Тим Северин - Экспедиция «Уллис»

• Название: Экспедиция «Уллис»
• Автор: Тим Северин
• Издательство: Эксмо, Мидгард
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-28561-7, 5-91016-020-4

Следуя за мифом, знаменитый путешественник Тим Северин повторил на точных копиях старинных кораблей маршруты мифических и полумифических первопроходцев — святого Брендана, Ясона, Одиссея, Синдбада и других, поименованных и безымянных. Сам Северин называет свой метод подтверждением мифов «детективом» (расследование легенд и сказаний) или «экспериментальной филологией».

---

Если неудачливый Улисс, которому упорно не везло с погодой, был отнесен обратно к Грамвусе, можно наглядно представить себе как он бредет по тропе, взбирается на скалу, достигает наконец обители Эола на плоской вершине, где рассказывает, что юго-западный ветер изменил ему и они взяли на себя слишком много, задумав с ходу достигнуть Итаки. Подувший снова мелтеми погнал их обратно к Грамвусе, где им удалось найти укрытие. На сей раз, говорит Улисс, повелитель ветров отказал им в помощи. Заключив, что на Улиссе лежит проклятие, Эол приказал ему тотчас покинуть остров. Скорее всего, Эолу попросту не улыбалось еще месяц кормить и развлекать всю флотилию Улисса.

Большинство греческих и римских авторов, веривших в реальность гомеровской географии, помещали остров Эола в другом месте. По их гипотезе, медностенная обитель повелителя ветров находилась в 500 милях от Грамвусы, совсем в другой части Средиземного моря. Потому-то вулканические Липерские острова к северу от Сицилии до сих пор иногда называют Эолийскими. В этой группе семь островов, но древние авторитеты расходились во мнении о том, на котором из них жил Эол. Одни называли Стромболи с его действующим вулканом, другие — Липари, самый крупный; дескать. Эол предсказывал направление ветра, наблюдая дым над жерлами соседних вулканов. Однако Гомер ничего не говорит о действующих вулканах, а какой же поэт прошел бы мимо такой детали. Но главный изъян упомянутой гипотезы заключается в том, что направлять Улисса домой к Итаке от островов, расположенных к северу от Сицилии, значит — предлагать совершенно невероятный маршрут. Его флотилия должна была пройти через Мессинский пролив между Сицилией и носком итальянского сапога и пересечь все Ионическое море. Застигнутые перед самой Итакой бурей, якобы вызванной тем, что был развязан мешок с ветрами, корабли были отнесены обратно через то же море, вновь проследовали через упомянутый пролив (очень маловероятный курс) и опять пристали к Липарским островам. Такое плавание — будь то случайное или намеренное — совершенно неправдоподобно. Больше того, те самые авторы, которые помещают Эолию в Липарском архипелаге, утверждают, что впоследствии Улисс столкнулся в Мессинском проливе с легендарными чудовищами Сциллой и Харибдой. В таком случае трудно понять, как он дважды их не заметил, ходя взад-вперед через тот же пролив. Впрочем, дальше мы увидим, что общепринятая, кажущаяся безошибочной привязка Сциллы и Харибды к Мессинскому проливу, отстаиваемая комментаторами с V века до н. э. вплоть до наших дней, тоже не выдерживает строгой проверки.

Зато характеристики Грамвусы, как я смог убедиться, посетив на «Арго» этот остров, настолько близки к описанию Гомера, что он куда больше подходит на роль Эолии. Тут и ключевая позиция на маршруте в сторону Итаки, и необычная скальная стена медного цвета, и идеальное место для поселения бронзового века, и якорная стоянка, где суда могли ждать благоприятного ветра для перехода к мысу Малея. Словом, география и практика мореплавания говорили в пользу моей догадки, и все же я предпочел бы располагать дополнительным свидетельством, каким-нибудь древним преданием или сказкой, связывающими повелителя ветров с Грамвусой. Желательно было обнаружить соединительное звено вроде того, какое нашлось в случае с триаматами и циклопами; однако было похоже, что тут мне ничего не светит.

Через три месяца после возвращения домой я написал в Шеффилдский университет одной преподавательнице истории географии, прося сообщить, что ей известно о древней истории Грамвусы. Проконсультировавшись с коллегой, знатоком древней и современной истории Греции, она ответила мне, что раньше остров Грамвуса назывался Корикос. Это я уже знал, но следующая фраза письма явилась для меня откровением: «Корикос (кожаный мешок) — греческое географическое название».

Корикос — кожаный мешок. Вот оно, связующее звено. Во всей истории про Эола самая памятная деталь — как повелитель ветра заточил ветры в кожаном мешке. Разве стал бы кто-нибудь называть Грамвусу островом Кожаного Мешка, не будь для этого серьезной причины? Странное название, и, скорее всего, дело в том, что этот остров связан с народной сказкой о мешке с ветрами. Я сказал себе, что с опозданием на две тысячи с лишним лет найден ответ скептику Эратосфену. Правда, «Арго» и его команда не разыскали сапожника. Но мы установили местонахождение мешка.

Глава 7. Кровавая гавань

Словно гончая, взявшая след, «Арго» устремился вперед. Теперь мы искали место, в котором можно было бы распознать мрачную гавань, где одиннадцать кораблей направляющейся на родину флотилии попали в западню и были разбиты в щепки враждебными туземцами. Команды этих судов — четыреста восемьдесят человек, не считая троянских пленников, — барахтавшиеся в воде, подверглись жестокой расправе. Только Улисс и его товарищи на флагманском корабле избегли страшной участи. Остальные были съедены каннибалами.

Шесть дней понадобилось галерам, чтобы от острова Эола дойти до этого злополучного места. Улисс рассказывал:

…поплыли мы в сокрушении сердца великом,
Люди мои, утомяся от гребли, утратили бодрость,
Помощи всякой лишенные собственным жалким безумством,
Денно и нощно шесть суток носясь по водам, на седьмые
Прибыли мы к многовратному граду в стране лестригонов, Ламосу…

В классической литературе не находим упоминаний Ламоса, так что главным ключом в поисках «страны лестригонов» было для нас описание гавани, где произошло побоище. Улисс говорит:

В славную пристань вошли мы: ее образуют утесы.
Круто с обеих сторон подымаясь и сдвинувшись подле
Устья великими, друг против друга из темныя бездны
Моря торчащими камнями вход и исход заграждая.
Люди мои, с кораблями в просторную пристань проникнув,
Их утвердили в ее глубине и связали, у берега тесным
Рядом поставив: там волн никогда ни великих ни малых
Нет, там равниною гладкою лоно морское сияет.

А потому мы искали характерную глухую гавань, обрамленную высокими скалами, с зажатым между двумя утесами узким входом, и чтобы в гавани было достаточно места для швартовки одиннадцати поставленных рядом галер; при этом они очутились бы словно на дне колодца, по краям которого выстроились враждебные туземцы-лестригоны, сбрасывая вниз камни, сокрушавшие тонкие корпуса галер. Следовало учитывать и еще два возможных ключа, хотя эти детали скорее озадачивали прежних комментаторов, чем помогали им. Первый, более загадочный ключ содержится в словах о том, что «легко б несонливый работник плату двойную там мог получить, выгоняя пастися днем белорунных баранов, а ночью быков криворогих: ибо там паства дневная с ночною сближается паствой». Другими словами, лестригоны обитали вблизи границы между днем и ночью. Второй фрагмент информации ясен без расшифровки: многовратный город снабжался водой из Артакийского ключа.

Руководясь принципом, согласно которому приключения Улисса до сих пор привязывались к главнейшим поворотным точкам естественного маршрута, я предположил, что вернее всего искать роковую гавань лестригонов у следующего за Малеей важного мыса на логическом пути следования к Итаке, а именно у образующего крайнюю южную точку материковой Греции мыса Матапас, известного в древности под названием Тенарон.

Для полной уверенности, что нами не будут пропущены другие возможные гавани лестригонов, мы решили проверить на «Арго» каждую милю пути от Грамвусы до Тенарона.

Когда мы приблизились к острову Андикитира, курс галеры пересекли восемь-девять плывших на север дельфинов, которые тотчас свернули к нам и затеяли игры перед носом «Арго». Лихо выскакивая из воды, они снова ныряли и стремительно плыли вперед, энергично работая всеми мышцами обтекаемого тела. Один особенно любопытный дельфин минут десять плыл в двадцати метрах впереди «Арго», рассматривая галеру и время от времени поднимаясь вертикально над водой на три четверти своей длины, чтобы заглянуть через планширь. Любопытство этого дельфина я соизмерил бы с ликованием Назыма. Наш сирийский товарищ, никогда не видевший резвящихся дельфинов на воле, был в восторге. Большой любитель животных, он на всех стоянках в порту подкармливал кошек и собак отходами с камбуза. Теперь Назым ринулся на нос галеры, пораженный увиденным, замер там с сияющими глазами, сопровождая кульбиты и кувырки дельфинов восклицаниями: «Ля! Вуаля! Регарде!» Спектакль и впрямь был великолепный, и весело резвящиеся дельфины до того походили на своих собратьев, изображенных на фресках минойских дворцов, что я сказал себе: лучше всего наблюдать эту водную феерию именно с борта галеры бронзового века, которая, с ее дельфиньими обводами и намалеванным на носу испытующим глазом, сама скользила по волнам, будто морское животное.