Хел Херцог - Радость, гадость и обед

• Название: Радость, гадость и обед
• Автор: Хел Херцог
• Издательство: Карьера Пресс
• Жанр: Природа и животные
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-904946-11-1

Эта книга для всех, кого интересуют отношения человека и животного. Можно ли найти закономерности в нашем столь непоследовательном отношении к животным? Почему одни из них попадают в суп, другие становятся лучшими друзьями, третьи вызывают отвращение? Почему 60 % людей одновременно убеждены в том, что животное имеет право на жизнь, и в том, что человек имеет право это животное съесть? Этично ли проводить эксперименты над животными? Почему петушиные бои — это жестокость, а адская жизнь курицы-бройлера — замалчиваемая необходимость?

Хел Херцог — крупнейший специалист в этой области. И он увлекательно рассказывает о самых последних достижениях науки, ничего при этом не упрощая и честно признаваясь в своем неведении, буде такое обнаружится.

Книга — замечательная. Именно поэтому она не просто сборник интереснейших историй, а нечто большее.

---

Законы, касающиеся волкопсов, весьма запутанны. В Северной Каролине завести волкопса может любой, но в ряде других штатов содержание этих животных запрещено. В Пенсильвании их относят к диким животным, и владелец волкопса должен иметь специальное разрешение на своего питомца. Сандра Пайовезан из Пенсильвании считала своих девятерых волкопсов обычными домашними животными и потому зарегистрировала их как собак и обращалась, словно с детьми. Несколько недель спустя после того, как она призналась соседям, что ее волкопсы дарят ей «небывалую любовь», Сандру нашли во дворе загрызенной ее же питомцами.

Это не единственный случай. Между 1982 и 2008 годом в Северной Америке волкопсы убили девятнадцать человек (немецкие овчарки — девять). При этом овчарок в странах Северной Америки гораздо больше, чем волкопсов. Мерритт Клифтон, редактор независимой газеты Animal People, посвященной различным вопросам, связанным с животными, утверждает, что вероятность нападения и даже убийства ребенка волкопсом в шестьдесят раз выше, чем вероятность аналогичного поведения у немецкой овчарки. Однако любители волкопсов с этим несогласны и утверждают, что на их питомцев возводят напраслину и что их печальная репутация незаслуженна.

Я возвращался из «Полнолуния» в странном настроении. Волкопсы были чудесными зверями, и я понимал, что Нэнси предана им всей душей. Если бы не она, животных бы усыпили. А теперь их жизнь прекрасна — настолько, насколько это возможно для существа, в котором причудливым образом смешались гены дикого и домашнего зверя. И все же я не мог отделаться от впечатления, что они — чужие. Я чувствовал себя журналистом, который провел целый день с бандой разбойников-байкеров.

Вечером, все еще не в состоянии успокоиться, я отправился на прогулку и повстречал свою знакомую, Жаннетту, гулявшую с собачкой Бинди — славной дворняжкой, которую хозяйка взяла из приюта для животных. Бинди выжидающе на меня посмотрела, и я присел и почесал ей ушки. И тут на меня снизошел покой. И можно ли поверить, что вся разница между Бинди и неистовыми серыми призраками, у которых я побывал днем, заключается в нескольких парах хромосом!

Закулисный мир собачьих выставок

Самый лучший способ ознакомиться с практически бесконечным разнообразием форм, вылепленных человеком на основе волчьих генов, заключается в том, чтобы провести пару дней на собачьей выставке для собак всех пород, проводимой Американским клубом собаководства. Одна из таких выставок устраивается каждое лето Ашвиллским клубом собаководства и собирает 1500 собак, их хозяев и профессиональных хендлеров со всей страны. Некоторые прилетают в Ашвилл на самолете, однако большинство приезжает в домиках на колесах и прицепах-дачах. Парковка Сельскохозяйственного центра западного района Северной Каролины усеяна пластиковыми стульями, газовыми горелками и переносными клетками. Торговцы берут на вооружение собачьи товары — мелкие кусочки мяса, с помощью которых хендлеры заставляют собаку поднимать голову на площадке; гигантские кости для немецких догов и сенбернаров; разнообразные принадлежности для груминга, лосьоны и шампуни; диетические добавки; собачьи ленты и заколки; носки с вышитыми силуэтами разных пород — для хозяев собак.

Вокруг главной площадки толпятся судьи, обслуживающий персонал, владельцы собак и праздные зеваки. Они болтают в паузах между показами, расчесывают, подстригают и приглаживают своих пуделей и вытирают слюни ньюфаундлендам. Владельцы собак выглядят совершенно адекватными людьми — среди них примерно одинаковое количество мужчин и женщин самых разных возрастов, от стариков до детей, приехавших на юниорский показ. На площадке больше всего поражает отсутствие шума. Вокруг тысяча с лишним собак, все ждут своей очереди на показ, однако ведут себя исключительно тихо и спокойно — правда, пара чихуахуа все-таки потявкивает. Это не просто собаки — это профессионалы.

Я гуляю между площадками, делаю фотографии и расспрашиваю хозяев об их собаках. Когда эти люди рассказывают о своих питомцах, у них, как и у всех любителей животных, загораются глаза. Спросить их об их собаке — все равно что попросить родителей рассказать о ребенке. С собачниками легко общаться, они заражают собеседника своей страстью.

Впрочем, на таких мероприятиях можно увидеть странные вещи. Я подмечаю хорошо одетую женщину — профессионального хендлера — и сидящего рядом с ней рыжеватого немецкого дога, которому вскоре предстоит выйти на четвертую площадку. На столе перед женщиной лежит горка разноцветных жевательных мармеладок-мишек, которые так любят дети. Женщина берет горсть мармеладок, сует себе в рот и начинает жевать. Когда конфетки превращаются в липкую сладкую массу, она сует руку в рот, извлекает оттуда бесформенный ком сладостей пополам со слюной и невозмутимо засовывает его в открытую пасть сидящей рядом собачищи. Каково?

Чуть позже в тот же день я снова вижу эту сцену уже в исполнении другого хендлера, высокой блондинки из Нового Орлеана, готовящейся вывести на площадку симпатичного черно-белого японского хина. «Да-да, — говорит она мне, — это любимый прием профессиональных хендлеров. Так мы приучаем собаку к себе. Только я использую курятину». Она показывает на десятисантиметровый ломоть вареной курятины, торчащий из наручного кармашка. Когда приходит пора вести Фреда, собаку, на площадку, хендлер запихивает за щеку весь кусок целиком и становится похожа на хомяка. Когда судья подходит к собаке, хендлер достает курятину изо рта, машет ею на расстоянии дюйма от носа Фреда, а потом снова сует себе в рот. Фред явно воодушевлен.

В тот день мне везет как никогда. Я встречаю женщину по имени Барб Бейзел, причесывающую маленького гаванского бишона. Барб известна как высокопрофессиональный хендлер и собакозаводчик. Она соглашается взять меня под свое покровительство на следующие два дня. Она знакомит меня с судьями и с двумя хендлерами высшего класса — Джимми Мозесом, который уже не одно десятилетие выводит на площадку немецких овчарок суперкласса, и Крисом Манелопулосом, жизнь которого вращается вокруг стандартного пуделя по кличке Реми. (Семь месяцев спустя я вижу их обоих в передаче о собачьем шоу в Вестминстере, на состязаниях в беге. Реми победил в своей группе неспортивных собак, однако погрузил американские СМИ в траур, уступив титул Лучшей собаки шоу энергичному Уно, первому биглю, которому удалось победить в этих состязаниях.)

Дог-шоу в Ашвилле не принадлежит к самым крупным, но даже тут собак выводят почти сплошь профессиональные хендлеры. Всякий раз, когда хендлер проводит вашу собаку по площадке, вы платите ему от 50 до 100 долларов. И это оправданные траты, если только вы сами не профессиональный хендлер. Барб рассказывает мне, что даже самая лучшая собака имеет минимум шансов на выигрыш, если перед судьями ее проведет не профессионал, а любитель.

Прежде чем целиком посвятить себя работе с собаками, Барб занималась страхованием. Эта седовласая женщина с искоркой во взгляде напоминает фею-крестную из «Золушки». Но когда она ведет по площадке собаку, она с головой уходит в свою работу. Для того чтобы собака эффектно выступила, нужно немало потрудиться. Самые крупные шишки из мира элитного собаководства приглашают Барб, чтобы та «довела до ума» их призовых бобиков. Когда у Барб появляется новый клиент — собака, которая, по ее мнению, обладает выдающимися данными, — Барб первым делом учит ее, как показать себя на площадке — принимать бодрый вид, подчиняться движениям руки, в которой зажат кусок курятины, терпеть судей, когда те треплют пса по шее или разглядывают его десны. Потом Барб берет собаку и ездит с ней по всем выставкам страны до тех пор, пока та не наберет очки, необходимые для получения чемпионского титула. Барб ни дня не сидит на месте и вечно катит в своем автодоме на очередные соревнования в сопровождении свиты — дюжины терьеров выставочного класса, ассистентки Мэри и престарелого хорька.

Барб любит собак, но одни породы нравятся ей больше других. Она неравнодушна к той-терьерам — симпатичным подвижным собачкам со взбитыми коками и ленточками на голове. Пока Барб посвящает меня во все тонкости груминга на примере трехкилограммового йоркширского терьера, мимо проходит другой хендлер в сопровождении мастифа размером с пони; мошонка пса по размеру немногим отличается от головы йорка. Барб косится на слюнявого гиганта и негромко говорит: «Не понимаю людей, которым нравятся такие чучела». А я про себя думаю, что владелец мастифа, возможно, относится в точности так же к карманной собачке, которой Барб в двадцатый раз кряду расчесывает блестящую шерстку.

От волка к таксе

Каким образом дикий зверь, точная копия волкообразных страшилищ с фермы Нэнси Браун, превратился и в огромного мастифа, и в тщедушного йоркширского терьера, самую мелкую собачонку на Земле? Почему из всех млекопитающих именно потомки серого волка обрели наибольшее внутривидовое разнообразие? Мастиф может весить целый центнер, а взрослый йорк помещается в чайной чашке и весит что-то около килограмма. Относительная разница в размерах у этих двух собак больше, чем между мной и африканским слоном. Молекулярные биологи Хайди Паркер и Илейн Острандер из Национального института здравоохранения считают, что одомашнивание собаки является наиболее сложным и крупномасштабным экспериментом во всей истории человечества. Интересно, что по эволюционным меркам это чудо морфологии произошло практически во мгновение ока.