Аннамухамед Клычев - Кугитангская трагедия

• Название: Кугитангская трагедия
• Автор: Аннамухамед Клычев
• Издательство: Туркменистан
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1984

Книги автора «Ашхабад и его будущее», «Челекен», «Рыбаки» и другие — уже давно широко известны читателям. Если в прежних книгах А. Клычева рассказывалось об экономике и природных богатствах Советского Туркменистана, то «Кугитангская трагедия» воскрешает в памяти страницы тяжёлого прошлого туркменского народа, получившего свободу и право на счастливую жизнь только при Советской власти. В основу произведения положен давно известный в народе потрясающий случай, типичный для минувших времён.

Данная книга переиздаётся и дополнена послесловием, в котором автор кратко рассказывает о потомках героев, о той счастливой жизни, о которой так мечтали его герои.

---

— Мы прочитали ваше прошение, — сказал эмир. — Виновные будут наказаны…

— Всемилостивейший, всемогущий владыка! — взмолился один из просителей. — Покарай беззаконие! Юноша мог выкупить гелин… — в голосе старика слышались слёзы, и эмир понял, что проситель не верит его словам. Сейид-Абдул-Ахад-Богодур-хан, сердито усмехнувшись, сказал:

— Мы дважды не повторяем сказанного! Вот сидит керкинский бек. Его мы пошлём сейчас же, чтобы он схватил кази и правителей Базар-Тёпе и бросил в темницу. Теперь идите!

Базартепинцы отползли от владыки и скрылись за дверью. Эмир дал знать, чтобы удалился и керкинский бек и, переглянувшись с Казы-келяном, Богодур-хан сказал Зуеву:

— Как видите, я всё делаю, чтобы в эмирате был покой и прогресс. Но исполните и вы мою просьбу: напишите в газете о том, что Богодур-хан наказал виновных…

— Несомненно, несомненно, — радостно закивал Зуев.

Эмир хлопнул в ладоши, чтобы подали завтрак…

Керкинский бек, выйдя от эмира, тотчас велел юз-баши собираться в путь. Спустя час, сотня всадников неслась по равнине в сторону Амударьи. Бек сердито молчал и все, подчиняясь его настроению, гнали коней молча. Каждый думал: что-то произошло неладное и надо быть осторожным, чтобы не потерять голову по-глупости…

Бек ругал себя за свой длинный язык, но ещё больше проклинал самого эмира — слугу урусов, как считал он. Бек хорошо знал всю его родословную и считал, что эмиратом управляет вероотступник, жалкое порождение сатаны. «Какой ум могла дать ему его мать — персиянка, эта хитроумная Шамшат? — негодовал бек. — Какой это эмир, если не может сказать слова по-туркменски? Какой же это эмир, если, побывав у русского царя в Петербурге, вернулся оттуда со званием генерал-адъютанта его императорского величества и титулом ваше высочество? Какой это эмир, если строит всё на европейский лад, уничтожает зинданы, отменяет пытки и казни, сокращает армию, говоря, что эмират надёжно охраняют русские солдаты? Нет, это не эмир, не его высочество, не генерал-адъютант, не всемогущий и всемилостивый, а жалкая собака, предатель своего народа», — так бек проклинал своего владыку и не мог погасить в своём сердце обиду и злобу, которые мешали ему спокойно дышать.

На одной из остановок, когда ели баранину и пили чай, спросил своего юзбаши:

— Хамдам, ты не знаешь, кто тот человек, который сообщил русскому капитану о казни в Базар-Тёпе?

— Говорят, он амбал и работает на русском пароходе. И тот, которого завалили камнями, тоже был амбалом на том же пароходе, — с готовностью ответил верный слуга.

Бек ухмыльнулся, задвигав сухими челюстями:

— Значит, говоришь, на русском пароходе… Ну, тогда мне понятно, почему его светлость Сейид-Абдул-Ахад-Богодур-хан придаёт такое значение какой-то ничтожной казни.

По прибытии в Керки, бек распорядился, чтобы немедленно позвали к нему начальника тюрьмы Касым-бека. Тот явился тотчас же, но долго ждал, пока бек смоет с себя дорожную пыль и наговорится с жёнами и детьми. Наконец, Касым-бека провели на айван, где хозяин, в полосатом шёлковом халате и домашних туфлях, полулежал на ковре и перед ним стоял фарфоровый чайник со стопкой пиал и ваза со сладостями.

Керкинский бек Мохаммед-Керим-оглы был всегда расположен к главному тюремному стражу. Да и с кем ему было бы состоять в близком знакомстве, если не с начальником тюрьмы? Они делали одно «богоугодное» дело. Глава бекства сажал в тюрьму, в основном, за неуплату налогов и податей, а начальник тюрьмы брал большие взятки с узников, вернее с их родственников, чтобы освободить тех из-под стражи.

Сейчас предвиделся особенно огромный барыш — пешкеш. Водь в тюрьме должны были оказаться самые именитые люди Базар-Тёпе: кази, правитель аула и главный надзиратель порядка. Мохаммед-Керим-оглы, едва Касым бек опустился на ковёр и взял в руки пиалу, сказал:

— Сегодня же пошли в Базар-Тёпе нукеров. Пусть схватят всех, кто повинен в убийстве тех двух и привезут в твою тюрьму.

— Но молла Ачилды произвёл умерщвление с соизволения самого… — попытался возразить Касым-бек.

— Вот и хорошо, что он молла Ачилды, — засмеялся довольный бек. — Хорошо, что богат и поплатится за свою свободу, если сумеет получить её, своим богатством. А насчёт ареста — не беспокойся, Касым-ага. Всех троих велел бросить в темницу сам Богодур-хан.

— Вах валла! Да будет исполнена его воля! — произнёс испуганно тюремный страж, заслышав имя эмира.

Вскоре он распрощался с хозяином, чтобы в точности выполнить повеление эмира.

Прошли сутки, другие, и правители Базар-Тёпе были доставлены в Керки. Каменное здание тюрьмы стояло у самого берега Амударьи. Два корпуса, разделённые между собой узким двором, куда постоянно вводили преступников и откуда выезжали стражники, наводили на горожан и приезжих страх. Тем более, что одной-стороной тюрьма примыкала к караван-сараю и по ночам сюда доносились вопли и плач узников и покрикивания надзирателей. К караван-сараю выходил как раз тот корпус, в котором в тесных многочисленных каморках содержались особо опасные преступники. В другом, противоположном корпусе, размещались надзиратели и начальник тюрьмы.

Касым-бек — злодей опытный, лишённый вообще какой-либо доброты, да к тому же непревзойдённый взяточник, допускал такую изощрённость, что узники, чтобы получить свободу, отдавали всё до нитки.

Едва привезли в тюрьму правителей Базар-Тёпе, он сразу рассудил: раз сам эмир повелел их посадить в тюрьму, значит только сам эмир и может освободить их. А из этого следовало, что какие бы подарки ни предлагали родственники богатых базартепинцев, всё равно Касым-бек не вправе выпускать арестованных на свободу. А чтобы не лишить себя удовольствия подработать на них, начальник тюрьмы решил всех троих рассадить таким образом: старосту Махматкул-Эмина — в камеру, где сидели воры, кази моллу Ачилды — к юродивым-попрошанкам, а блюстителя порядка Джафар-Махматкул-Эмина-оглы — к разбойникам — калтаманам.

Прошла ночь, а утром Касым-беку донесли, что кази моллу Ачилды ночью всего заплевали больные-юродивые и что он немедленно просит свидания с начальником тюрьмы.

Касым-бек велел, чтобы привели кази к нему. Того вскоре доставили, и кази, едва переступил порог канцелярии, упал перед ним на колени. Начальник тюрьмы с усмешкой в голосе, но довольно вежливо сказал:

— Вы делаете мне честь, молла Ачилды. Ещё ни один кази не становился передо мной на колени. Так, что вам не нравится в той камере? Это самое спокойное место у нас.

— Касым-ага, — произнёс кази, — завтра приедут мои родственники, и они сделают всё, что угодно душе вашей — переведите меня в другую камеру, от этих сумасшедших!

Касым-бек, уточнив сначала, когда именно приедут родственники кази, приказал посадить его в одиночную камеру.

Почти такая же история произошла и с двумя другими базартепинцами, которые также просили перевода в другие камеры.

Прошла ещё одна ночь, и действительно из Базар-Тёпе пожаловали ходатаи, которые за большие дари просили узникам даровать свободу. Касым-бек взятки, конечно, принял, обещая своё ходатайство перед эмиром через керкинского бека. Ходатаи ушли ни с чем, лишь унеся небольшую надежду на спасение своих близких.

Касым-бек уже собирался к Мохаммед-Кериму-оглы, чтобы посоветоваться с ним, как поступить дальше: подарки были приняты богатые, но разве отпустишь узников Базар-Тёпе без ведома эмира? Вдруг Касым-беку донесли, что из Базар-Тёпе прибыла ещё одна группа просителей с богатыми подарками для него. Начальник тюрьмы недоумевал: «Кто же эти и за кого они будут просить?» — и велел пропустить прибывших к себе.

В канцелярию вошли несколько аксакалов и с ними отец казнённого Арзы — Хаким-ага. Касым-бек усадил их на кошму у порога и приготовился благосклонно выслушать. Один из аксакалов сказал:

— Мы были у самого высочества Богодур-хана и добились, чтобы вершители расправы были осуждены!

— Воля его высочества выполнена, — угоднически улыбнулся Касым-бек. — Ваши правители сидят в темницах. Вы можете в этом убедиться, если желаете…

— Не стоит на них смотреть, Касым-ага, — ответил аксакал. — Мы верим, что они в надёжном месте… Но, Касым-ага, не нам вас учить священным законам адата, не нам вам подсказывать, что пролитая кровь оплачивается кровью…

— Яшули, — усмехнулся Касым-бек. — Так-то оно так… Неписаный закон существует, но существуют и иные законы, которые написал сам эмир при помощи русского царя: казни запретить, зинданы закрыть… Раньше мы злодеев держали в ямах, а теперь в камерах. Раньше бросали убийц с минаретов или отрубали им головы, а теперь они должны сидеть и ждать — какое наказание вынесет его высочество Сейит-Абдул-Ахад-Богодур-хан! Ведь эмир не сказал, что отрубит им головы… — многозначительно закончил Касым-бек.