Татьяна Свичкарь - Дело человеческое

• Название: Дело человеческое
• Автор: Татьяна Свичкарь
• Издательство: Инсома-пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-4317-0022-4

---

— Выйдите, — говорит начальник.

— Не уйду!

Я его на части готова была разорвать. И выписали мне направление в Невельск. Это значительно южнее, и это все же — город.

Назад я тоже добиралась пешком. Только в баню в Холмске сходила. И еще послушала приемничек. Я его слушала и плакала — потому что много месяцев была без радио, без связи с «большой землей».

Возвращаюсь, а отпускать меня не хотят — путина на носу. И тогда мне на помощь пришел один случай. Как-то раз, к нам на рыбзавод приехал начальник погранзаставы. Молодой капитан. Он приехал узнать — сколько у нас кунгасов. Сколько из них в море?

Потом мы с ним долго сидели на огромном выкорчеванном бревне и разговаривали. Это было такое удовольствие — поговорить с культурным человеком! Заключенные же все с изменением психики, да и не разрешалось с ними общаться. А этому капитану я душу излила, рассказала, как мне здесь одиноко.

И седьмого ноября он приехал еще раз — пригласил меня к себе в часть. Там к празднику организовали концерт самодеятельности, танцы. Столы были накрыты. Домой он меня привез уже к утру.

Когда я вернулась с направлением в Невельск, и главный наш технолог Александра Ивановна не пожелала меня отпускать — я сказала, что живу с этим капитаном гражданским браком. Расписаться мы не можем, потому что он женат. И теперь его переводят в Невельск, а я должна ехать за ним.

Это такой позор в то время был — гражданский брак!

— Я тебя считала порядочной девочкой! Молчи, ни одного слова не говори! Я с тобой не хочу больше разговаривать! — кричала Александра Ивановна.

А когда документы отдали — я сказала:

— Ваше первичное мнение обо мне остается в силе. Я просто не могла тут больше выдержать.

Невельск по сравнению с нашим рыбзаводом, показался мне Москвой. Огромный комбинат, различные цеха. И консервный, и коптильный, даже открыли новый — витаминный.

Витаминных заводов в стране было только пять. А эта продукция так необходима! В печени трески, акулы — много витаминов «А» и «Д». И человеку не надо думать о том, чтобы принять какие-то таблетки.

Я старалась работать на 250 процентов. Домой практически не ходила. Стол подвину к батарее и чувствую — если бок не жжет — значит, кочегары в котельной дремлют. Были котлы — котляревский однотрубный и ланкаширский двухтрубный. Аппаратура вся японская — рухлядь. В то время все японское — было плохое.

Однажды приходит седой мужчина из «Котлонадзора». Я только обедать побежала — и зовут. Мол, иди, он ругается, столько недостатков нашел, в любой момент все на воздух может взлететь. Прибегаю. Я ростом маленькая, за спиною длинная коса с черным бантом, как тогда носили.

— В чем дело?! — спрашиваю.

— Мне нужен начальник цеха.

— Я перед вами стою.

Его парализовало. Он думал — мужчина придет, и уж он с ним поговорит… Потом засмеялся, обнял меня и подвел к эти котлам:

— Милая моя девочка, ты знаешь, что это за машинки стоят?

А мы эти котлы изучали по теплотехнике. Ланкаширский и котляревский.

— Вот эти моменты, что я тебе объясню, нужно исправить в ближайшее время. Никакого протокола не буду писать, и штрафа не наложу. Но приеду — проверю, не исправите — взрыв будет.

Справиться с проблемой помог слесарь высшего класса Крылов. Он за абы какую работу не брался — ремонтировал только морские большие суда. Я пришла к нему домой, попросила…

На четыре месяца я ездила в Москву учиться. Приехали начальники цехов — мужчины, из женщин — только я, и мне 20 лет. Все недоумевали — откуда этот ребенок взялся?

Нам читали лекции профессора из московского рыбвтуза. Помню преподавателя химии, который рассказывал о чудесах, которые может творить эта наука — даже омолаживать человека.

— Вы нам откроете этот секрет? — спросила я.

— Ни за что. Нам придется потом нести вас отсюда в пеленках.

В Невельске я жила у хозяев — муж с женою и их мальчик Миша. Дом одноэтажный, длинный. Входишь — налево и направо — двери, двери…

И вот как-то я вхожу, а за мною — молодой человек. Снимает шапку, отряхивает снег… Я на него смотрю. Такой он приятный, и есть какая-то изюминка в нем. В серых глазах читается недюжинный ум. Потом я узнала, что в вечерней школе он учился на одни пятерки. Взгляд серьезный, и красивые волосы…

Он почувствовал, что я его разглядываю.

— Вы хотели мне что-то сказать? — спрашивает.

А в то время считалось стыдным девушке первой показывать интерес к молодому человеку.

— Нет, — говорю, — У меня просто замерзли руки.

Сняла перчатки. Он подошел, сложил вместе мои ладони, наклонился и начал дыханием согревать. И я разглядела — какие у него были волосы! Как павлиньи перья, когда павлин распустит хвост. Сияющие, каштановые, крупные кудри, аж переливаются…

Я вошла к себе, а он — в дверь напротив. Спрашиваю у хозяйки:

— Что это за мальчик?

— Виктор Никифоров…

Немного погодя Виктор принес утку. Он сибиряк, из Омска, они там все охотники. Отдал моей хозяйке:

— У вас гостья… накормите девушку…

А потом я заболела тяжелой формой ангины. Лежу с высокой температурой, вся в поту, сил нет пошевелиться. И входит Виктор. Посмотрел внимательно.

— Вам надо переодеться… Нельзя лежать в таком мокром. Где ваше белье?

— Под койкой, в чемодане, — говорю чуть слышно.

Он вынул мою рубашечку, простыню, положил рядом.

— Хотите — я отвернусь или уйду.

— Отвернитесь, пожалуйста.

Я кое-как переоделась, села на стул, он заправил койку сухим бельем.

Потом хозяева рассказали мне о судьбе этого мальчика. Его родные из небольшого поселка, под Омском. Бабушка пила, весело проводила время… От кого-то — Бог весть — родила девочку, Дашу. А потом в этот поселок приехал цирк. И женщина уехала вместе с артистами — грузинами. Может быть — в пьяном угаре? Но малышку она оставила в нетопленой хате.

А неподалеку жили дедушка и бабушка, по фамилии Никифоровы, которые когда-то дали Богу обет взять и воспитать сироту. И старушке сказали, что в одном доме надрывается от крика ребенок. Бабушка вошла в комнату в овчинном полушубке — настолько там все выстыло, а девочка, которая уже опухла от слез, была укутана лишь в тряпки. Посадила бабушка ее в фартук, укрыла пальто и принесла дедушке Никифорову.

В метрике у девочки было записано — Дарья Васильевна Андреева. Дедушка с бабушкой воспитали ее, устроили работать в горком партии, секретарем-машинисткой.

По словам Дарьи — сына Виктора она родила от секретаря горкома. Оставила малыша бабушке, как когда-то ее самою оставила мать, начала пить, сошлась с мужчиной, у которого были свои дети.

Виктор учился в четвертом классе, когда старушка умерла. Он навсегда запомнил ее похороны. Приехал сожитель матери, бабушку положили в гроб из неотесанных досок, и на такой скорости гнали машину на кладбище, что мальчик боялся — его выбросит из кузова.

Забрав Виктора к себе, мать уделяла ему не слишком много внимания. Покупала на день банку молока и немного хлеба — тем забота и ограничивалась. А когда женщина окончательно спилась — завербовалась на Сахалин, стала кладовщицей.

Сам Виктор работал с пятого класса: на материке — помощником столяра, на Сахалине устроился в военкомат. Ходил в вечернюю школу, а потом решил поступать в среднее военное училище. Вырваться из тяжелой домашней атмосферы. В комнате постоянно царил беспорядок, здесь жила собака, которая то и дело рожала щенков, а мать не позволяла их раздавать. Даже одежду Виктору утром приходилось вытаскивать из-под собак — мать подстила им его пальто, чтобы было помягче.

Зимой юноша ходил в резиновых сапогах. А деньги, предназначенные на брюки, мать и вовсе пропила. Виктор был в отчаянии — удастся ли в такой обстановке закончить восьмой класс? Учился он отлично, получал похвальные грамоты, но ведь ему не в чем было ходить в школу…

Это был умный, прекрасный молодой человек. И я видела, что военным он собирается стать только для того, чтобы уйти из дома. В душе же он мечтал о профессии хирурга.

И я пообещала ему помочь.

Купила ему пальто, полусапожки на меху, брюки, шапку. Мать его пришла и устроила скандал — что мне надо от ее сына? Она ходила и в военкомат и в горком комсомола, чтобы меня пристыдили. Меня вызывали, беседовали, а заканчивалось все одним. И военком, и молодые ребята из горкома пожимали мне руку, желали нам с Виктором никогда не расставаться и пронести свою любовь через всю жизнь.

И все же, история эта была мне настолько неприятна, что я сказала Виктору:

— Больше мы общаться не будем, только «здравствуйте» и «до свиданья».

Вы бы видели, в какое отчаянье он пришел! Встал на колени, слезы потекли по щекам: