Дм. Хренков - Александр Гитович

• Название: Александр Гитович
• Автор: Дм. Хренков
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1969

Книга посвящена жизни и творчеству известного ленинградского поэта Александра Гитовича. Д. Т. Хренков, используя личные воспоминания, малоизвестные, а подчас и неизвестные материалы, создает живой облик человека и поэта, рисует окружавших его людей, передает атмосферу времени.

---

пишет поэт.

Стихи лишены нудной назидательности (менторство всегда было чуждо поэту), но опыт души — это, по его понятиям, отнюдь не личное, а общее достояние.

«Гармония противоречий приходит только за грозой». Чтобы понять это, надо прожитые годы сравнить не с ворохом оборванных листков календаря. То, что было с каждым из нас, было с народом, со страной. Мы стали старше, иные даже стариками, но мы по-прежнему в строю. «Старость жаждет трудиться: ей некогда время терять», — замечает Гитович. «Я приветствую старость, которая трудоспособна». Старость для него — отнюдь не возрастное понятие, а психологическое. Старость в его понимании — это продолжение молодости, научившейся глубоко осмысливать жизнь.

Вот почему он еще более строг к себе, к другим и прежде всего к друзьям. Ныне, в зрелом возрасте, «неделя дружбы равносильна году, а то и трем, а то и десяти».

Такой с другими,
Может, и не будет:

Не то чтоб
Потерял я интерес,

Не то чтоб
В мире хуже стали люди,

А потому,
Что времени в обрез.

В зрелые годы, обессиленный болезнями, поэт не уступил ни пяди того, что защищал сперва в «Артполку», а потом с оружием в руках на войне. Речь идет о стихах «Из цикла „Восток-1“».

Знаменательно, что, радуясь победе своей страны, славя первого покорителя космоса Ю. А. Гагарина, поэт первые слова обращает к Ильичу:

Не Ленин ли готовил этот час,
Когда соединил рабочий класс
Свой светлый ум и золотые руки…

И в другом стихотворении:

Есть вещий разум в подвиге героя,
Который волей ленинского строя
Держал в руках невидимый штурвал.

Естественно обращение поэта к американцам, которые всегда кичились своим техническим прогрессом.

Померкли над орбитою земной
Перед одной советскою звездой —
Все многочисленные звезды ваши. —

пишет он о «Востоке-1».

В «Зимних посланиях друзьям», книге, как бы примыкающей к «Звезде над рекой», Гитович прежде всего обращается к своим побратимам. Книга открывается циклом «Солдаты». Но понятие «солдаты» теперь значительно расширилось. Это уже не только однополчане по артполку, и не только фронтовики. Это — все соратники, те, у кого есть «свой корпус, и дивизия, и полк, где мы должны по-прежнему сражаться и жизнь окончить, выполняя долг». Борьба остается естественным состоянием его музы, впрочем, как и для подавляющего большинства его сверстников. Поколение не сломили нелегкие испытания, выпавшие на его долю. Достаточно вспомнить пример Я. Смелякова, Л. Мартынова, Б. Ручьева, К. Кулиева и других. У Гитовича, как оказалось, тоже не было

Времени, чтоб жить обидой
И обсуждать житье-бытье.

«Верен многолетней дисциплине», продолжает начатый поход «караван неторопливых строк».

Где-то за пределами пустыни
Лают псы. А караван идет, —

писал он. Поэт не откладывал в сторону перо, когда ему было что сказать: у него перед глазами был скрепленный «грозной печатью» Совнаркома и ленинской подписью декрет,

Где навсегда запрещено поэтам:
Во-первых — лгать, а во-вторых — молчать.

Всегда хорошо чувствовавший пульс времени, всегда осознававший себя воином, несущим службу в боевом охранении, Гитович сохранил все качества впередсмотрящего. Оценивая сегодняшнее, он все больше задумывался над будущим, вел «бой за грядущее».

В ящике письменного стола Гитовича после его смерти лежало стихотворение, названное «Объяснение верности». Оно действительно очень важно для понимания всего, что делал поэт.

Не все поймут, как мы к победе шли,
Преодолев злопамятные годы,
И отстояли честь родной земли
И знамя старой ленинской свободы;

И, продолжая непреклонный труд,
Мы связаны той клятвою орлиной,
Которую кощунственно зовут
Слепою верой или дисциплиной.

Все чаще поэт обращается к Ленину, к ленинской гвардии — носительнице славных традиций нашей партии:

Людей моего поколенья,
Когда мы детьми еще были,
Незримо воспитывал Ленин,
И мы этих лет не забыли.

Он пишет цикл стихов «Глаза старых большевиков». Глаза ленинской гвардии — это суд совести, грозный и добрый трибунал. Об этом идет речь в стихотворении, посвященном Агриппине Ильиничне Кругловой, члену партии с 1905 года, хорошо знакомой всем ленинградцам. Они избрали ее в народные заседатели.

И глядят, ни с кем не споря,
Зорко, как боец в дозоре,
Перед кем в ночном просторе
Фронтовая полоса, —
Ох глядят! — в глубоком горе,
С ясной мудростью во взоре
Беспощадные, как море,
Доброй женщины глаза…

А. И. Круглова рассказывала мне, что она очень любила беседы с Гитовичем, хотя они далеко не всегда были идилличны.

— У Александра Ильича был острый, колючий, ироничный ум. На первых порах это отпугивало от него, затрудняло общение с ним. Но стоило преодолеть первое чувство настороженности, внимательно прислушаться к тому, о чем он ведет речь, и беседа захватывала, собеседник оказывался интересным, спорщик — многоопытным, и у него было чему поучиться. Уже потом от других людей я узнала фронтовую биографию Гитовича, но и раньше не сомневалась в том, что он всегда вел себя достойно. И еще одно замечу: для меня было большой неожиданностью то, что Александр Ильич — не в партии, и никогда не состоял в ней. Со мной он говорил как коммунист, и стихи его посвящены борьбе за коммунизм.

Дружба со старыми большевиками, общение с ними были очень дороги поэту. Они помогали ему лучше понять историю партии, государства, не торопиться с оценками разных явлений, иметь перед собой ориентир, который не позволит сойти с правильного пути. К старому другу, кстати сказать и старому коммунисту, К. Демину он обращался с самыми сокровенными словами:

И все же, как надобно смертным,
Еще раз проверим, дружок, —
Горит ли огонь беззаветный,
Который в нас Ленин зажег.

Этот «огонь беззаветный» всегда светил ему, и хотя случалось, поэт ошибался, делал что-то не так, как хотел, ленинский свет оставался для него маяком, помогал преодолеть трудности.

Все эти годы Гитович жил трудно. Болезнь мешала работе, печатался он не часто. Но никогда «бог бескорыстья» не покидал его, никогда он не завидовал баловням успеха, тем, кто пытался нажиться на конъюнктуре. «Наша нищета богаче вашего богатства», — говорил им поэт.

Хотя сам он не часто в последние годы откликался на разные события, тем не менее его комаровские стихи предельно злободневны. Поэт по-прежнему чутко улавливал самое важное, писал об этом, но нередко складывал стихи в ящик письменного стола, отшучиваясь: «Хорошие стихи, как доброе вино, должны отстояться».

Стихотворенье —
Отклик на событье!

Нет, добрый критик мой:
Само оно

Должно быть фактом
В нашем общежитье

И праздничным событьем
Быть должно;

Притом внезапным,
А не календарным,

Чтоб от всего
От сердца своего

Поистине
Тепло и благодарно

Откликнулся читатель
На него.

Помню только один случай, когда Гитович очень хотел тотчас опубликовать свои стихи как отклик на событие. Он пришел в Ленинградское отделение «Литературной газеты» и продиктовал по телефону стенографистке двенадцать строк, адресованных «Некоторым американцам». Это были стихи, посвященные Валентине Терешковой.

То было время, когда наши идеологические противники усилили свою активность. Эфир заполняли передачи десятков радиостанций, которые с разной степенью ловкости пытались «просвещать» советских людей. Многочисленные «туристы» пытались провозить в нашу страну антисоветскую литературу, агенты зарубежных разведок заводили знакомства с деятелями советской культуры в надежде, что кто-нибудь клюнет на их удочку. И случалось, им удавалось заполучить какие-то стишки, интервью или письма, которые становились достоянием «общественного мнения Запада», умело использовались в идеологических диверсиях против советского государства.

Я уже говорил о том, как иностранные «туристы» охотились за А. А. Ахматовой. Они не прочь были заарканить Гитовича. Стихотворением «Некоторым американцам» поэт совершенно недвусмысленно давал ответ всем тем, кто домогался завести с ним «дружбу».