Генри Олди - Право первородства

• Название: Право первородства
• Автор: Генри Олди
• Издательство: ООО "Издательский дом "Техномир"
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2013

«Был человек в земле Уц, имя его Иов…» — гласит Ветхий Завет. Здесь земля Уц, на соседней улице. Вот человек Иов — Артур Чисоев без видимой причины лишен семьи, имущества, здоровья. Он же Иаков, готовый бороться всю ночь с тем, чье имя запретно. И глядит на Железного Артура новый пророк — Александр Петрович, старый учитель географии, не зная, обвинять или сочувствовать. Ибо наточен каменный нож, а древний кумир, вырезанный из бревна, жаждет крови…

Повесть «Право первородства» — часть новой книги Генри Лайона Олди и Андрея Валентинова «Крепость души моей», которая готовится к выходу в издательстве «Азбука» (ИГ «Азбука-Аттикус») в сентябре 2013-го. Книгу составили три повести — истории, где сталкиваются две реальности: нынешняя и ветхозаветная. Мистика? Нет, конфликт двух систем ценностей, двух взглядов на человеческую жизнь.

---

17:53

…прыгай, обезьянка!

На этот раз хлебное поле раскинулось далеко внизу — жёлтое пятно в обрамлении зелёных потёков. Ни просёлка, ни наглеца в кепке с козырьком.

Высота!

Спускаться было ни к чему. В тёплой податливой синеве думалось спокойнее. Мелочи сгинули, всё нужное приобрело истинный масштаб — даже собственные ошибки.

Наглеца не стоило ни пугать, ни уговаривать. Опасно! Сотворённые по Образу и Подобию начинают мнить себя равными, мериться ростом. Даже этот, с двумя инфарктами. Камешек, понимаешь, при горе! Видел бы он эту Гору!

Горизонт потемнел, взялся серой пеленой. Воздух колыхнулся, затвердел, ударил грозным ветром.

Гордецы! Возомнили о себе, приматы!

Ветер стал вихрем, закрутился воронкой. Потянулся жадным хоботом к далёкой земле.

…Я забуду вас вовсе и оставлю вас, и город сей, который Я дал вам и отцам вашим, отвергну от лица Моего! И положу на вас поношение вечное и бесславие вечное…

Но гнев уже стих. Слишком малы, слишком мелки образы-подобия. И гордыня их — не больше горчичного зерна. Главное же — предсказуемы до последнего знака. Не надо за ниточки дёргать, сами побегут, сами всё сделают.

И ты, гордец в синей кепке!

Прыгай, обезьянка!

20:57 …мне бы ваши проблемы…

— На город сей обрушится кара, — задумчиво сказал Александр Петрович, прихлёбывая кофе. — Несправедливостью он переполнен… Насколько я помню, это из Иеремии. Вопрос: почему я это помню?

Чисоев-старший поставил невесомую чашку на блюдце.

Вздохнул:

— Эх! Мне бы ваши проблемы, Сан Петрович!

— Проблемы?

Учитель поглядел в окошко. Темнеет! Долгонько же он спал. И не разбудили, хотя просил. Немудрено, что снилась какая-то околёсица.

— Выкладывай, Шамиль!

— Э-э-э…

Бывший ученик потёр лоб, словно решая в уме трудную задачку.

— С чего бы?.. А! Не голова, карусель с конями. Виктория на борту, скоро взлетят. Кличевский вылет задержал: анализ ждал, результат, да. Дождался. Сказал: состояние стабильное. Как в Бен-Гурионе сядут, позвонят. Лившиц ждёт, на цырлах ходит… Это не новость, это, считай, но плану. Да, Ксению нашли с Володькой!

— Дочь Артура? — обрадовался Александр Петрович.

— Ага! Только не нашли, сама приехала. В больницу. Где мама, говорит? Увидеть хочу, поцеловать хочу. Хорошо, что увезли её, бедную Вику. А вдруг бы глаза открыла? Ксюха, дура еловая, голову обрила, брови сбрила… Хорошо, ресницы оставила.

Александр Петрович невольно сглотнул.

— В штору какую-то завернулась. Лиловую!.. Эх, Артур, Артур! Куда смотрел, как воспитывал? Ну, её там придержали вежливо. Сашу, Джахарлал который…

Кофе плеснул на скатерть.

— …вызвонили, из рук в руки передали. Раз он её джахарлает, пусть и в ум-разум приводит.

— Молодец. Шамиль!

Депутат и чемпион отмахнулся:

— Какой молодец. Сан Петрович! За забором у Артура тоже всё по плану, понимаешь. Только без Коли-психа. Каменюку вкопали, песочком обсыпали. Жираф уехал, по дороге в столб въе… врезался. Валентин-художник плохо ругается. Совсем плохо, но работает. Артур с ним в один голос ругается…

— Когда ты успел жучка поставить?

— Зачем — поставить? Пусть бегает, жучок. Стаса-охранника помните? У него, мерзавца, две семьи и любовница. Никаких денег не хватает. Кстати, это не Васёк-холуёк ментам звонил. Проверили уже…

— Паяльником? — Александр Петрович вспомнил лихие девяностые.

Шамиль закашлялся и предпочёл не углубляться.

— Хочу уточнить одну важную вещь, Чисоев, — бывший классный руководитель стёр улыбку с лица. — Не знаю, что ты там задумал… Имей в виду, ни в каких боевых операциях я участвовать не собираюсь. И тебе не советую. Взрывать ворота, крушить забор бульдозером — на это «Беркут» есть. А тебя, случись что, просто посадят. «Корочки» не помогут, не тот слчай. Был бы ты, к примеру, министром…

Шамиль помрачнел, набычился:

— А если… Если брат и вправду резать станет? Человека резать?

— Тогда я сам позвоню в милицию.

Шамиль сверкнул тёмными глазами, привстал. Александр Петрович убрал подальше чашку, погрозил пальцем:

— Чи-со-ев!

Депутат и чемпион грузно рухнул на стул.

— Обо всём рассказал? — как ни в чём не бывало, поинтересовался учитель.

Ответа пришлось ждать долго, словно у доски, когда урок не выучен. Шамиль сопел, шмыгал носом, затем принялся тереть лоб, как Аладдин — волшебную лампу.

«Читал я, Сан Петрович! Честное слово! Два раза прочитал! Только ничего не понял. Плохо написано, наверное…»

Наконец ладонь оставила лоб в покое.

— Э-э-э, учитель! Вы прямо экстрасенс. Насквозь смотрите.

— Экстраскунс, — уточнил Александр Петрович. — Ты не тяни, сразу кайся!

Тр-р-р-ресь!

Мебель делали на совесть. Стул даже после попадания в стену умудрился уцелеть. Полюбовавшись его полётом, старик кивнул на образовавшуюся возле сахарницы бумагу — вчетверо сложенный лист формата А4.

— Можно посмотреть? Или ты сначала стол оприходуешь?

Шамиль зарычал, никого, однако, не испугав. Стулу было уже всё равно, а бывший классный руководитель слыхал всякое. Привык!

— Смотрите, пожалуйста, — выдохнул Чисоев-старший, багровея. — Всё равно скоро всё узнают. Пословица у нас есть: беда одна не приходит, деток приносит.

Беда? Старик развернул бумагу. Так и есть, принтер постарался. Письмо? Нет, страничка из «Фейсбука». Фейс-бук… Стало быть, мордокнижие.

…Чисоев Артур Рустамович. Ага!

— Брата страница, — глядя в тёмное окно, буркнул Шамиль. — Помните, Сан Петрович, я вам про самозванцев говорил? Они теперь не просто личные письма уважаемым людям пишут. Они, суки болтливые, эти письма в интернете выставляют. Извините…

Учитель кивнул:

— Тень Грозного меня усыновила,
Димитрием из гроба нарекла,
Вокруг меня народы возмутила
И в жертву мне Бориса обрекла —
Царевич я.

— Царевич-королевич, — шагнув к поверженному стулу, чемпион рывком поднял его и со стуком приземлил на все четыре ноги. — Я тоже, Сан Петрович, Пушкина вспомнил. «Сказку о Салтане». Родила царица в ночь… У вас хоть Димитрий — красивое имя, громкое. А тут Алик какой-то! У нас «аликами» алканавтов называли. Алик, пфе!..

Александр Петрович зацепил взглядом первые строчки:

«Меня зовут Оксана Демченко. Мы незнакомы. Точнее, я вас знаю, а вы обо мне никогда не слышали. В феврале умер мой отец. Я всё собиралась вам написать и откладывала. Боялась. Вот, собралась. Мама не знает, что я пишу вам…»

«Пришлите, пожалуйста, тысячу гривень. А лучше — долларов», — мысленно продолжил опытный педагог, само собой, не подав и виду. Вспомнилась история с коллегой-химиком. Тот, в прошлом бравый артиллерист, несколько лет отбивался от самозваного фронтового потомства. Трое «деток» претендовали не только на жилплощадь, но и на алименты для лечения тяжких последствий сиротства. На свою беду химик был членом партии. «Персональное дело» стоило ему инфаркта и лёгкого заикания.

«Нашему сыну Алику полтора года. Если мы уедем на два-три месяца, его возьмёт к себе бабушка. Мы ещё не знаем, какая. Обе бабушки просто дерутся за внука. Третья фотография — его…»

Что тебя смутило, Шамиль? — Александр Петрович отложил бумагу в сторону. — В суд не подают, денег не требуют. Твой брат сам разберётся.

— Не разберётся. Сан Петрович! — простонал Чисоев-старший. — 1988 год, Днепропетровск, Кубок профсоюзов. Второе место — Чисоев Артугр. Первое — наша олимпийская надежда Чисоев Александр. Ваш, значит, тёзка. Алик, понимаешь!..

— Кто? — ахнул старик.

— Сан Петрович, дорогой… Скажите, это заразное? Я что, от брата вирус подхватил?!

В глазах Шамиля плескался ужас:

— Ленинская национальная политика, да? Все нации, конечно, равны, но почему за сборную Украинской Советской республики выступает какой-то подозрительный Шамиль? Зачем — Шамиль? Сегодня Шамиль, завтра кто? Абрам? Нет, комсомолец Чисоев, мы мировой империализм дразнить не будем. Александр Чисоев — разве плохо? Искандер Зулькарнайн, покоривший оба рога Земли! Молодой, красивый, горячий! И с девушками удобно, да? Приехал в гостиницу на улице Карла Маркса, горничной подмигнул, фотографию подписал: «Люблю тебя вечно! А. Чисоев». А потом… Алик? Какой такой Алик? Шамиль Рустамович, тут мимо Алик не пробегал? Вай, пробегал — внук мой, через двадцать пять лет…

Сел верхом на жалобно скрипнувший стул и подытожил:

— Жена узнает — убьёт!

23:06 …доставил на объект двух баранов…

…Ночь, улица, фонарь, аптека. Считай, по классику, только вместо аптеки заброшенный сельмаг. Двери забиты крест-накрест, и не досками, а ржавым железом. Зато крыльцо с фонарём в комплекте. Чем не место для полевого штаба? Даже мебель завезли.