Уолтер Нил - Жизнь Амброза Бирса (главы из книги)

• Название: Жизнь Амброза Бирса (главы из книги)
• Автор: Уолтер Нил
• Жанр: Биографии и Мемуары

Первое издание: Walter Neale. Life of Ambrose Bierce. New York, Walter Neale Publisher, 1929.

Одна из первых биографий американского писателя и журналиста Амброза Бирса (24 июня 1842 – декабрь 1913 или январь 1914). При жизни Бирс был хорошо известен как влиятельный журналист, а признание как писатель он получил только после смерти. Его влияние испытали Говард Лавкрафт, Эрнест Хемингуэй, Хорхе Луис Борхес, Варлам Шаламов. Автор книги, издатель Уолтер Нил (21 января 1873 – 28 сентября 1933) долгие годы близко общался с Бирсом.

Оригинальный текст перешёл в общественное достояние, его можно найти на сайте «Архив интернета» (http://archive.org/details/lifeofambrosebie00neal). Здесь представлен перевод 18-ти глав из 26-ти (по объёму это меньшая половина книги).

https://sites.google.com/site/dzatochnik/

---

IV

Мой издательский дом с самого начала быстро развивался. Тридцать пять лет своего существования он, хотя не без задержек, неуклонно движется вперёд. Сначала я ограничивался изданием книг, связанных с Югом, особенно с Гражданской войной, которые были написаны южанами. Многие годы этой областью пренебрегали. Когда я вступил в неё, ей, по существу, никто не занимался.

В 1903 году, примерно через год после знакомства с Бирсом, я перевёз редакцию из Вашингтона в Нью-Йорк, но сохранил вашингтонский штат нетронутым. Летом 1911 года я совсем переехал в Нью-Йорк. После того, как я поселился в Нью-Йорке, до полного переезда я приезжал в Вашингтон дважды в месяц – первого и пятнадцатого и оставался там несколько дней.

К 1909 году, ко времени, когда было опубликовано собрание сочинений Амброза Бирса (сейчас это двенадцать томов, включающих 5000 страниц), «Издательство Нила» подошло в той точке, когда количество изданных названий исчислялось сотнями. Были охвачены многие отрасли литературы, в том числе история, биографии, воспоминания, литературоведение, различные эссе, художественная проза, поэзия, религия, путешествия, детские книги и книги, связанные с наукой управления. Только военные сочинения составили серьёзную, большую библиотеку. Некоторые их этих книг были опубликованы на других языках, а представленные авторы включают американцев, англичан, французов, немцев, русских и японцев.

Сказав так много о себе, что некоторым читателям, несомненно, не очень приятно, я перехожу к обсуждению некоторых особенностей этого тома в следующем предисловии.

Предисловие

I

Амброз Бирс умер пятнадцать лет назад. Несмотря на настойчивые просьбы множества людей, я отказывался писать о нём раньше (эту книгу я начал в июне 1927 года). Мне казалось, что я находился слишком близко к Бирсу, что я должен был подождать, чтобы увидеть его в истинном свете. Но и откладывать нельзя, пока не ослабела память. Не прошло ни одного дня со смерти Бирса, чтобы я не думал о нём, и время до сих пор не исцелило боль от его утраты.

Я сомневаюсь также, смогу ли я передать, особенно будущим поколениям, свою оценку характера Бирса и роль его сочинений в литературе. Я не хочу петь дифирамбы. Я должен отделить Бирса от своего друга, затем написать о нём без пристрастия, как написал бы о каком-нибудь великом литературном деятеле елизаветинской эпохи.

Меня не беспокоит мнение других во всём, что касается вкуса, приличий, симпатий. Но я сомневаюсь, смогу ли я как одна из сторон в долгой, близкой дружбе, похожей на любовь отца и сына, показать мысли и слова Амброза Бирса в том виде, в каком они приходили ко мне от него. Не будут ли откровения о его жизни предательством этой любви и дружбы? Я решил, что не будут. Вот несколько причин, почему я так думаю.

Много лет, предшествующих его смерти, Бирс часто просил, чтобы я стал его биографом. Я сам не напрашивался. Я сказал, что у меня должны быть развязаны руки, что мои оценки его творчества оскорбят его друзей и потревожат его вечный сон. Я должен буду написать то, что, безусловно, оскорбит его, если он будет жив. Это произвело на него впечатление. Я пообещал, что не буду ничего писать, если он не хочет. Но он не желал этого слушать. Он заявил, что он если бы он писал чью-то биографию – например, мою – то пошёл бы точно таким же путём. Человек, который выбрал публичную карьеру, особенно литературу, должен быть готов, что его будут оценивать потомки, если будущие поколения вообще будут его читать. И характер, и сочинения должны получить настоящую оценку. Поэтому он предпочёл бы, чтобы враги и друзья, которых он приобрёл в течение жизни, вволю ругали и хвалили его. Пройдут века, и критики найдут ему подходящее место.

Я не сомневаюсь, что если бы Бирс после моей смерти писал мою биографию, он без колебаний высказал бы всё, что знает обо мне, точно так же, как я сейчас выскажу всё о нём – всё, что думаю об этом человеке и о его сочинениях.

Один мой коллега предложил, чтобы я написал биографию Бирса, но чтобы её издали через несколько лет после моей смерти, когда все, кто его знал, будут мертвы. Что ж, из кровных родственников Бирса сейчас жива только его дочь Хелен, которая, кажется, редко видела своего отца. Она посещала его несколько раз лет за пятнадцать-двадцать до его смерти. У Бирса не осталось и настолько близких друзей, чтобы я считался с их мнением. Никто из них не снизойдёт до слёз. Я единственный близкий друг, который ещё жив.

Посмертное издание не решит вопрос, с которым я столкнулся: должен ли друг, даже с разрешения друга, раскрывать всё, что он узнал после близкого общения? Отложенное издание не может решить этический вопрос. Я не из тех людей, что уклоняются от вопросов. Мой ответ заключается в выходе этой книги. Никто другой не смог бы написать её. Ни один из его друзей, живых или мёртвых, не был так близко связан с этим гением, как я.

II

Представляя в этой книге мысли и высказывания Бирса, я использовал три метода. Первый – прямая цитата в кавычках. Второй – выражение его мысли словами, похожими на его слова, но не настолько точно, чтобы нужны были кавычки. Третий – кавычки, используемые, в основном, для удобства читателей там, где по контексту понятно, что я цитирую по памяти и не использую точные слова Бирса. Я доволен тем, что в любом случае я передаю дух диалогов, а во многих случаях – точные слова Бирса. В некоторой степени, стиль Бирса повлиял на мой, как и на стиль других писателей. Хотя мой стиль был и так хорошо развит ещё до того, как я прочитал хотя бы строчку Бирса. В своё время я написал сотни тысяч слов и сейчас пишу несколько часов в день, таково моё призвание.

III

Что касается моего обращения с мёртвыми, я буду с ними не более милостив, чем с живыми. В связи с этим прибавлю, что я придерживаюсь взглядов, выраженных Бирсом в предисловии к четвёртому тому собрания сочинений («Облики праха»). Привожу цитату:

«Мотивы, по которым я писал и теперь издаю эти сатирические стихи, не нуждаются в защите или оправдании. Исключение составили стихи с упоминаниями тех, кто уже скончался. Тому, кому важен только читательский интерес, может показаться, что стихи неправильно выброшены из собрания. Если эти куски, точнее значительная часть моей работы, представляют самостоятельный интерес, их нельзя замалчивать. Поэтому я решил сохранить их. Единственный вопрос – кто и когда их издаст. Кто-то, конечно же, найдёт их и выпустит в свет. Я не имею отношения к смерти человека, что не мешает мне искренне сожалеть о его уходе. Всё же я не согласен с тем, что это должно влиять на мою литературную судьбу. Сатирик может не признавать замечательную доктрину, что, осуждая грех, нужно прощать грешника. Если при этом он позволит в своей работе затрагивать эту тему, его ждут определённые трудности».

Кроме того, я считаю, что если человек мёртв, то он мёртв, и через год после смерти он так же мёртв, как Тутмос. Я думаю, что человек, который умер недавно, защищён от критики не больше, чем любой житель Пальмиры. Когда я боролся с искусством письма, один из моих старых учителей обычно писал на моей грифельной доске «Nihil de mortuis nisi bonum[13]», чтобы я переписывал. Но у меня были сомнения. Мой детский ум запомнил апофегму учительницы из воскресной школы: «Если человек жил с честью, то никакие слова не обесчестят его после смерти». Думаю, что она была права, когда таким образом перефразировала капитана Стэндиша[14].

IV

В 1866 году, после увольнения из армии Союза Бирс приехал в Калифорнию. 25 декабря 1871 года он женился и вскоре, в 1872 году поехал в свадебное путешествие по Европе. Лондон, казалось, предоставил необыкновенные возможности для литературной карьеры. Он пребывал там до 1877 года, затем вернулся в США – ненадолго, но остался здесь. В Калифорнии в 1877-1884 годах он сотрудничал с «Оверлэнд Мансли», редактировал «Аргонавт» и «Васп» и много лет писал ежедневную или еженедельную колонку под названием «Болтовня» для «Сан-Франциско Экзэминер». Он был горным инженером, пробирщиком, старателем и занимался этим время от времени в Калифорнии, Колорадо и много где ещё. Несколько лет он работал пробирщиком на монетном дворе в Сан-Франциско. Как горный инженер и старатель он видел многие этапы жизни Запада. Кажется, после того, как он записался в армию Союза, не было периода, когда бы он не общался с людьми, которые занимали видные места в литературе и других видах искусства. Например, в Калифорнии и Дакоте это были Сэмюэл Л. Клеменс, Брет Гарт, Артур Макюэн и Хоакин Миллер[15].

Но в этой книге я не буду касаться ни того периода жизни Бирса, когда он был горным инженером, пробирщиком и старателем, ни знакомств, которые он тогда вёл. Я попытаюсь раскрыть этого человека в пору его зрелости и буду использовать события и происшествия, которые оставили свой след на его характере и его достижениях, которые показывают того человека, каким он стал со временем. Если поступить иначе и рассказать о его жизни год за годом, это было бы интересно, но тогда пришлось бы расширять биографию до двух или более томов. Каждый день, который прожил Бирс, представляет общественный интерес. И самый большой интерес – в его устных и письменных замечаниях о человеческой круговерти. Он всегда находился в гуще событий, его взгляд был незамутнённым, а язык и перо – острыми. Ограниченный объём и желание представить предмет этой книги в одном томе заставляет меня пропустить многое из того, что относится к этому человеку и его работе.