София Блейк - Невеста. Шлюха

• Название: Невеста. Шлюха
• Автор: София Блейк
• Жанр: Современные любовные романы

Если вы тут ждете, что сейчас я начну расписывать, как я раздвигала ноги, как захлебывалась спермой, и какой это кайф — быть желанной всеми куртизанкой, то дальше вам лучше не читать. Если вы хотите всплакнуть над судьбой бедной девушки, которую судьба толкнула на панель, то скорее закройте эту книгу и забудьте о ней.Я написала все, что вы сейчас читаете, только с одной целью — рассказать правду. Там, где я считаю, что важно писать о сексе, я буду о нем писать. Если я решу, что время вспомнить о милосердии, я вспомню о нем. Но когда я буду писать о жестокости и унижении, не думайте, что я хочу вызвать вашу жалость. Просто так было, и я не желаю грешить против истины, либо утаивать что–нибудь для того, чтобы потом это утаенное копошилось во мне.

---

— Мы и не вызвали, — сказала я. — Они с любыми русскими обошлись бы не лучше. Независимо от пола.

— Ну вот, — сказал Николай Николаевич, — кто мог знать про их садизм? Вы–то хоть продаете себя за деньги, и привыкли к разным клиентам.

— Ошибочка, уважаемый, — прищурилась я, отпивая минеральную воду из стакана, который был в самом начале принесен секретарем. — За деньги себя продают те, кто добровольно отдает донорские органы. Или там волосы состригает, для последующего сбыта изготовителю париков. Мы же оказываем платные услуги, а не продаемся, поэтому вы были обязаны всеми мерами обеспечить безопасность нашей работы. И с задачей не справились.

— Виноват, — развел руки замдиректора, — с тобой невозможно спорить, Сильвия. Сразу видна хватка экономиста. Чего же ты хочешь?

— Компенсации за моральный ущерб, — сказала я подготовленную фразу, и Николай Николаевич рассмеялся.

— Так я и думал, — сказал он. — Деньги, всегда только деньги.

— Можно заменить их примерным наказанием выродков, — сказала я. — Только чтоб на наших глазах, словам уже мы не поверим.

— Они же уехали, — сказал замдиректора, будто бы всерьез размышляя о проведении акции возмездия.

— Вызовите их снова под каким–нибудь предлогом, — сказала я. — И привезите в засаду.

Последнее слово напомнило мне о выходках горских подонков, и я скривилась бы, если бы не боль от ожога.

— А ты, Изабелла, что скажешь? — спросил замдиректора мою подругу по несчастью.

— Как решите, так и будет, — произнесла она, стараясь не открывать рта, чтобы не отвращать симпатию начальника видом сломанного зуба. — Мы же понимаем, что вы знать не могли, какие там будут животные.

Мы договаривались с Изабеллой, что она поддержит меня в наших справедливых требованиях, но оказалось, что для нее данное слово не значит вообще ничего. Как и для многих моих коллег, кстати. Люди не уважают проституток еще и за это, и я всегда старалась идти против расхожего мнения, но для Изабеллы обещание было совершенно пустым звуком. Она была такой, вела себя соответственно, и я понимала, что глупостью было бы ожидать от нее большего. Все равно, что от курицы ждать молока, или там, нежности и милосердия от горцев на проклятой даче.

Закончилось наше общение с Николаем Николаевичем тем, что мы стали еще немного богаче. Последние два миллиона были названы «выходным пособием», потому как в таком жутком виде на работе мы не могли появиться еще неделю, или даже две.

Изабелла была вполне довольна, и призналась мне, что даже удивлена, как такой солидный и могущественный человек снизошел до общения со шлюхами. Я посмотрела на туркменскую беженку, которая в очередной раз стряхнула с себя насилие и унижение. Такая как она никогда не поймет, что человек — это, прежде всего, то, кем или чем считает себя сам. Красивый и дорого обставленный офис «Сатурна» был для нее символом начальственности, и вряд ли хоть раз ей придет в голову, что самой воссесть на роскошное кресло во главе организации ничуть не труднее, чем вытерпеть все, что вытворяли с нами в прошедшие дни. А ведь по дороге в «Сатурн», чтобы придать ей хоть немного уверенности, я напомнила ей о том, что нельзя считать себя ниже других людей, какие бы посты те не занимали.

— Министры, как и прочие, общаются с такими же, как мы, — сказала я Изабелле, имея в виду громкий скандал вокруг министра юстиции, заснятого на пленку с двумя нашими коллегами. — Неужели ты думаешь, что мы хуже тех девчонок?

— И точно, — вспомнила Изабелла кадры, которые десятки раз крутили по ящику в те месяцы. — Мы даже лучше. Те какие–то жирные…

— А ты видела хоть раз самого директора «Сатурна»? — спросила я.

— Нет, никогда.

— Его, может, и в природе не существует, — задумчиво сказала я.

— Почему это? — спросила Изабелла.

— Да так, — пожала я плечами, — если кого–то не видишь и не знаешь, то его как бы и нет. А министр, вроде как есть, хотя, если бы не те две проститутки, кто бы о нем вспомнил?

Вот, подвела меня память, этот разговор состоялся только через год, и собеседницей моей была Сабрина. Наверное, приличному автору воспоминаний следовало бы вычеркнуть отсюда этот разговор и вставить его туда, где ему подобает быть хронологически. С другой стороны, кто сказал, что наша память похожа на календарный органайзер? Так что оставляю здесь этот разговор, потому что он отвечает на вопрос о значении человека вообще.

Признайтесь, вас тоже волнует ваша значительность, кто бы вы ни были, потому что ребенком вас не всегда замечали большие и загадочные взрослые, а если вам посчастливится дожить до глубокой старости, вы с каждым годом все острее начнете осознавать, что миру больше нет до вас никакого дела. Значит, думаете вы, в годы своего расцвета следует притянуть к себе все мыслимое внимание, выиграть чемпионат мира по вниманию, стать звездой, ну, хотя бы попытаться стать. А если не звездой, то быть солидным, уважаемым, таким, на кого нельзя не обратить внимание, от кого не отмахнешься, как от назойливого насекомого, жужжащего в ухо. В те годы, когда я решила заниматься малопочетным и презираемым делом, я сознательно принесла в угоду деньгам собственное значение. Я знала много нищих и довольно никчемных людей, говоривших о себе, что предпочли деньгам гордость и честь. Думаю, большинство из них само не ведает правды — ведь насколько приятно хвастать своей неподкупностью тому, кого никто никогда не подкупал. И если на вашу честь никто не посягает, мне, извините, плевать на то, что вы думаете, будто сохранили ее. Есть множество людей, у которых нет ничего, чем бы они могли гордиться, но с какой спесью и отвращением они судили падших своих сестер.

На обследования, анализы и лекарства мною была потрачена сумма, втрое превышающая два миллиона, выданные с барского плеча в качестве бонуса за вредность ремесла. И, когда выяснилось, что жизни ничто не угрожает, а внешность понемногу пришла в порядок, я сама предложила Сабрине отправиться в агентство, вербовавшее проституток для Германии.

Трудно передать, как обрадовалась Сабрина, очень переживавшая за меня все время после моего возвращения из «кавказского плена».

— Пока гром не грянет, баба не перекрестится, — объяснила я ей причину своего решения.

Но хотя грянувший гром перевесил все остальное, меня уже мутило от вида Дианы, глупости Изабеллы, спеси Кристины и жлобства Карины. Как–то раньше я старалась не замечать плохое в своей работе, но тут ее однообразие и отсутствие движения вперед начали очень сильно меня раздражать. Пожалуй, я и так пересидела в этом борделе, отдав ему едва ли не два года своей драгоценной жизни. Хоть и не бесплатно, следует признать.

Еще было страшно просыпаться ночью от собственного крика, потому что мучители являлись ко мне во сне, издеваясь надо мной вновь и вновь. Во снах изверги пытали всех моих подруг — Оксану, Сабрину, Валю из Брянска, даже Людку Калашникову, а я стояла, смотрела, и не могла пошевелиться, когда подходили ко мне самой.

Лишние вещи и деньги я снова отвезла в Полесск, но даже там сны преследовали меня, становясь все фантастичнее и страшнее. Правда, я вырвалась из оцепенения, и теперь сны часто были наполнены движением. В одном из них я убегала от чудовищных демонов, а рядом бежал Вадик, и я наблюдала, как твари терзают его, когда он отстал. Удивительно, но и в сновидениях я бегала быстро, теряя по дороге в очередной раз Егора, а потом свою маму, которую демоны жутко насиловали у меня перед глазами.

Я пошла к невропатологу в городскую поликлинику, и он выписал мне успокоительные таблетки. Врач с грустным запойным лицом сказал, что перемена места отразится благоприятно на моей расшатанной психике, и я еще больше укрепилась в желании уехать из России.

По возвращении в Москву готовые документы уже ждали нас, и мне оставалось только оформить академический отпуск, что оказалось при платном обучении совсем несложным.

В дождливое октябрьское утро мы с Сабриной, ни с кем не попрощавшись, покинули осточертевшую квартиру и с легким туристическим багажом сели на большой и красивый автобус, который увез нас к берегам далекого Изара.

Мы ехали вдоль позолоченных осенью русских лесов, мимо бедных деревень и незнакомых городков, похожих на мой Полесск, изредка останавливаясь на заправках и автостанциях. Накатившая свобода и раздолье совершенно опьянили нас, никогда прежде не помышлявших о таком путешествии. Мы пели песни, дурачились и знакомились с попутчиками, ели орешки, щелкали семечки, играли в карты, пили пиво, — словом, делали все, что приходило нам в голову, и от этого веселились еще больше. После белорусской границы ничего не изменилось вокруг, только пришлось однажды поменять остатки наших рублей на непонятную валюту с изображениями лесных зверюшек.