Рэймонд Хоуки - Побочный эффект

• Название: Побочный эффект
• Автор: Рэймонд Хоуки
• Издательство: Радуга
• Жанр: Политический детектив
• Год: 1987

«Побочный эффект» Реймонда Хоуки — остросюжетное повествование о западном мире, где в жертву соображениям выгоды приносится даже человеческая жизнь.

---

— Поставьте вот здесь, — ответил президент, указав на столик возле кресла, в котором он будет сидеть во время выступления. — Надеюсь, она не заслонит книги? — Президент очень гордился своей репутацией страстного книголюба.

Один из операторов заверил, что книжные полки будут хорошо видны телезрителям.

— Только, пожалуйста, не трогайте фотографию во время передачи, — предупредил он. — Иначе блик пойдет в камеру.

Дверь библиотеки открылась, и личная секретарша президента стала пробираться к нему через нагромождение софитов и телекамер.

— Только что прибыл министр юстиции, — объявила она.

Президент расплылся в ослепительной улыбке.

— Прекрасно! — За последние сутки он несколько раз разговаривал с Форрестолом по телефону и рассчитывал, что тот появится намного позже. — Зовите его сюда.

— Он сказал, что хотел бы поговорить с вами наедине, господин президент.

— Что-нибудь случилось?

Секретарша оглянулась, чтобы убедиться, что их никто не слышит.

— Мне кажется, да.

Министр юстиции ждал президента в Овальном кабинете. Глубоко засунув руки в карманы своего длинного черного пальто, он стоял у балконной двери, выходящей в розарий.

— Хэнк! — радушно приветствовал его президент. — Хэнк, я очень рад вас видеть. Снимайте пальто. Сейчас вам принесут кофе.

Форрестол покачал головой.

— Сейчас не время, господин президент. Я только что разговаривал со Шнайдером, который находится в Майами…

— Со Шнайдером? Кто такой Шнайдер?

— Президент Академии наук! — объяснил Форрестол, раздраженный тем, что глава государства не помнит этой фамилии. — Если вы припоминаете, он был одним из экспертов, занимавшихся изучением вещественных доказательств на месте… Перейдем прямо к делу: Шнайдера очень беспокоит реакция общественности, когда она узнает о деятельности Снэйта. Он считает, что в связи с растущей в стране тягой к иррациональному обнародование всех фактов может вызвать такую мощную волну выступлений, что нам придется свернуть программу научных исследований.

Президент был явно озадачен.

— Простите, Хэнк, но я что-то не понимаю…

— Ну хорошо, только у нас, к сожалению, мало времени, — сказал Форрестол. — Так вот, за последние годы все больше людей — я имею в виду обыкновенных средних американцев, а не каких-нибудь там хиппи и прочих ненормальных — стало с каким-то параноическим предубеждением относиться к научным исследованиям. Например, они считают, что ядерные реакторы — это какие-то монстры в духе Франкенштейна, а вовсе не источники дешевой энергии в эпоху, когда иссякают ресурсы природного топлива. Генная инженерия, по их мнению, представляет собой опасность для здоровья человека, а совсем не важный инструмент в поисках средств для борьбы с раком; автоматизация им видится как угроза их благосостоянию; инсектициды…

Президент поднял руки, сдаваясь.

— Все понял, но при чем здесь Снэйт?

— Я как раз подхожу к этому моменту. Снэйт — ученый. И ему почти удалось осуществить то, чего всегда страшился обыватель, считая, что рано или поздно ученые до этого дойдут: начнут пересаживать мозг, выращивать в пробирке зародышей, выводить клоны, гибриды человека и животного… — Он сделал паузу. — Есть и еще одно обстоятельство: Шнайдер опасается, что, когда здание лаборатории рухнуло, некоторые из мутантов могли попасть в море. А если это произошло и если эти существа обладают способностью размножаться, мы можем столкнуться с проблемой, аналогичной проблеме пчел-убийц, только в десять тысяч раз более сложной.

Президент пожал плечами.

— Пускай этим займется флот и начнет операцию по розыску и уничтожению этих существ.

— Флот этим уже занимается. Но не в том дело, — продолжал Форрестол. — Подумайте, если Снэйту удалось провести все эти опыты на одном из Багамских островов, то чего могут достичь ученые в Массачусетском, Стэнфордском, Калифорнийском и Корнеллском университетах…

— Хэнк! — захихикал президент. — Хэнк, а может, Снэйту удались его эксперименты именно потому, что он не работал в Калифорнийском технологическом институте или в Корнелле!

— Это все прекрасно, но попробуйте-ка объяснить это людям, которые начнут пикетировать университеты и научные учреждения, работающие на оборону. Но это еще не самое страшное. Советники Шнайдера полагают, что, как только уляжется шум, связанный с этой историей, мы столкнемся с доселе неведомыми нам настроениями, которые охватят страну и перевернут вверх дном всю нашу жизнь.

— Не понимаю вас, — отрезал президент.

Форрестол на секунду умолк, обдумывая, с чего начать.

— Мы проводим определенную программу здравоохранения, не так ли? Тогда зададим себе вопрос: что произойдет со всей этой программой, если люди узнают о существовании технологии, с помощью которой можно выращивать человеческие органы, не отторгающиеся организмом? Представляю, что тогда начнется! Каждый бездельник, который вздумает заменить какой-либо орган, будет требовать операции и вопить, что он имеет на это право! Господин президент, если мы начнем выращивать новое сердце для каждого, кто в нем нуждается — я говорю пока только о сердце, — придется делать сто тысяч трансплантаций в год! А помимо этого, еще пересадки почек — ведь сейчас в Соединенных Штатах заболеваниями почек страдают не менее девяти миллионов человек. А кроме того, еще печень, поджелудочная железа…

— Ну и что? Если все это необходимо людям и мы можем себе это позволить, почему бы этого не делать?

— А вы представляете себе, в какую сумму нам это влетит? — спросил Форрестол. — Господин президент, мы ведь говорим о беспрецедентном уровне медицинской техники. Предположим, что в рамках нашей программы здравоохранения мы сумеем обеспечить пересадку органов, но ведь это будет стоить государству сотни миллиардов долларов в год. И еще одно: если даже мы сумеем выделить такие суммы, то простой экономический анализ показывает что подобная затея лишена здравого смысла. В условиях усиленной автоматизации производства у нас и так уже множество людей оказались лишними.

— Итак, вы хотите, — сказал президент, — чтобы я тормозил прогресс медицинской науки? Позвольте мне в свою очередь задать вам вопрос: а вы представляете себе, что было бы, если б кто-нибудь решил, что не следует делать людям прививки или давать антибиотики?

— Мы бы не столкнулись с проблемой перенаселения: ведь к концу следующего столетия мы будем жить как сельди в бочке! — Форрестол взял со стола плакетку, на которой был начертан лозунг Гарри Трумэна: «Здесь кончается волокита», и стал рассеянно похлопывать ею по ноге. — Не поймите меня превратно. Я вовсе не хочу сказать, что мы вообще не будем заниматься пересадкой органов по желанию больных, — продолжал он примирительным тоном. — Я лишь хочу сказать, что до поры до времени не следует об этом широко распространяться, пока у нас нет твердой уверенности, что мы сможем обеспечить такие операции всем желающим. Бог мой, нам и так хватает хлопот со всей этой программой здравоохранения!

— Так что же вы предлагаете?

— Попытаться договориться с адвокатом Снэйта. Скажем, мы снимаем обвинение в убийстве и вместо этого он признает себя виновным в совершении ряда мелких правонарушений, например таких, как нелегальная медицинская практика и уклонение от уплаты налогов.

Президент посмотрел на него как на сумасшедшего.

— Хэнк, с вами можно рехнуться! Мы посылаем наших людей на самолете в зону урагана, нарушаем суверенитет другой страны — и все лишь для того, чтобы кто-то предстал перед судом за уклонение от уплаты налогов?!

— Ну хорошо! — Форрестол пожал плечами. — Для полноты картины можно будет добавить, скажем, еще отказ от дачи показаний и насильственное похищение людей. Все равно для Снэйта это будет подарок по сравнению с обвинением в убийстве. А мы тогда можем не затрагивать тех аспектов дела, в которых мы не заинтересованы.

Президент покачал головой.

— Нет, так не пойдет! — мрачно произнес он. — С самого начала моя администрация действовала в открытую, и мы будем верны себе до конца.

— Господин президент, — нетерпеливо перебил его Форрестол. — Сейчас нам не до высокопарных фраз. Ситуация экстремальная, времени терять нельзя.

— Все равно вам не удастся подбить меня на манипуляции с правосудием. Черт побери, Хэнк, после того, что произошло с Никсоном, меня удивляет ваша позиция. Вы меня огорчаете. Крайне огорчаете.

— Это ваше последнее слово?

— Да, последнее!

С таким видом, будто он делает это с явной неохотой, Форрестол вытащил из кармана несколько листков бумаги и подал президенту.

— Тогда взгляните на это…

— Что это? — спросил президент, шагнув к письменному столу за очками.