Гейл Герстнер-Миллер - Тузы за границей

• Название: Тузы за границей
• Автор: Гейл Герстнер-Миллер
• Издательство: Литагент «Эксмо»334eb225-f845-102a-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-62189-7

Сорок лет минуло с тех пор, как 15 сентября 1946 года над Манхэттеном был распылен чудовищный вирус «дикой карты», навсегда изменивший ход мировой истории. Америка, принявшая на себя основной удар, пострадала больше других, но за сорок лет кое-как научилась жить со своим новым лицом и бороться с могущественными преступниками-мутантами. Таинственный Астроном мертв, его египетские масоны разгромлены, далеко в космосе приручен и направлен прочь от Земли враждебный человечеству Рой… Однако «дикие карты» есть не в одной Америке, и силы хаоса действуют не только в тени манхэттенских небоскребов и на убогих улочках Джокертауна. Кругосветное турне, предпринятое сенатором Хартманном вместе с группой тузов и джокеров, подтверждает это буквально на каждой миле.

---

– Вы что, совсем не понимаете, что такое ООН? Не можете же вы ожидать, что мы снабдим вас оружием для вашей войны. – На губах Лайонс от злости выступила пена.

– Нет, не оружием. Но если бы вы поехали и взглянули на наших сторонников, то увидели бы, скольким из них доктора-ладино отказали в лечении в надежде, что они не выживут. И – да, я знаю, что генерал сказал вам. Для начала этим людям понадобится серьезная медицинская помощь. А затем – помощь в строительстве дорог, развитии транспорта, сельского хозяйства, образования, всего, что должно быть в настоящей стране.

– Вы понимаете, что задача нашей поездки – только сбор фактов? Мы не обладаем никакой реальной властью в ООН… да даже в США, если уж на то пошло! – Хартманн откинулся на спинку стула и развел руками. – Сейчас практически все, что мы можем вам предложить, это наше сочувствие.

– Мы не собираемся рисковать нашим положением в международном сообществе ради ваших военных авантюр! – Сенатор Лайонс обвела взглядом троих индейцев.

Она не произвела на Хун-Ахпу никакого впечатления. Принимать серьезные решения – не бабское дело.

– Мы здесь с мирной миссией. Страдания не имеют ничего общего с политикой, и я не желаю смотреть, как вы пытаетесь сделать из вируса дикой карты пешку в своем стремлении добиться внимания, – продолжала она.

– Сомневаюсь, что европейские евреи, ставшие жертвами Холокоста, согласятся с тем, будто страдания вне политики, сенатор. – Акабаль смотрел, как на лице Лайонс отражается досада. – Вирус дикой карты поразил мой народ. Это правда. Мой народ сталкивается с активным геноцидом. Это тоже правда. Если вы не хотите, чтобы вирус дикой карты был с этим связан, это замечательно, но едва ли возможно, не так ли? Чего мы хотим от вас? Всего двух вещей. Гуманитарной помощи и признания. – Впервые за все время оратор, казалось, на миг утратил уверенность в себе. – Очень скоро гватемальское правительство попытается уничтожить нас. Они дождутся, когда вы улетите, вы и репортеры, которые вас сопровождают. Мы не намерены допускать, чтобы им это удалось. У нас есть определенные… преимущества.

– Так это тузы?

Хартманн внезапно стал очень тихим и задумчивым.

Некоторые журналисты употребляли это название, и Акабаль упоминал его, но впервые за все время Шбаланке понял, насколько оно удачно. Да, он ощущал себя тузом. Он и его брат, маленький лакандон, могут побить кого угодно. Они – воплощение жрецов правителей их предков, избранники богов или какого-то чужеземного заболевания. Это не важно. Они поведут свой народ к победе. Он обернулся к Хун-Ахпу и увидел на его лице отражение своих мыслей.

– Они считают, что призваны служить древним богам и стать вестниками новой эры, начала следующего цикла. По нашему календарю это случится в году, который у вас называется две тысячи восьмой. Они здесь, чтобы проложить путь к следующему катуну. – Акабаль взглянул на нортеамерикано. – Да, я верю, что они тузы. Признаки сходятся. Вряд ли считается необычным, когда туз проявляет способности, почерпнутые в его культурном наследии, верно?

В дверь трижды коротко постучали. Шбаланке увидел, как в зал заглянул начальник службы безопасности, тот самый, которого они называли Карнифексом. На миг он задумался, не ловушка ли это.

– Самолет готов, мы должны вылететь в течение часа.

– Спасибо. – Сенатор в задумчивости подпер подбородок рукой. – Мистер Акабаль, почему бы нам с вами не побеседовать наедине?

Тот кивнул, соглашаясь, и предложил:

– Быть может, святой отец хочет пообщаться с Хун-Ахпу и Шбаланке? Братья говорят по-испански, если у вас есть переводчик.

Когда Хартманн и Акабаль вернулись ко всем остальным, Шбаланке обрадовался, так как очень хотел уйти. Слушая речь Хун-Ахпу, обращенную к священнику, он все больше боялся, что его брат начнет взывать к богам прямо здесь и сейчас, у всех на глазах. Не слишком удачная идея.

Когда они уже снова стояли в лифте в сопровождении службы безопасности, Шбаланке спросил Акабаля на языке майя, что сказал ему Хартманн.

– Ничего. Он попытается организовать комитет, чтобы изучить дело. Он говорит как все янки. По крайней мере, они нас видели. Это придает нам законность в глазах мира. Хоть что-то.

– Они не верят, что мы служим воле богов, так ведь?

Хун-Ахпу разозлился куда сильнее, чем мог позволить себе показать. Шбаланке настороженно взглянул на него. Посмотрел брату в глаза.

– Мы покажем им могущество богов. Они еще узнают.

В течение следующих суток половина журналистов отправились дальше с делегацией ООН. А армия подтянула к Каминальгую новые подразделения и, что было более грозным знаком, начала эвакуировать жителей ближайших пригородов. В конце концов в лагерь перестали пускать посетителей. Смысл этих приготовлений был ясен каждому. Никаких гражданских в лагере.

На рассвете и в полдень каждого из трех дней после визита Хартманна и делегации Хун-Ахпу приносил в жертву свою кровь на самом высоком из храмовых холмов города. Последние два дня на рассвете к нему присоединялся Шбаланке. Акабаль взывал к здравому смыслу, но тщетно. Чем напряженней становилась обстановка в Каминальгую, тем сильнее братья замыкались в себе. Они обсуждали свои планы только друг с другом и не появлялись на большинстве совещаний, которые проводили Акабаль и командиры повстанцев. Мария все время, когда не готовила алтарь для жертвоприношения, находилась рядом с Хун-Ахпу. Бол беспрестанно муштровал воинов.

Шбаланке и Хун-Ахпу стояли на вершине разрушенного храма, окруженные своими последователями. Занимался четвертый день. Мария держала между ними богато украшенную чашу. Оба мужчины поднесли к ладоням свои обсидиановые ножи. Когда покажется солнце, они рассекут свою плоть, и их кровь потечет и смешается в чаше, а потом они сожгут ее на подготовленном для ритуала алтаре. Солнце все еще дремало на востоке, за вулканом, который высился над Гватемалой и выбрасывал в воздух клубы дыма, как будто угощая богов священным табаком.

Первые лучи. Полыхнули черные лезвия ножей. Хлынувшая кровь, смешиваясь, наполнила чашу. Руки протянулись к солнцу. Тысячи голосов взвились в согласном приветствии грядущему дню, моля богов о милосердии.

Две соломенные хижины взорвались, едва солнечные лучи коснулись их. Людей осыпало дождем земли и обломков. Те, кто стоял ближе других к хижинам, первые увидели, что реактивный снаряд разнес лачуги на куски. Воины бросились к границам лагеря, чтобы попытаться отразить нападение, а те, кто не мог сражаться, сбились в огромную кучу в центре. Снаряды летели на центральную площадь, где несколько тысяч людей, стоя на коленях, молились или кричали.

Максина Чей была одной из немногих журналистов, которые остались освещать кампанию Героев Близнецов. Вместе со своей съемочной группой она укрылась за одним из храмовых холмов и начала запись репортажа об атаке. Индейская девочка лет семи-восьми выбежала из-за холма прямо на камеру. Ее личико и расшитый белый уипиль покрывала кровь, она плакала на бегу от страха. Максина попыталась перехватить ее, но промахнулась, и девочка убежала.

– Роберт…

Максина взглянула на оператора. Он стащил камеру с плеча и сунул звукооператору – тот едва не выронил ее. Оба они бросились в толпу, начали поднимать людей с колен и направлять к холмам – хоть и ненадежное, но все же укрытие. На краю развалин воины Героев Близнецов стреляли по солдатам, производя среди них некоторое смятение, но почти не нанося никакого вреда.

Преодолевая поток людей, движущийся к центру Каминальгую, Шбаланке и Хун-Ахпу пробились к передовым позициям. Обороняющиеся заметили их и встретили приветственными криками. Выступив на открытое место, Шбаланке принялся швырять в солдат всем, что только мог найти. Это возымело эффект. Войска, на которые была направлена его атака, попытались отступить, но были немедленно остановлены и получили приказ двигаться вперед. Пули отскакивали от Шбаланке, обороняющиеся увидели это и воспрянули духом. Они начали целиться тщательнее, и среди солдат появились жертвы. Но снаряды продолжали рваться, и до оборонявшихся беспрестанно доносились крики людей, попавших в ловушку в центре лагеря.

Хун-Ахпу возникал то здесь, то там, обсидиановым ножом перереза`л горло какому-нибудь ближайшему солдату и вновь появлялся рядом с братом. Он выбирал в основном офицеров, как велел ему Акабаль. Но под напором следующих шеренг войска, сражавшиеся на передовой, не могли отступить, даже когда хотели бежать от этого демона.

У Шбаланке закончился запас снарядов, и он ретировался за один из холмов. К нему присоединились два опытных партизанских командира. Кровавая бойня напугала их. Это было совсем не то что вести войну в джунглях. Кровь и пороховой дым вернули юношу в прошлое, когда он впервые пережил это ощущение.

– Шибальба.

Это слово предназначалось лишь его брату, который только что вернулся к нему.