Павел Александров - Призвание миротворца

• Название: Призвание миротворца
• Автор: Павел Александров
• Жанр: Фэнтези

Там, где вражда, сеять мир! Седьмому миротворцу Марку этот путь кажется простым и понятным. Но только до первого раздорожья. Ведь он призван в мир, где жутких чудовищ порождают не тёмные боги, а человеческая ожесточённость, где страх и невежество способны оживлять самые страшные выдумки, а гнев и обида — служить идеальной почвой для смертоносной магии. И сгущаются порождённые человеческим равнодушием тучи над великим городом Амархтоном, окутывая воссевшую на его престоле королеву Сильвиру. Зреет заговор тех, кто свыкся с властью равнодушия и рабской покорности и не желает перемен.

А в дебрях Спящей сельвы начинает свой новый путь Седьмой миротворец. Преодолевая человеческую вражду, ожесточённость и непонимание, проходя сквозь лабиринт ловушек собственных чувств, желаний и стремлений, он всё сильнее чувствует, что таинственный, невидимый враг отвёл ему свою роль в его миссии… А в это время объявляется некто, кого называют Восьмым миротворцем — человек, способный изменить всё представление людей о миротворцах…

Роман написан на стыке аллегорического фэнтези и психологической прозы: монстры здесь соответствуют определённым человеческим чувствам, настроениям и убеждениям, а боевая магия и мастерство владения мечом проистекают из неведомых и порой непредсказуемых стихий человеческой души.

Роман является своего рода продолжением «Седьмого миротворца», однако легко читается и как отдельное произведение. В предыстории изложено краткое содержание «Седьмого миротворца».

---

— Маркос, держись! Я иду к тебе!

Сурок! Сердце радостно забилось. Хвала Всевышнему, он вернулся! Передал командование кому-то из своих людей, а сам пошёл выручать друга Подорлика из беды!

Солимы всполошились. Двое из них тотчас бросились в сторону Сурка, и Марк, не упуская свой шанс на внезапность, ринулся в атаку, швырнув перед собой скомканный плащ. Тут же он почувствовал, как его плащ пронзают два наконечника и, крутанувшись на ходу, зашёл сбоку, где враг его не ждал. Меч с разворота обрубил деревяшку солима, которой тот попытался захватить клинок, и глубоко резанул по шее. Не глядя на поражённого врага, Марк метнулся к другому, нанося череду выпадов. В этот миг он и впрямь забыл обо всём, и лишь отточенные с помощью учителей и битв навыки напоминали о прошлом.

Вот колющие выпады принца Афарея! А вот вихревидный изворот Никты — по спине солима прошла длинная полоса зелёной раны, которая хоть и не убьёт нелюдя, но вдвое уменьшит его прыть. Вот полосующий удар Автолика — ещё один враг ранен в обе руки. А вот обманный взмах Калигана — прыжок, подсечка — подрубленная нога солима гнётся под его телом, меч рубит по затылку, рассекая его почти надвое…

…Но тут Марку пришлось завертеться волчком, едва спасаясь от молниеносных выпадов коротких копий и росчерков серпов. Враги, а их оставалось четверо, поняли его тактику и обрушились на него все вместе, окружая и нанося удары почти одновременно. У Марка не оставалось ни единого мига для контратаки. Меч свистел, отбивая выпады, ноги мелькали как у мчащегося оленя, но никакой ловкости не хватало. Он пропускал удары. Серп трижды задел его кольчугу, вспарывая её как разделочный нож рыбью чешую — счастье, что под кольчугой был толстый стёганый жилет. Копьё пробило лёгкий кожаный набедренник, вошло в плоть, вызвав сильное жжение.

Навалилась паника. «Слияние души и клинка» в исполнении Марка оказался приёмом очень далёким от совершенства. Сейчас сгодилась бы сила любого жизненного потока, но чтобы наполнить ею свою кровь — нужна секунда, а её-то у Марка и нет. Им овладело то жуткое, предсмертное состояние, которое охватывает воина, почувствовавшего и осознавшего, что он проиграл бой и до смерти ему остался один миг…

«Сурок… Где же ты?»

Но Сурок бился где-то вдалеке. Не бился даже, а отбивал летящие в лицо смертоносные копья.

…Отвлёкшись, Марк получил глубокую рану в плечо, в голень, серп просвистел над головой, срезая волосы. Придя в ужас от мысли, что с него чуть не сняли скальп, Марк бросился в сторону, надеясь вырваться из смертельного круга четверых врагов и бежать, бежать, бежать… И в тот же миг с опозданием понял, какую роковую глупость совершил, пойдя на поводу у страха!

Привыкшие преследовать и убивать бегущих, солимы не отпускали своих жертв. Два нелюдя бросились наперерез, разя одновременно: одно копьё Марк каким-то чудом отвёл рукой, другое же настигло его как молния — точно между рёбер, чуть повыше печени. Ударило, легко пронзив кольчугу, жилет и плоть и тут же вырвалось назад.

Марк развернулся в воздухе, издав громкий истошный крик — боль от этой раны невозможно было стерпеть! Он не чувствовал, как струится кровь из глубокой раны — внутри всё загорелось и запылало. В тело будто всунули горящий смоляной клубок.

Яд! Ни один воин не выжил с такими ранами в недавнем бою!

Поражённый ужасом Марк ещё как-то устоял на ногах, тяжело, будто сквозь полусон осознавая, что это конец и надо шептать предсмертную молитву…

«Я сделал, что смог… меня запомнят героем…»

Словно чего-то испугавшись, отпрянули враги. А затем — одновременно обернулись в сторону, но не туда, где безуспешно махал топорами неистовый Сурок, а в ту часть сельвы, откуда и пришёл к Раздорожной Таверне отряд Марка.

Ослеплённый болью Марк ощутил их тревогу. Нет, не тревогу даже, а слепой, безумный ужас! Ужас перед неким страшным врагом, куда более жестоким, чем они сами. Врагом, истребляющим их род в корне, врагом, перед которым они — всего лишь жалкие лесные зверушки. Этот враг приближался, и они, как свора шакалов, почуявших приближение голодного льва, бросились наутёк в чащу.

Марк успел досмотреть, как исчезают их спины и почувствовал, что не может стоять. Меч выпал из быстро слабеющей руки. Марк медленно опустился на колени и завалился набок. Жуткая боль прошла. От неё уже не мутило разум, но навалилась такая слабость, что и пальцем не пошевелить. Единственное, на что его хватило в эту минуту, так это просто смотреть на зелёную чащу и толстенные стволы титановых деревьев.

А потом свет начал тускнеть, тускнеть, а взгляд затуманиваться, пока не померк вовсе…

Он пролежал так, не зная сколько, ни о чём не думая, как вдруг почувствовал на шее чьё-то лёгкое прикосновение.

— Он жив, Элейна? — знакомый, очень знакомый женский голос!

— Жив, подруга, но тёмная горечь убьёт его ещё до заката, — а этот задорный девичий голос был ему незнаком. — Я присыплю светоцветом, и надо тащить его отсюда.

Уже ничего не видя и не слыша, Марк ощутил, как с него стаскивают кольчугу, жилет, рубашку и прямо в отрытую рану что-то щедро сыплют или льют.

«Что это? Травяной настой морфелонских лекарей? Это не поможет, не поможет… с такой раной…»

…Марк изогнулся, сделав судорожный вздох — но нет, это была не боль! Это было нечто подобное густой-прегустой тьме, которую вдруг рассекли ослепительно яркие лучи света. И ужас охватил Марка, когда он почувствовал: тьма — это он, а свет — это снадобье в его теле! Страх не объял его, как это случалось в минуты опасностей. Страх наполнил его изнутри, каждую клеточку. В это мгновенье Марк испытал ужас живой тьмы, убегающей от всемогущего света, почувствовал, что его рассеивают и разносят на тёмные обрывки по просторам вселенной. И боли, в её обычном телесном понимании, не было.

Но лучше уж боль! Любая. Её хотя бы можно осознать.

Неожиданно в голове прояснилось. Марк будто очутился в очень ярком и подробном сне. Он ощутил себя шагающим или плывущим под куполом какого-то громадного храма. Он двигался по длинной золотистой ковровой дорожке навстречу далёкому величественному престолу, а по обе стороны стояли ряды молчаливых свидетелей: рыцарей и священников. Он плыл к престолу — туда, куда его влекли самые глубокие и до сих пор неосознанные стремления, а губы произносили давно забытые слова:

— Там, где ненависть, сеять любовь.

— Там, где вражда, сеять мир.

— Там, где обида, сеять прощение.

— Там, где неверие, сеять веру.

— Там, где отчаяние, сеять надежду.

— Там, где печаль, сеять радость.

— Там, где тьма, сеять свет.

Глава пятая. Башня Тёмного Круга

(Амархтон)

Совет затянулся. Королева чувствовала себя измученной. Но не той благородной усталостью, как бывало после тяжёлого похода, когда тело измождено, а в душе горит бодрый огонёк чувства законченного дела. Сильвира чувствовала, что измождена, прежде всего, душевно: хотелось поскорее отправиться в свою опочивальню, принять мятный настой для сна и забыться.

А всё так хорошо начиналось в это утро! Из Южного Оплота прибыл принц Этеокл, наместник Сильвиры в столице. Королева всегда испытывала благорасположение к этому высокородному эстету, ценителю искусств и аристократических манер. Он всегда оставался верен Сильвире и не плёл интриг за её спиной, как многие другие вельможи из её окружения в Южном Оплоте. Кроме того, в Амархтонской битве он проявил себя как отважный воитель и неплохой стратег. И всё же королеве не раз доводилось слышать от своих советников опасения по поводу высокомерия и тщеславия принца Этеокла. Эти качества могли стать причиной многих бед. Этеокл — единственный близкий родственник покойного короля Агафира, отца Сильвиры и, следовательно, наследник престола. Поскольку детей у Сильвиры нет, если её вдруг не станет, Этеокл тут же взойдёт на трон Южного Королевства.

В связи с приездом принца о будущем престолонаследии вновь заговорили во дворце. Архиепископ Велир, служивший хранителем королевской печати и хронологом генеалогического древа семьи, оставшись с Сильвирой наедине, в очередной раз напомнил, что если бы у владычицы появился ребёнок — законный наследник, это уберегло бы её от возможных покушений, а королевство — от заговоров, смут и попыток узурпации власти.

— Почтенный Велир, вы же понимаете: я не в том возрасте, чтобы стать матерью во имя королевства, — ответила королева. С архиепископом Велиром, которого она знала с детства, Сильвира говорила свободно, ничего не стесняясь, как с личным лекарем.

— Смею напомнить, сиятельная королева, что женщины Мельвии, откуда вы родом, порой рожают детей и в более позднем возрасте…

— …И умирают от осложнений. А рождённые ими дети редко доживают до совершеннолетия. Риск слишком велик, почтенный Велир. Кроме того, для зачатия и рождения наследника нужен законный брак.