Станислав Родионов - Отпуск

• Название: Отпуск
• Автор: Станислав Родионов
• Издательство: Советский писатель. Ленинградское отделение
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1984

Ленинградский писатель Станислав Родионов в своих остросюжетных повестях возвращается к давно волнующей его теме: расследованию преступлений. Причем нарушение закона автор исследует прежде всего как следствие нарушения нравственных, этических норм.

Автора интересуют глубинные корни как общественных явлений, так и поступков каждого отдельного человека.

---

— Холодно, — поёжился Бочкуха.

— Ничего, в крематории согреешься, — ободрил молодой.

Машина появилась почти бесшумно, вынырнув откуда-то из табачных зарослей. Она резко тормознула у дома. Три фигуры пересекли свет фар и вошли во двор. Они стали у крыльца, рассматривая тёмные окна.

— Сюда! — крикнул Петельников.

Трое мгновенно оказались у сарая. Высокий, худощавый парень в очках окинул всех быстрым взглядом и строго приказал:

— Ваши документы, гражданин.

Инспектор вытащил удостоверение. Приехавший глянул в него, протянул руку и улыбнулся:

— Начальник уголовного розыска Куликов.

* * *

Потом было то, что бывает на любом месте происшествия: следователь, понятые, протоколы… Только Петельников чувствовал себя необычно в роли свидетеля. Он сидел в большой и чистой комнате Августы и строчил свои показания. Поставив роспись после стандартной фразы «Записано собственноручно», он вдруг понял, что утомился так, как никогда не уставал на работе. Перевалив всё на чужие плечи, он расслабился, и на него накатило какое-то безразличие. Тяжёлая дрёма легла на глаза…

Когда он их открыл, то увидел перед собой Куликова, который тихо спросил:

— Устал, капитан?

— Есть чуть-чуть. Кончили?

— Да. Этот Бочкуха у нас давно на примете. Жадный, дачников пускает и в сарай, и в прачечную… Спекульнуть не прочь. А второй — его племянник. Приехал погостить. Судимый, между прочим.

— А золото откуда?

— Григорий Фомич перестраивал сарай, копал яму и нашёл клад. Ещё дореволюционный. Спрятал в ту же яму и пошёл на радостях к Бочкухе: мол, куда сдавать да как… Те его и схватили, на «Москвича» и в дом над обрывом. Всё-таки заставили сказать, где лежит золото. Дальше ты знаешь…

Дальше инспектор знал.

Открылась дверь, впустив Августу и седоватого худого старика с белёсой щетиной на лице.

— А это ваш спаситель, — сказал ему Куликов.

Старик подсеменил к инспектору:

— Спасибо, сынок! Я ведь про тебя давно знаю. От этих бандитов. Ты ночью приходил, они тебя и заприметили. Испугались. Вот племянничек и пошёл охотиться на тебя. А бутылочку мою они прозевали. Я-то и не надеялся. Издевались, поганые, только что не били…

Инспектор смутился, увидев слёзы в голубовато-прозрачных, как у Августы, глазах. И окончательно покраснел, когда Григорий Фомич обнял его и белёсая щетина кольнула щёку Петельникова.

— Капитан, какая нужна помощь? — спросил Куликов.

За окном уже стоял яркий день. Жара сочилась сквозь стёкла, как горячий сироп. Фиолетовое марево оплавляло горы.

Инспектор потёр лоб:

— Мне вот что нужно: выспаться и билеты на завтрашний самолёт. Мой отпуск кончился.

— Тогда едем в гостиницу, — предложил Куликов.

— Какая гостиница?! — высоким-голосом почти крикнул Григорий Фомич. — Да моя хата лучше всякой гостиницы. Сначала отобедаем, а потом уж спать…

— Спать только в беседке, — согласился Петельников.

Начальник уголовного розыска пожал инспектору руку, пообещав заехать вечером и увезти его к себе в гости — только при этом условии будут авиабилеты.

Инспектор осоловело уселся в кресло. На столе уютно жужжал вентилятор, ворочая лобастой головой в белом ореоле. Там же, на столе, встал электрический самовар и появились тарелки с «украинской» колбасой, помидорами, местным ноздреватым хлебом…

Августа замерла перед инспектором, держа в руке белое полотенце.

— А вот вы меня не поцеловали, — сонно поделился он.

Она подошла ближе, вплотную. Запах терпкого винограда, который зрел на их участке, наплыл вместе с ней.

Августа пригнулась, и её губы прохладно легли на щёку инспектора в том месте, где Григорий Фомич колол его щетиной.

С морем он так и не успел попрощаться.