Энтони Ричес - Раны чести

• Название: Раны чести
• Автор: Энтони Ричес
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-61662-6

Римский сенатор Валерий Аквила отправляет своего сына Марка с письмом от императора к командиру Шестого легиона, дислоцирующегося в Британии. Но когда юноша прибывает на место, его тут же… арестовывают. Оказывается, пока Аквила-младший добирался из столицы до далекой западной колонии, его отец уже был казнен по обвинению в государственной измене. Теперь та же участь ожидает и Марка. Однако с помощью старых друзей отца, который некогда служил в этом же легионе, ему удается бежать и скрыться от преследователей. Для юноши начинается борьба за выживание. Под чужим именем он вступает в когорту тунгрийцев, где обретает новую жизнь и надежных боевых друзей…

---

Марк откинулся назад, чувствуя странное облегчение: больше ему не придется скрывать правду от старшего офицера.

— И вы сняли Эквития с командования?

Лициний фыркнул.

— Конечно, нет, дурачок! Я не могу избавляться от хороших офицеров только за то, что они углядели подходящего нам человека.

— Но…

Префект наклонился ниже, сейчас он почти шептал в ухо Марку; патрицианская манерность сменилась жесткими интонациями.

— Никаких «но», парень. Я сказал, у меня есть друзья в Риме, люди с большим влиянием и положением. Они регулярно пишут мне о том, что происходит в городе и его окрестностях, и их письма становятся все более пессимистичными. Некоторые из них даже перестали подписываться и пользуются общими воспоминаниями вместо имен, из страха, что письмо попадет не в те руки. Новый император попал под влияние опасных людей и постоянно подрывает те устои, на которые общество опиралось почти целый век. Твой отец и его брат стали его жертвами. Их убили ради земель, и еще, чтобы заставить замолчать протестующих в Сенате. Как верному гражданину Рима, мне, разумеется, следовало арестовать тебя, Эквития и его старшего центуриона и передать вас Шестому легиону для суда и казни. — Он замолчал и уставился в окно. — Но как римский офицер, первейшим долгом которого является защита этой провинции, я не сделаю ничего подобного.

— Но вы рискуете потерять все.

— Центурион, где-то бродят две или три армии, примерно тридцать тысяч воинов, и каждый из них горит желанием освободить свои земли от Рима, а по ходу дела засунуть член в какое-нибудь уютное местечко на теле Империи. И против этой толпы у нас всего десять тысяч регулярных войск и две тысячи кавалерии, плюс еще восемнадцать тысяч легионеров — если легионы придут вовремя и успеют присоединиться к веселью. Если дела пойдут скверно, через неделю я могу уже быть мертв, и тогда все связанное с тобой окажется несущественным. На первом месте для меня стоит долг перед войсками под моим командованием и перед людьми, которых мы защищаем. Долг не дать этим дикарям убить и изнасиловать все живое вплоть до Тисовой Рощи. Вдобавок, помимо тебя, в эту историю вовлечены по меньшей мере два других хороших человека. Твой старший центурион — выдающийся солдат, а Эквитий… Эквитий вообще нечто особенное. Не удивлюсь, увидев его однажды на очень высоком посту, если он уцелеет в этой неразберихе. Ты поймешь, когда доживешь до моих лет…

Он встал и подошел к двери, вновь обретя свои аристократические манеры.

— В любом случае ты хороший офицер, Марк Трибул Корв, достаточно хороший, чтобы воспользоваться своей удачей. Выжми из нее в ближайшие дни как можно больше. Нам понадобится дерзость вроде твоей, если мы хотим не позволить Кальгу прибить наши головы к своей крыше. И не дай мне оснований пожалеть об этом решении.

Он вышел, подняв бровь при виде Фелиции, которая проследила за его уходом, а потом поспешила обратно к Марку. Ее откровенная озабоченность показалась юноше очень трогательной.

— Так он знает вашу тайну?

— Да, он задал прямой вопрос моему префекту.

— И?

— Я возвращаюсь в строй, как только буду готов. Похоже, живые офицеры сейчас ценятся больше, чем мертвые изменники.

Она громко выдохнула и присела в ногах его кровати.

— Я рада. Знаю его достаточно давно. У него очень строгие принципы, но я не знала, как он отнесется к вашему случаю.

— Он сказал, что ваш муж… — Марк остановился, не желая смущать женщину.

— Жестокий человек? Будет действовать, не задумываясь, если решит, что его мужественность под сомнением? Лициний хорошо разбирается в людях. Не каждый способен разглядеть это сквозь завесу «привет, парень, какая встреча», под которой префект Басс скрывает свой характер. Лициний считает, что мы любовники?

Под ее вопросительным взглядом Марк покраснел.

— Да. Думаю, да.

Она рассмеялась, откинув назад голову. Смех ужалил гордость Марка, заставил говорить резче, чем ему хотелось.

— В этом нет ничего смешного, госпожа, вы красивая женщина. Он знает, что любой мужчина сочтет вас привлекательной…

Марк надеялся, что ее веселье связано не с его явной неловкостью или с практически полным отсутствием опыта. Смех стих, и она встретила его возмущенный взгляд мягкой улыбкой.

— Напротив, центурион, я смеялась вовсе не над этим. Мне пришла в голову старая поговорка: «Лучше быть повешенным за овцу, чем за козла». Если вы меня понимаете.

Друзилла повернулась и ушла. Когда вернулась в свой крошечный кабинет, на ее губах все еще играла загадочная улыбка, заставившая дежурного медика недоуменно поднять брови.

Через час появился Дубн. Он неловко мялся в дверях, пока Марк не поманил его. Огромный бритт встал по стойке «смирно» у кровати, где сидел Марк, читая одолженный свиток воспоминаний Цезаря о галльском походе, и начал тщательно подготовленную речь:

— Центурион, я прошу разрешения о переводе в другую центурию, при необходимости с понижением…

Марк выпрямился, и головная боль усилилась. На секунду он покачнулся, и Дубн тут же запрыгал вокруг кровати, поддерживая юношу под руку. Спустя секунду боль утихла. Марк кивнул солдату на стул и принялся сворачивать свиток, посматривая на мрачное и неподвижное лицо бритта. Какая причина могла подвигнуть его заместителя покинуть Девятую?

— Дубн, почему?

Сплетенные пальцы и быстро моргнувшие глаза выдавали смятение под маской спокойствия.

— Главная задача оптиона — защищать своего офицера, и я…

— Чушь!

Рев Марка удивил его самого. В голову ударила новая волна боли. Облегчение от того, что теперь он знает причину волнения друга, смешивалось с паникой, вызванной перспективой потерять этого человека. Дубн вздрогнул и широко раскрыл глаза при виде такой вспышки гнева.

— Твоя работа — быть моим заместителем, стоять позади центурии, упирать жезл им в спины и следить, чтобы Девятая двигалась, куда я приказываю, поддерживать людей, когда они колеблются…

Он остановился на секунду, дотянулся до кубка и глотнул воды.

— …и ты безупречно справляешься с этой работой. Вспомни, Дубн. Когда я решил выйти и спасти нашего солдата, без твоей поддержки наши люди бросились бы обратно за Вал, не отойдя от него и на двести ярдов. Они безумно боялись, и, если уж на то пошло, боялся и я. И только твой голос сзади не дал им побежать.

— Но в лесу…

— Я нашумел и привлек к нам варваров. Ты тут ни при чем.

— И я не смог защитить тебя.

— Мы сражались за свою жизнь, в темноте, против множества врагов. Удивительно, что мы оба не оказались здесь, если не чего похуже. Слушай, Дубн, забудь это. Тут нет твоей вины, и незачем покидать Девятую. Успокойся, у меня голова от тебя разболелась! И потом, кто-то же стоял надо мной и сдерживал синеносых…

Дубн сморщился, услышав попытку пошутить, но сразу же снова стал серьезным. Выражение его лица заставило Марка замолчать на середине фразы.

— Что?

— Это Антенох.

— Антенох?!

Дубн жалко кивнул.

— Он выскочил из-за деревьев за нами, перепрыгнул через тебя и отбивался от варваров, пока не пришла помощь. Убил троих, еще одному отрубил руку…

Он замолчал, напряженно глядя на Марка.

— Антенох пошел за нами, и ты… и мы его не заметили?

Оптион снова кивнул, его лицо вытянулось. Марк почувствовал, что теряет над собой контроль.

— После того, как ты запретил ему идти с нами в патруль?

— Да.

Ответ прозвучал стыдливым шепотом, и Марку уже второй раз показалось, что он разговаривает с непослушным ребенком. Чтобы не рассмеяться, юноше пришлось прикусить губу.

— Отлично.

— Э?

— Я сказал, отлично, и имел в виду именно это. Ты достаточно враждовал с ним. Отныне ты, как и я, будешь безоговорочно доверять ему, для этого есть все основания… Где он сейчас?

— Он придет в госпиталь позже. Я сказал ему подождать, пока не вернусь в лагерь.

Марк лег на спину, голова гудела от боли.

— Скажи ему, чтобы пришел после вечерней еды, сейчас мне нужно поспать. И, Дубн…

— Центурион?

— Даже не думай оставить Девятую, пока не заработаешь жезл центуриона… если только не хочешь, чтобы я… чтобы я…

И провалился в сон. Когда он проснулся, головная боль почти прошла, а рядом сидел Антенох и читал его свиток. Увидев, что центурион проснулся, солдат потряс им перед лицом Марка.

— И что это за чтиво для больного? Я уж и не говорю, что всех знаний божественного Юлия о борьбе с галлами хватило бы на одну табличку, да и то осталось бы место. Война — нечто большее, чем гордое восседание на коне и знание, когда посылать в бой кавалерию. Хотел бы я посмотреть, как он будет стоять в стене щитов, когда дела пойдут по-настоящему дерьмово, и сохранять свое знаменитое спокойствие.