Владимир Венгловский - А зомби здесь тихие (сборник)

• Название: А зомби здесь тихие (сборник)
• Автор: Владимир Венгловский
• Издательство: Литагент «Эксмо»334eb225-f845-102a-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-65090-3

Цивилизация людей рухнула под собственной тяжестью…

Небольшие человеческие общины борются за выживание, окруженные полчищами живых мертвецов. Правда, неизвестно, кто хуже – обыкновенные бандиты, беспощадные как зомби, или малоподвижные зомби, промышляющие разбоем. Но общинник Пашка не спрашивает, кто лезет через ограду. Ведь ружье его заряжено картечью…

Теперь, Обглоданный, ты не просто зомбак, теперь ты матрос второй степени разложения. Хочешь служить Мертвечеству? Ступай на камбуз дредноута «Уроборос», готовь жратву на всю команду, но помни: зомби не люди, они человечину не едят…

Молодой зоотехник Леша Жарков приезжает в богатый колхоз. Юноша готов засучив рукава строить светлое будущее, но есть одна проблема – процветание колхоза зависит от труда живых мертвецов…

Война миров – зомби против людей – началась!

Владимир Васильев, Леонид Кудрявцев, Дмитрий Казаков, Сергей Волков, Максим Хорсун и другие в уникальном проекте издательства «Эксмо»!

---

– Дети, мистер Вильчук, обычно чувствуют, если им лгут.

– Боже, вы что, пытаетесь меня сейчас убедить, что все это?.. Да бросьте! Поймите, я вам благодарен, совершенно искренне, – и за участие, и за совет. Но… Знаете, в чем ваш прокол?

– В чем же? – Старик с живейшим интересом повернулся к нему всем телом, аж кресло скрипнуло.

– Во внешности. С историей не согласуется, знаете ли. Сколько лет было Холмсу, когда он погиб возле водопада? Тридцать семь? А вы выглядите на шестьдесят, не меньше. Если тело не живет, оно и не стареет – откуда тогда возьмется этот ваш, уж простите, живот? А лысина?

Старик вдруг захохотал. Вскочил, несколько раз хлопнул в ладоши.

Вадим похолодел.

– Браво! Браво, мистер Вильчук! За все эти годы, за все эти чертовы годы никто, представляете, ни один не догадался! Вы – первый!

Он снова расхохотался. Молодым, гулким смехом.

В два счета расстегнул пиджак и жилет, затем рубашку – и, ловко распустив ремни, вскинул над головой накладное брюшко.

– Бутафория, мистер Вильчук. Бутафория первого уровня, как я ее называю. Обязательная для того, чтобы не вызвать подозрений у обычных посетителей. Старый смотритель музея, играющий роль престарелого Холмса. Следовательно – животик и все прочее, без них никуда.

Он снова присел за стол, включил лампы над зеркалом и стал аккуратно снимать – сперва парик с лысиной, под которым обнаружилась обтягивающая резиновая шапочка, а под ней уже – вполне приличная шевелюра. Затем были сняты мясистый нос, валики мохнатых бровей, поддельное горло-воротник…

Через миг перед Вадимом сидел человек, который выглядел лет на тридцать пять – сорок, не больше. С тонким орлиным носом. С квадратным, чуть выступающим подбородком. С острыми скулами.

С отчетливым шрамом, тянущимся от основания шеи к подбородку; не сросшимся, а просто очень старательно зашитым и, видимо, пропитанным неким веществом наподобие лака.

Но обладателю шрама это ничуть не мешало, он склонил голову (кожа натянулась, однако держалась крепко). Снял накладные валики из-за ушей.

– Рабочий день на сегодня закончен, так что – долой грим. Вы заслужили это: увидеть мое лицо.

Он поднялся и протянул Вадиму руку. Пожатие было крепким и уверенным, пальцы – тонкими, сухими.

– Было приятно познакомиться, мистер Вильчук. Желаю вам удачи с сыном. И, – добавил после паузы, – если снова окажетесь в Лондоне… буду рад увидеть вас снова.

– Ты чего там долго так? – спросил Андреич, когда Вадим шагнул из комнатки в гостинную.

– Да… – Вадим оглянулся, но дверца уже закрылась, а горничная вежливо указывала на лестницу, мол, пора и честь знать. – Был разговор, – закруглил он.

– Ну, как хочешь, – обиделся Андреич. – Секреты; это мы с пониманием, да, Сашка?

Сашка сидел в углу, на стуле, и задумчиво качал ногой. Взглянул на Вадима, улыбнулся и кивнул.

На улице чуть похолодало, дул пронизывающий ветер.

– А я бы вот, пожалуй, не отказался от чаю, – сказал Вадим. – С какими-нибудь пирожными. Вы как, мужики, насчет чая и пирожных?

– Можно в принципе, – буркнул Андреич. – Сашка, чего скажешь?

Сын пожал плечами. Ветер взъерошил ему волосы, и Сашка машинально откинул с лица прядь.

– Я… – сказал по-русски. Запнулся. – Не против. Можно, да.

– Вильчук, угощаешь. – Андреич подмигнул и поволок их к ближайшему кафе. Разумеется, с профилем великого сыщика на вывеске.

Ветер крепчал, хлопал тентом над продуктовым магазином.

А интересный прием, думал Вадим. Посадить на роль якобы Холмса не старого еще мужчину и вот так…

Он не сомневался, что уже через несколько дней убедит себя. Элементарная логика: все другие объяснения были вздором, иллюзией объяснений. Мир устроен так, как устроен. Шерлок Холмс, как и Дед Мороз, не существует и никогда не существовал. Тем более – не воскресал удивительным образом, чтобы до сих пор обитать на Бейкер-стрит и консультировать всех, от детишек до «особ, чьи имена лучше не произносить».

Думать иначе – абсурдно.

Да, чуть сложнее будет забыть ту полосу вырванной плоти на шее. После такого не выживают, но… Вадим не медик, не может утверждать наверняка. Освещение в комнатке никудышнее, в таком все что угодно померещится. Даже то, что на этом, нестаром лице тоже лежат заплатки, что оно с левой стороны чуть больше загримировано. Как будто от удара при падении там сошел кусок кожи.

Да, недели-другой хватит, чтобы он начал сомневаться. Через месяц будет верить, что действительно померещилось.

Мистер Шерлок Холмс – настоящий или поддельный – наверняка понимал, что так все и случится. Вот почему дал Вадиму прочесть записку.

Они ввалились в кафе, Андреич балагурил, Сашка тихо смеялся.

Сели за столик, им принесли ароматный чай и какие-то изящные пирожные, похожие на фарфоровые статуэтки.

А Вадим все думал над тем, что было в Сашкиной записке. Над загадкой, которую даже сам Холмс – настоящий Холмс – не смог бы разгадать.

Три обычных слова.

«Куда уходит любовь?»

Простой детский вопрос.

Ника Батхен Белая Королева

…When the night is cloudy

There is still a light that shines on me.

Shine until tomorrow,

Let it be…

Она сидела у зеркала, с отвращением глядя на свое отражение. Баночки с гримом толпились на туалетном столике, накладки и линзы прятались в мутных флаконах, парик висел на крючке. В резной раме красовалась цветущая физиономия – пышные кудри, розовые щеки, белые зубы. Что сказала бы миссис Гардинер, бедная миссис Гардинер, у которой румяна давно уже не держались на разлагающемся лице? Как взволнованно раскудахтались бы посетительницы лучшего в Лондоне магазина готового платья, на разные голоса взывая «констебль», «констебль»! Шарлотта Брэн представила себе пару скелетов в синих мундирах, патрульных с Голуэй-стрит, которые врываются в магазин, чтобы арестовать «живчика», незаконно проникшего в Большой Лондон, вообразила выражение лица хозяйки, опрокинутые в пыль манекены, и расхохоталась до слез. В двадцать лет легко веселиться… Но не тогда, когда с ног до головы обмазываешься жиром тухлого мертвеца, чернишь зубы, лепишь на щеки липкую кожу, вставляешь в глаза желтые линзы, прячешь волосы под свалявшимся париком.

Девушка надела перчатки, подтягивающие пальцы к ладони, придала лицу выражение тупого безразличия и удовлетворенно вздохнула – теперь она в точности походила на большинство жителей туманного Альбиона. Ах, нет – шнурок из волос колдуньи, продетый в глазницы черепа гробовой мыши, – чтобы ни один колокольчик не зазвенел и каменный пес не взвыл, возвещая тревогу. Она – зомби-мэм, сохранившая разум и силы, регулярно проходящая ритуалы ревитализации, симпатичная и обаятельная (Шарлотта раздвинула в улыбке синие губы) – хоть замуж за зомби-лорда, если тому вдруг опротивеют леди в атласных бинтах и ароматических смолах. …Бабушка говорила: «Лондон не изменился, просто гниль из людей вышла наружу». Может, бабушка была и права.

В подъезде было скользко, темно и сыро. Шарлотта осторожно спустилась вниз. На площадке первого этажа копошился бомж – окончательно потерявший разум, разлагающийся на глазах зомбак. Неопасен, но пахнет… Невозмутимая Шарлотта дернула за дверной колокольчик два раза, вызывая констебля – пусть увезут эту пакость. Ей пора на работу.

Рикши толпились в сквере, наперебой выхваливая свои коляски, там же крутились продавцы пирожков и пива. Кэб, влекомый лошадиным скелетом, протащился в сторону набережной – но разве может скромная продавщица позволить себе нанять кэб? Будь погода немного более скверной, Шарлотта бы села к рикше, но сквозь облака просвечивала безмятежная луна. Время еще есть.

По Кесингтон-лэйн, затем по Кемпсфорд-роуд, мимо ресторанчика дядюшки Могуса, на Уилкотт-стрит – если не глазеть по сторонам, можно успеть за полчаса до открытия магазина и сделать вид, что уже позавтракала. Шарлотта изо всех сил старалась кушать вместе с миссис Гардинер и Джоанной, второй продавщицей, но всякий раз боялась, что ее стошнит прямо на кухне.

Вдоль Ренфри-роуд, гомоня и приплясывая, двигалась толпа зомби-мэнов и зомби-мэм, четыре мощных скелета несли на плечах носилки с колдуньей – жрицы Викка были единственными, кому дозволялось покидать Вестминстер-гетто, готовясь к ритуалу Черной Королевы. Из окон высовывались зеваки, одобрительно улыбались прохожие, и только вороны, жирные лондонские вороны, не проявляли никакого почтения к религиозной процессии.

На всякий случай Шарлотта остановилась на перекрестке, пропуская шествие. Она опасалась толпы – амулет амулетом, но не дай Мрак, она поскользнется или поранится. Зомби хмелеют от запаха свежей крови, человека они разорвут мгновенно. Девочкой, в гетто ей приходилось прятаться от Охоты и видеть страшную трапезу. Впрочем, смерть от лап мертвецов казалась милосердной по сравнению с ритуалом. Когда мать умерла, отец продал младшую дочь в Дом Викка. Он так и сказал: «Оливия сильная, она прокормит семью. А у тебя будет два-три года безопасной и сытой жизни – не так уж мало, детка?» Тогда она ненавидела щербатого старика, его потную лысину и кривые, дрожащие пальцы. Теперь простила. Когда по гетто прошла эпидемия трупной заразы, отец вовремя покончил с собой. А красотка сестра стала зомби – даже не мэм, тупой бродяжкой в Сохо, согласной на все ради пищи.