Карри - То, что меня не убьёт...-1

• Название: То, что меня не убьёт...-1
• Автор: Карри
• Жанр: Детская фантастика

Вы помните, что ночью по дому бродит домовой? Что под кроватью или за углом — вход в другой мир? Что не все найденные вещи можно брать в руки и вносить в дом? Если забыли — вы нормальный человек. А если нет — то вы, скорее всего, Веда из народа Изменённых, к которым Судьба особенно пристрастна, и выжить вам будет непросто, но, право слово — оно того стоит!

---

— Узнаёшь? — улыбается бабушка.

Миль всматривается в милое юное лицо девушки-подростка, обрамлённое длинными тёмными волосами… Знакомый прищур глаз… Похожа на маму, но… Бабуля!

— Я, конечно. Мне тут пятнадцать. И я невеста. Вот и твой дед, он на два года был старше меня. Красив, правда? — с гордостью погладила она лицо на снимке. — Выгодный брак, обе семьи были довольны — старшие дети двух кланов, слияние двух родов… А мы просто любили друг друга. Нам повезло, считали мы. Иногда детей женят по необходимости, из-за выгоды… Всё, как и встарь. Он ещё учился, а я получила инициацию и образование дома, родители сочли, что мне следовало начать адаптацию в обществе чуть пораньше, вот мы и оказались в одной группе. На тот момент мне не было равных! Я быстро догнала своих, а потом они догоняли меня… Когда они сдавали основные дисциплины, я уже натаскивала новичков, у меня была своя группа. А всё свободное время мы проводили вместе, я и Гриша, Горигор-хиз-Грай.

Да мы никого вокруг не замечали! Но оказывается, нельзя быть слишком счастливыми, кто-нибудь да позавидует, может, и не намеренно, но накличет беду. Кто-то завидует красоте, кто-то — молодости, кто-то — таланту… А уж чужому счастью трудно не обзавидоваться. Люди есть люди, даже самые сильные, и мутанты — не исключение. Сильному даже труднее признать, что он в чём-то несостоятелен. Гордыня, знаешь ли, самый непобедимый из грехов… Что?

А, ну да, отвлеклась я. Недолго мы вместе прожили. Я преподавала в нашем Лицее, а Горке предложили назначение в дружину к Самому. Мы тогда его чуть ли не боготворили, ещё бы — непобедимый Ксанд Владар, за последние четверть века не потерял в битвах ни одного бойца… Если он звал, ему не отказывали. Это уж потом стало известно, что бойцов он не теряет потому, что не экономит на разведке, и вот там-то у него текучка кадров…

Сначала Гриша был курьером, всё время в разъездах, мотался туда-сюда. Только приедет, гляжу — опять за ним прислали. Скучала я страшно. А потом его перевели в разведку, а это уже другой статус, если попался, то попался. Другие города, чужие кланы. Если главы договорятся — выменяют назад, а не договорятся — могут делать, что хотят, например, выставить как бойца со своей стороны, и будет солдатик рубиться с собственными братьями… Однажды он не вернулся. А я Валенькой беременная… Метнулась я к Владару. Принял ласково, пообещал всё сделать, что в силах. Сам часто заходил, справлялся, как у меня дела, фрукты присылал, деньги, как вдове…

Не вернулся Горка. И дочку не повидал, без него росла… Не сразу, но всё чаще стал Владар на глаза попадаться. То в лицее зайдёт на занятия, то на улице подойдёт, вроде случайно. То девочку на руки возьмёт, поиграет с ней, а матери же всегда приятно доброе отношение к её ребёнку… тем более, искреннее. Хочешь приручить львицу — приручи сперва её львёнка. Валентинка моя ласковая была, весёлая, а уж до чего хорошенькая! Её все баловали. Потянулась она ко Ксанду. Дети всегда чуют, когда их любят, а он и меня любил, и дочку… Долго рассказывать не буду. Нашлось в моём сердце место для другой любви. Родила Юрика. Врать не стану — счастлива была, по-другому, не так, как в пятнадцать. Полнее, глубже было моё счастье, детей двое, муж на руках носил. Как ни крути, он до сих пор меня любит.

Но правду я не от него узнала. Как всегда, нашлись доброжелатели… Не знаю, что он с ними потом сделал, но что не остался в долгу — за это могу ручаться. Не из тех он, кто одалживается. Кто знает, если бы тогда, приехав в город, я его, а не Гришу первым повстречала, то, может, и иначе бы всё сложилось. Горка бы жив был, любил бы другую… А так света я не взвидела. Схватила ребят в охапку и ушла. Юрик его не помнил, как и Валентина — своего отца.

И не пропали мы. С чего бы. Но могу сказать, что больно мне было. Хорошо, что дети были не из ранних и ничего не замечали… А? Вале — четыре, Юрашке — два… Я ночами выла в подушку… как не рехнулась… Не могла я его простить! И разлюбить не могла, не тогда. Позже ярость сменилась ненавистью. Знаешь, женщина может многое простить любимому, но не то, что она любила недостойного, подлеца… Это убивает всякую любовь.

И потом ещё долго никому не веришь. Николая я выбрала, наверное, потому, что ничего из себя не корчил, ничего не обещал, только всегда оказывался рядом, когда был нужен, всегда видел, что мне плохо, просто приходил и делал то, что необходимо мне или детям. Я вышла за него, ещё не любя, любовь пришла потом, а сначала были только нежность и доверие, и благодарность… Он и красив-то не был, обычный такой, работяга, двух слов за день не скажет. Но не приведи Бог никому, даже Ксанду, встать у него на пути, когда он защищал свою семью. Да когда за спиной у него — разъярённая ведьма. Они и не вставали.

Хорошо мы жили, дружно. Я только в этом браке поняла, что это значит, когда ты — ЗА мужем. То есть, когда между всем миром и тобой стоит он, муж, и это об его грудь разбиваются все непогоды, все проблемы, а ты его поддерживаешь… Галочка родилась, спокойная такая, улыбчивая. Ребята за Колей хвостом ходили, Юрашка на нём вообще верхом ездил, пока не вырос… Сколько я за Николашу Бога благодарила… Почему ты думаешь, что нельзя? Потому что я — ведьма?

Бабушка засмеялась и смеялась долго, прижимая внучку к боку. Отсмеялась и сказала:

— Не старайся выглядеть глупее, чем ты есть. Ничто в мире не появляется без Его ведома, мы, изменённые, веды, тоже часть Его плана. Говорят: рождение каждого человека — это ему подарок от Бога. А вот прожитая человеком жизнь — это его подарок Богу. И что уж это будет за подарок — зависит от человека. А слова «ведьма» и «ведун» происходят от слов «ведать», «ведает», а ещё — «ведёт». Не находишь? Ведёт тот, кому ведомо, куда.

И вообще — почему это я должна переживать и стыдиться того, что Бог создал меня такою, как есть? Это значило бы противиться Его воле. Наоборот — я благодарна Ему… за всё. Он простит свою глупую дочь, что роптала и плакала, Он знает, что по-другому мы не умеем, и что в конце концов всё поймём.

Дальше что? Валентина сразу после школы сбежала с твоим отцом, восемнадцати ей ещё не было, Юрик пропал в то же время, почти вслед за ней, остались мы с Николашей да Галочкой-семиклассницей… Он переживал за ребят, будто сам их родил. И за меня страдал. Да всё молча, молча… А ведь и постарше меня был. Как я его ни берегла, но у каждого на земле свой срок. Году не прошло, похоронили мы его. Галочку я одна подняла, выучила, замуж выдала. Всё у неё слава Богу. Только дома редко бывают, всё по заграницам что-то строят, вот и сейчас они там…

Так что не могла я Ксанда не узнать. Даже стоя к нему спиной.

…Луна давно уплыла на запад, свечи оплавились, и длинные языки их пламени неспокойно метались от врывавшегося в открытое окно предутреннего ветра — того и гляди, погаснут. В комнате стало почти светло. Всходящее солнце подожгло и расплавило глядевшие на восток окна городской окраины, казалось — в них бушует пожар…

— А не пора ли уже и вздремнуть немного? — предложила бабушка и подула в слипающиеся глаза внучки. — Спи, спи, спи-поспи, крепкий сон к тебе приди…

Укрыв заснувшую девочку своей шалью, Мария Семёновна… Марийса-хиз-Аххар медленно шла от свечи к свече, собирая пламя в ладонь. Спать? Не сегодня. Сон для неё — немыслимая роскошь.

Проходя мимо зеркала, она бросила взгляд на отражение и поправила наведённый облик, чтобы у внучки не возникло вопросов по поводу бабушкиного самочувствия. Как и не были, пропали и бледность, и тени вокруг глаз, и впалые щёки округлились и налились ровным румянцем… И лишь глаза смотрели тревожно и сумрачно.

Чистая поверхность зеркала затянулась туманной дымкой, сквозь неё потянуло — теперь и Марийса ощущала это — неприятной, до мурашек по коже, стынью. Как она раньше не замечала, до чего мерзко ЕГО присутствие… Махнув рукой, она отказалась от разговора, и зеркало вновь засияло чистотой. Всё сказано, Ксанд, всё сделано, ничего не вернуть, не исправить.

Бархатное платье и проклятье

Приближался сентябрь, и повсюду открылись школьные базары. Бабушка водила туда внучку не столько за покупками, сколько для тренинга, потому что страсти у прилавков кипели порой нешуточные: вроде бы в продаже было всё, что необходимо, но почему-то всем и всего не хватало. Энергии выплёскивалось в пространство немеряно, и тёмной, и светлой, о чём Миль и высказалась, вертя головой по сторонам.

Бабушка рассеянно поправила её, идя вдоль стендов с образцами тканей и проводя по ним кончиками пальцев:

— Ошибаешься. Не бывает энергии злой или доброй. Есть только она сама — у добрых и у злых, они используют её для того или другого. Отними у злодея силу — что от него останется? Пшик. Отними силу у доброго — что он сможет? Ничего. Солнце, знаешь, светит всем поровну. А какая силища! И, раз человек разбрасывается силой, значит, это избыток, и дать ей раствориться в пространстве — расточительство. Приходила ко мне горюющая женщина, втайне от себя самой желавшая умереть. Я отняла силу у её горя — она смогла жить. Правда, мне пришлось немножко подтолкнуть её, надоумить, но зато она выкарабкалась. Я же не виновата, что они приходят ко мне, только когда им плохо. Я не вмешиваюсь, когда они сходят с ума от счастья. Хотя это тоже не идёт им на пользу. Но если я буду поблизости — не откажусь принять от щедрот.