Ник Хоакин - Пещера и тени

• Название: Пещера и тени
• Автор: Ник Хоакин
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-05-002246-0

Действие романа «Пещера и тени» развертывается на фоне политического кризиса в стране, приведшего в начале 70-х гг. к введению на Филиппинах чрезвычайного положения.

---

— Могу я спросить, для чего вы делаете все это?

— Ни для чего. Пожалуй, только ради забавы. Зло ведь забавно, когда оно бескорыстно.

— Вы любите розыгрыши?

— Я просто язычник. Нам все дозволено. Но, конечно, Гиноонг Ина будет сильно огорчена. Она слишком всерьез принимает все это. А бедный Почоло воображал себя сатанинской личностью, играя в доктора Джекиля и мистера Хайда.

— Странно слышать это от человека, бывшего его креатурой.

— В том-то все и дело. Он мне просто надоел со своей уверенностью в том, будто я его креатура, его орудие, ученик дьявола. Пусть теперь поразмышляет на досуге. Когда он появился здесь в ночь перед исчезновением, я сказал ему, что это я разоблачил его перед Ненитой, Иветтой и Алексом Мансано. Слушайте, да он просто обалдел! Бедняга только тогда сообразил, кто из нас двоих был главным. Он-то все время думал, что он беспощаден, сущий сатана, а тут другой переплюнул его в сатанизме, к тому же просто так, без всякой цели.

— Нисколько не сомневаюсь, Исагани, вы принесли не меньше зла.

И Джек зашагал дальше.

Он взял такси, велел ехать к дому Мансано и застал Монику врасплох на кухне, где она упаковывала фарфор.

— Джек! Как ты меня напугал!

— Где Чеденг? Пошли кого-нибудь за ней.

— Чеденг?

— Моника, скажи ей, что я здесь и такси ждет!

— Но ведь она улетела, Джек.

— Улетела? Куда?

— В Нью-Йорк. Я только что вернулась — провожала ее. Ее самолет вылетел в час дня.

— Но ты даже не сказала мне, что она улетает!

— Она решила совершенно неожиданно.

Джек упал на стул, не зная, воспринимать ли этот удар как потерю или как избавление. Моника вытерла руки о фартук и села рядом.

— Что все это значит, Джек?

— Я приехал за ней. Я приехал, чтобы увезти ее в Давао. Не могу понять, зачем ей надо было улетать. Она ждала меня, должна была ждать. Она не хотела подталкивать меня, поэтому даже не сказала мне, где скрывается. Но сегодня утром, когда я увидел ее, она поняла, что я знаю — она ждет меня, и я приеду за ней.

— В таком случае, Джек, я рада, что она решила улететь в Нью-Йорк.

— Ты сошла с ума!

— Это ты сошел с ума, Джек. Неужели ты не видишь, как бы это выглядело — бежать с женой друга, когда ее муж и сын еще не остыли в могилах?

— Да кому какое дело?

— Тебе, мне, всем нам, потому что это гнусно, и никакое твое прекраснодушие не изменит этого. Послушай, Джек, ты столько лет жил в тени чего-то гнусного — ведь Альфреда сбежала с монахом. А теперь хочешь прожить оставшуюся жизнь в тени Другой гнусности?

Он сгорбился, спрятав лицо в ладони. Она положила руку ему на голову:

— Ты ведь еще не обедал? Отошли такси, я зажарю тебе курицу.

Он резко встал.

— Нет, мне надо ехать.

— Куда?

— Назад, в Давао.

— Хорошо. Но тогда хотя бы съешь супу.

Она встала, но он удержал ее за руку.

— А куда ты собираешься, Моника?

— Разогреть тебе суп.

— Нет, я имею в виду — после всего этого?

— Знаешь, я все еще не решила.

— Почему бы тебе не поехать со мной в Давао?

— Мне?!

— Тебе. Почему бы не туда — все ж лучше, чем никуда?

— Наверно, мне следует ответить, что все это слишком неожиданно.

— Я не делаю тебе предложение, я просто предлагаю. Мне надоело быть одиноким и жить одному. Я хочу, чтобы в моем новом мире там был хоть кто-нибудь из прежнего окружения. И мне действительно нужна экономка. Почему бы тебе не поехать в качестве экономки? А там посмотрим, что из этого выйдет.

— Ты это серьезно, Джек?

— Не знаю.

Он все еще держал ее за руку, и она резко высвободилась.

— Тогда обдумай это, Джек, и дай мне знать, когда будешь серьезен.

— Нет, я хочу обдумать это там, с тобою. Или ты считаешь, что и это гнусность?

Она рассмеялась:

— Сейчас ничто не кажется мне более прекрасным!

— О’кей, договорились. Когда ты можешь вылететь?

— В любое время!

— Прекрасно! Я поехал за билетами.

Он был уже в дверях, когда она окликнула его:

— Сядь-ка, Джек. Мне надо кое в чем исповедаться.

— Тебе сделали еще одно предложение? — улыбнулся он, садясь.

— Нет, это насчет Чеденг. Ты был прав, Джек. Она ждала тебя, она не собиралась улетать.

Улыбка сошла с его лица.

— Ждала?

— Да. Когда я вернулась сегодня утром, она сказала, что ты ее видел. «Теперь он знает, где меня найти, — сказала она, — и он вернется и увезет меня». Она была уверена, что ты сегодня же опять приедешь.

— Тогда почему же она улетела?

— Потому что Я сказала ей кое-что.

Он ждал, но она только смотрела на него.

— Так что же ты сказала? — крикнул он.

— О Джек, я знала, что все ее планы — это сумасшествие! Она бы погубила тебя. Ты бы погубил ее. Неужели ты сам не понимаешь, Джек! Если бы она уехала с тобой, не думая о том, что ее назовут бессердечной женщиной, то со временем и стала бы бессердечной.

— Черт побери, говори, что ты сказала ей?

— Я сказала, что ты приезжал сегодня утром просить меня поехать с тобой в Давао. И что я согласилась.

— Моника!

— Джек, я должна была остановить ее. Как я могла допустить такую гнусность?

— И сразу после того, как ты сказала ей это, она решила лететь в Нью-Йорк?

— Да. А теперь, мне сдается, ты уже не хочешь, чтобы я летела с тобой в Давао?

— Не знаю.

— Тогда подумай, Джек, но только не говори мне.

Она начала снова упаковывать фарфор, а он как пьяный вышел из дома. Такси стояло возле ямы, где прежде возвышалась статуя Александра Македонского. Мимо, мимо… и вот уже не видно. Машина уже уносила его к воротам, и он вдруг всем своим существом осознал, что навсегда расстается с последними памятниками прошлого. Но почему они должны уходить в прошлое, почему надо расставаться с ними, если ему не хочется расставаться? Ведь не все же памятники разрушены!

Уже у ворот он крикнул в панике:

— Шофер, поворачивай назад! Назад, к дому!

Он взбежал по ступенькам и до смерти напугал служанку, которая выволакивала в холл ящик с фарфором. Нет-нет, сеньоры Моники нет на кухне. Она ушла к себе в комнату.

— Скажи ей, что я здесь! Скажи, я хочу поговорить с ней!

Служанка убежала и тут же вернулась. Сеньора Моника отдыхает и просила не беспокоить ее.

— Скажи ей, это очень важно! Скажи, я должен ее видеть!

Служанка опять убежала прочь и вернулась, тяжело дыша.

— Сеньора Моника передает свои извинения, но она не может принять сеньора Джека. Она желает ему приятного путешествия и надеется, что когда-нибудь они снова встретятся.

С прошлым было покончено. Надо смириться с этим. Джек Энсон спустился к такси, в последний раз покидая дом с гордым названием «Ла Алехандрия». Может быть, Монику не устраивало как раз то, что ей была предложена роль памятника?

В ту же ночь, как прежде одинокий, он вылетел в Давао.

Сан-Хуан-дель-Монте Май — октябрь 1982 г.

Примечания

1

Американские «виллисы», используемые как маршрутные такси; распространенный вид транспорта в Маниле.

2

Уроженец или житель Манилы (исп.).

3

Город и провинция на о-ве Минданао, на юге Филиппинского архипелага.

4

Частное католическое учебное заведение в Маниле, возглавляемое иезуитами.

5

Нетронутая девственница (лат.).

6

Деревня или квартал в городе (исп.).

7

В греческой мифологии — прекрасный юноша, взятый Зевсом на небо, где он пытался овладеть Герой. Зевс хотел покарать Эндимиона, но влюбленная в него Селена уговорила Зевса усыпить его, сохранив ему вечную молодость.

8

Испанский танец, в котором танцующие следуют один за другим.

9

«Рыцари Колумба» и «Папские рыцари» — воинствующие католические организации. «Католическое действие» — общее название ряда профессиональных, молодежных, женских организаций католиков-мирян, руководство которыми осуществляется церковью.

10

Магсайсай, Рамон (1907–1957), по прозвищу Гай (англ.: «парень») — президент Филиппин в 1954–1957 гг. Обещал провести широкие преобразования, что принесло ему победу на выборах; погиб в авиационной катастрофе.

11

Манглапус, Родриго, Манахан — политические деятели (впоследствии сенаторы), активно участвовавшие в движении «Магсайсая — в президенты»; после его гибели создали недолго просуществовавшую Прогрессивную партию Филиппин. Их называли «парни ра-ра».