могу сомкнуть глаз. Знаешь, возможно, ты прав. Похоже, боги в самом деле строят относительно тебя особые планы. У всего, что с тобой происходит, должны быть какие-то причины.

— Как минимум три, — усмехнулся я.

Дядюшка Кельтилл на какое-то мгновение забыл о своих заботах и от души рассмеялся. Он запрокинул голову и широко открыл рот, так что я даже увидел четыре сточенных о грубое зерно зуба, которые оставили ему боги.

— Кто знает, Корисиос! Твоя вера в успех настолько непоколебима, что я начинаю задумываться…

— Скажи, какая самая ужасная вещь может произойти со мной? — продолжая смеяться, спросил я.

Кельтилл с удивлением взглянул на меня.

— Ариовист может вырезать мне сердце, а римляне — прибить гвоздями к кресту. Говори же, дядюшка, что, по-твоему, хуже? Что бы со мной ни случилось, долго я мучиться не буду. А как только смерть настигнет меня, я тут же отправлюсь с паромщиком дальше, навстречу следующей жизни!

Лицо дядюшки немного прояснилось; похоже, у него на душе стало легче. Мне удалось подбодрить его, даже несмотря на то что меня самого начали одолевать тревожные мысли. Раз уж сам дядюшка Кельтилл проявляет беспокойство, то мне есть над чем задуматься. С другой стороны, вот уже несколько лет он пил слишком много вина. Я по себе знаю, что этот напиток придает мужества и отваги, но как только его действие проходит, человек становится пугливым и робким, словно лань. Я схватился обеими руками за железную ручку, которую Кельтилл забил в ствол дуба, чтобы мне было удобнее подниматься с земли, и встал на ноги.

— Ванда! — крикнул я со злостью, так, словно она постоянно должна была находиться рядом со мной, а тут вдруг куда-то пропала.

— Да, мой господин! — услышал я за спиной ее голос. Похоже, все это время она сидела сзади и наблюдала за мной. Должен заметить, что, когда моя рабыня говорила: «Да, мой господин!» — в ее голосе не было и тени смирения или покорности. Напротив, Ванда произносила эти слова таким тоном, что они казались насмешкой. На самом деле, она позволяла себе слишком много вольностей и к тому же постоянно надоедала мне своим присутствием, не отставая от меня ни на шаг. Я нисколько не сомневался, что она выполняла распоряжение дядюшки Кельтилла. Он часто грозил Ванде, что велит высечь ее, но эти угрозы ни разу не были исполнены. Я думаю, что дядюшка полюбил эту рабыню так, словно она была его родной дочерью. Во всяком случае, на теле Ванды не было никаких следов, которые указывали бы на попытки научить ее вести себя надлежащим образом.

— Я хочу еще раз подняться вверх, на скалу.

Ванда молча кивнула, тут же взяла меня за левую руку и медленно зашагала рядом по склону холма, осторожно меня поддерживая. Она уже давно успела привыкнуть к моей неторопливой походке. Должен признать, мне иногда казалось, что без этой рабыни я не смогу сделать и шагу, ведь Ванда в любой момент готова была прийти на помощь — поддержать меня, если я оступлюсь или неловко стану на левую ногу. За время, которое Ванда провела в нашем селении, она успела неплохо выучить язык кельтов, однако сама никогда не пыталась завязать разговор. Иногда мне удавалось начать беседу с ней, но при этом я настаивал, чтобы мы говорили на ее родном языке. Я был одержим желанием постоянно узнавать что-то новое, так же как дядюшка Кельтилл — страстью к неразбавленному вину римлян. Именно Кельтилл научил меня говорить на латыни. Этот язык давался мне на удивление легко. А Кретос, купец из Массилии, которого постоянно мучила зубная боль, еще в прошлом году сказал мне, что мои старания в изучении греческого увенчались успехом — я наконец-то научился писать и бегло говорить на этом языке. Подобные достижения заставили всех жителей нашей деревни относиться ко мне с уважением, а у меня появилось желание с еще большим рвением овладевать новыми знаниями. Останавливаться на достигнутом я не собирался. Я бы с удовольствием потратил все свои скудные сбережения и заказал бы в Массилии мраморную доску, на которой был бы выбит список всего, чему я уже успел научиться. Однако в нашей деревне никто не смог бы прочесть эти надписи…