Женя Дрегович - Свет

• Название: Свет
• Автор: Женя Дрегович
• Жанр: Короткие любовные романы

Немного любовного романа, немного психологического, добавить пару капель детектива и каплю фантастики – примерно такова рецептура "Света".

---

Пошел уж он к выходу, а там какой-то новый торговец. Сам плюгавый, лысый, косоглазый, да еще и с культяшкой вместо одной руки. Увидел он мужика, ухватил его за рукав и загнусавил противным голосом: «Мил человек, возьми телефон, недорого отдам». Посмотрел мужик – хорош телефон, такие аппараты еще до войны с фашистами выпускали: черный эбонитовый корпус, роскошные черные и белые кнопки, эти телефоны еще «пианино» в свое время прозвали. Захотелось мужику купить его, до только денег-то он с собой не взял. «Извини, – говорит, – денег нет, может, в другой раз», – и руку попробовал выдернуть. А только тот калека ухватился и не отпускает, говорит, что даже за рубль готов отдать. Ну, мужик ему отвечает, что, мол, и рубля-то нет, что уж поделать. Тут калека ухмыльнулся и говорит: «Ах, ну раз ты еще беднее меня, так возьми его даром», – с этими словами всучил мужику телефон в руки, да и куда-то делся.

Делать было нечего, не выбрасывать же. Думал мужик, думал и решил на работу его отнести, чтобы в семье мир и покой был, да и перед коллективом похвастать таким раритетом опять же лестно. Вот так и появился на швейной фабрике в кабинете замдиректора этот старинный телефон. И впрямь, все на него удивлялись, охали, ахали, а зам, бывало, смотрит, да еще и приговаривает: «Вы не думайте, это аппарат рабочий, с него хоть куда позвонить можно, да и звонок у него приятный». Ну и демонстрировал, как «пианино» работает.

На фабрике тем временем ремонт сделали, офисные помещения тоже подновили, а в приемных еще и кулеры поставили, чтобы, значит, сотрудники меньше времени на возню с чайниками тратили, а ходили и организованно из кулеров воду наливали, а оставшееся время труду посвящали.

Так вот, в приемной нашего героя, стало быть, тоже поставили кулер с водой. И ничего особенного долгое время не происходило. В конце зимы, правда, телефон немного забарахлил. Но зам-то мужик с руками был, он мигом сломанную детальку заменил, и телефон еще лучше прежнего заработал. Только как-то раз сидит мужик вечером в кабинете, образцы тканей рассматривает, и вдруг звонок. А вечер уж поздний был, другие сотрудники по домам разбрелись, он один засиделся. Ну, снимает он трубку, а оттуда голос с сильным кавказским акцентом говорит: «Лаврэнтий Павлович, подойдите сэйчас в мой кабинет». Зам отвечает, что, мол, ошиблись номером, и вешает трубку. Через минуту опять звонок, тот же голос, и говорит: «Лаврэнтий Павлович, поторопитэсь». Мужик ничего не стал отвечать, трубку повесил и вскорости домой ушел.

Через день снова пришлось ему на работе задержаться, и опять звонил кавказец Лаврентию Павловичу. Зам и объяснял, что не работают здесь такие, и трубки бросал, но ничего не помогало, только хуже, и стали с тех пор звонки каждый вечер повторяться.

Тогда попросил мужик у директора, чтобы изменили ему номер телефона, потому как сил у него никаких не осталось, он от каждого звонка уж начал вздрагивать. Тот не отказал, поменяли. Два вечера все было тихо, а на третий вечер позвонили снова…

Тут Липатов сделал эффектную паузу. Все слушали его, затаив дыхание, даже Евгения, не мигая, смотрела на рассказчика блестящими глазами. Липатов посуровел, и, имитируя кавказский акцент, продолжил:

– «Что же это такое, Лаврэнтий Павлович, вы мэня избэгаете?» – услышал зам в трубке. Он стал снова говорить, что не знает никакого Лаврентия и никакого Павловича, кроме соседа-алкаша, но только тот Василий, и прочую околесицу нес. Кавказец все это выслушал, а потом и говорит: «Ох, смотри, Лаврэнтий. Если нэ придешь, завтра я сам за тобой прыду». Испугался мужик, пришел домой и рассказал все жене. Та ему посоветовала, мол, скажись больным, не ходи завтра на работу. А зам уж очень сознательный был. На другой день их партнеры хотели приехать из Польши, производство посмотреть, и вроде как инвестиции какие-то обещали. И не выдержал мужик, пошел все-таки на фабрику, а жене побожился, что сразу после переговоров уйдет домой.

Поляки приехали, все осмотрели, потом обед, обсуждение, все как полагается. Вроде договорились обо всем, и директор их к себе увел, а мужик у него отпросился и в свой кабинет за портфелем вернулся. Только он вошел, как зазвонил телефон.

Липатов замолчал, рассеянно подергивая ухо. Весь его вид показывал, что он не здесь, не с ними, а в тех событиях, о которых так правдоподобно рассказывал.

– А что было дальше? – Яна предвкушала концовку с разоблачением, как в рассказах О’Генри, которого она обожала и бессчетное количество раз перечитывала, учась в школе.

– Дальше все было плохо, – вздохнул Липатов, оставив ухо в покое и заметно погрустнев. – Мужик не вышел ни через пять минут, ни через десять, и только через два часа к нему в кабинет заглянула секретарша, потому что ей позвонила обеспокоенная жена зама. Зашла, значит, секретарь в кабинет, а там и нет никого… Только стоит телефонный аппарат, и черная эбонитовая трубка, снятая, лежит на столе. А в трубке той мертвая тишина.

Липатов пожевал губами, вздохнул и трагическим голосом закончил свою страшную повесть:

– Когда секретарь позвонила жене и сказала, что зама нет на месте, та не поверила и приехала. Вместе они снова осмотрели кабинет, а потом жене стало плохо с сердцем. Секретарша побежала к кулеру налить ей водички, посмотрела, а вода-то ведь в нем красная. Налила она, все же немного в стакан, глядит, а это и не вода вовсе, а кровь… Так с тех пор никто и не видел зама, ни живым, ни мертвым. А телефон этот, оказывается, на столе у Берии в НКВД стоял. Директор фабрики после этой истории самолично его молотком расколотил, а на блошиный рынок следователь приходил, расспрашивал торговцев, да только никто там больше того калеку не видел.

– А куда подевался мужик на самом деле? – Яна была сильно разочарована невнятной концовкой, потому что история захватила ее.

– Как куда, его черти взяли, в компанию к Сталину и Берии, – радостно констатировал Петрусь.

– Но если факты имели место, значит, их можно рационально объяснить? – не сдавалась Яна.

– Ну, попробуй, объясни, – кротко сказал Липатов.

– И объясню…

Яна сосредоточилась, призывая на помощь логику, которой всегда гордилась, и решение тут же пришло ей на ум.

– На самом деле, если все события произошли в реальной жизни, – Яна дождалась, пока Липатов утверждающе кивнет, – то это можно объяснить, например, так. Супружеская жизнь нашего героя не удалась, с женой они долгое время были на грани развода. Но денег на жизнь ему и так особо не хватало, а при разводе пришлось бы платить еще и алименты… И тогда он придумывает всю эту историю с телефоном и угрожающими звонками, не забывая при этом кричать всем о своей огромной любви к сыну. Он покидает кабинет через окно, а краску в кулер подмешивает заранее – при помощи каких-нибудь пигментов отложенного действия, или с помощью сообщника. И пропадает на территории огромной страны, свободный, одинокий, никому ничем не обязанный.

– Тебе бы детективы писать, – сахарно улыбнулся Панин.

– Не знаю, мне оригинальная концовка больше нравится, в ней загадка, – протянула Юля.

– А почему ты не допускаешь мистического финала? – спросила у девушки внимательно слушавшая ее Евгения.

– Что за мужиком пришел Сталин? – непонимающе похлопала ресницами Яна. – Потому что такого не бывает и не может быть.

– То есть ничего сверхъестественного не может быть? – уточнила Ольховская.

Девушка, в отличие от окружающих, понимала, о чем босс на самом деле хочет спросить у нее. Все же потребность огрызнуться возобладала, и она выпалила:

– Наверное, может. Например, если ты рассмеешься – это будет точно сверхъестественное событие.

При этих словах все как-то приумолкли, а трусоватый Петрусь и вовсе бочком покинул территорию, где становилось слишком жарко, причем не от пламени костра.

– Я много и охотно смеюсь над действительно смешными вещами, – ровным голосом произнесла Евгения, но девушка знала теперь ее уже достаточно хорошо, чтобы рассмотреть за этой маской спокойного безразличия сильное волнение. – Просто таких вещей не так уж и много, – закончила босс свою мысль.

– Как насчет анекдотов? – поинтересовалась Яна.

– Практически все они не смешные.

– Нет, они очень смешные, но не для тебя, – девушка пыталась остановиться, но налитая ей втихаря перед ужином Паниным «отвертка» мешала притормозить, как и раньше, когда она неожиданно для всех взяла гитару.

Евгения тряхнула волосами и решительно проговорила:

– Хорошо. Как насчет пари? Ты расскажешь мне анекдот и потом объяснишь, над чем там смеяться. И если там действительно есть над чем смеяться, то, даже если я не рассмеюсь, ты выиграла. Но если тебе не удастся объяснить – ты проиграла. Только еще одно условие: в анекдоте не должно быть упомянуто насилие, какая-либо неполноценность, а также дискриминация по национальному, расовому, половому и тому подобному вопросу.