Владимир Успенский - Неизвестные солдаты

• Название: Неизвестные солдаты
• Автор: Владимир Успенский
• Издательство: Издательство «Советская Россия» (Книги 1, 2); Роман-газета, № 8 2006 г. (Книги 3, 4)
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1965

Никогда не сотрутся в памяти нашего народа события первых месяцев Великой Отечественной войны, никогда не будут забыты беспримерные подвиги бойцов и командиров, которые своим мужеством и упорством обескровили немецко-фашистские войска в приграничных боях, в сражениях под Смоленском, Киевом и Ленинградом, а потом нанесли фашистам поражение под Москвой. Об этих людях и этих событиях рассказывает в своей книге В. Успенский. «Неизвестные солдаты» — роман-эпопея, охватывающий большой круг героев, от колхозников до генералов, от красноармейцев до ученых. Это люди разных характеров. По-разному складываются их судьбы во время войны. Автор показывает, как в трудные дни отступления закладывался фундамент будущей победы, как перемалывались в боях немецкие войска, как крепли в нашей стране те силы, которые остановили врага и погнали его на запад. Среди героев книги — Сталин, Жуков, Василевский, другие известные исторические личности. Но при всем этом «Неизвестные солдаты» — это, прежде всего, роман о народе, совершившем великий подвиг.

В свое время Михаил Шолохов назвал этот роман лучшим произведением о войне.

---

— Пульнуть могут.

— Нет, стрелять сегодня не будут, сегодня суббота.

— А по субботам что же — перемирие?

— Не то чтобы перемирие, а так уж само собой получилось, что этот день у нас без стрельбы, — все тем же глуховатым спокойным голосом объяснил майор. — С утра наши в реке моются, бельишко стирают. После обеда итальянцы. Лазают вдоль берега, лягушек на праздничный обед ловят.

— Да вы что? — удивился комиссар. — Каких еще лягушек?

— Разных, — сказал майор, и в голосе его Порошин уловил чуть заметную иронию. — Ловят подряд, а потом сортируют. Оказывается, в пищу употребляют не всех, каких-то особенных.

— С голода, что ли? — не мог уразуметь комиссар. — Так зачем же вы им дозволяете?

— Деликатес, — сказал майор. — Есть среди них любители. Разрешаю не я, разрешают сами бойцы. Им раз в неделю портянки постирать нужно.

— А вы куда смотрите? Вы командир или что?

— Людей мало, они устали, они в напряжении целыми сутками…

— Но это политическое дело. Если противник начнет атаку?

— Днем не начнут. Они переправились в ночь на среду, — сказал майор. — Пришлось снять людей с других участков. Отбросили.

Комиссар продолжал возмущаться, но Порошин уже достаточно хорошо знал этого молодого, шумливого и, в общем-то, добродушного товарища. Пошумит и отойдет. А то, что рассказывал майор, было действительно интересно. Прохор Севастьянович начал догадываться, что этот инженер в стоптанных сапогах не такой уж простак и не случайно вроде бы между делом сообщает начальству эти подробности.

— Слушайте, майор, — тронул его за плечи Порошин. — Откуда вы знаете, что итальянцы сначала всех лягушек ловят, а потом сортируют?

Инженер сверкнул в сторону генерала очками, и в голосе его первый раз прозвучала живая нотка:

— Ребятишки рассказывают. Да и женщины ходят иной раз к родным.

— Через реку? — уточнил Порошин.

— Да.

— Черт знает что! — выругался комиссар.

— Подожди, это интересно, — остановил его Прохор Севастьянович. — Можно с этими ребятишками потолковать?

Майор взглянул на часы, подумал:

— Придется проехать еще километров пять. Петька футбол смотрит, наверное…

Прохор Севастьянович давно знал, что на войне бывает всякое. Где-то, скажем, идет бой, гибнут люди, а рядом, за горкой, сидят в обороне бойцы, попивают чаек и режутся в карты. Трудно было удивить генерала Порошина, но тут даже он удивился.

На береговом откосе среди кустов чинно, рядками, сидели десятка три красноармейцев, все пожилые, все из саперов. Здесь же виднелись и пестрые бабьи платочки. Внимание этой публики было приковано к правому берегу. Там, за рекой, меньше чем в полукилометре от них, гоняли на широкой луговине мяч итальянские футболисты. Люди разговаривали негромко, степенно, обсуждали промахи, сравнивали с предыдущей игрой. В стороне, на голом холмике, собрались болельщики «активные» — молодые красноармейцы и босоногие ребятишки. Там кричали, махали руками, называли игроков по имени.

Порошин оставил в машине генеральскую фуражку, накинул плащ так, чтобы скрыть петлицы. Когда к майору подбежал командир роты и хотел дать команду, предупредил: не шумите. Сел под куст, пригласив туда же инженера. Комиссар стоял рядом, нетерпеливо посматривал на Прохора Севастьяновича. Чего он медлит? Ударить бы по итальянцам из пулеметов, благо и пулеметы находились поблизости, и дежурные пулеметчики сидели возле них на бруствере, следя за игрой. Надо расстрелять пару лент и кончить эту комедию.

Но Порошин не торопился. Разглядывал в бинокль итальянцев, которых собралось на игру сотни две, да еще с высоток наблюдали за ней многие. Спрашивал, где и какая команда. Командир роты сдержанно объяснил, что в белой форме — это «свои» из горно-стрелковой дивизии. В полосатых футболках — приезжие. Они играют тут в первый раз.

— Летчики, — подсказал какой-то сержант. — Полосатые — это летчики. Но им слабо против горных стрелков.

— Вы что, за стрелков и болеете? — спросил Порошин.

— Играют они неплохо. Для нас это вроде спектакля. Мы же не то что представления, даже кино больше года не видели… А макаронники — они насчет боя не очень, зато в футбол хорошо рубятся…

Игра кончилась. Итальянцы скрывались в окопах и ходах сообщения. Некоторые не спеша шагали к высоткам. Человек десять направились к реке. Было хорошо видно, как итальянцы жестикулируют, обсуждая, вероятно, ход матча.

Постепенно опустел и наш берег. На бугре осталось красноармейцев не больше взвода. Другие ушли далеко. И справа, и слева от бугра не было никаких укреплений, даже окопчиков. «Не оборона, а дыры одни, — подумал Прохор Севастьянович. — Тут действительно, сапоги стопчешь, тут побегаешь, чтобы прорехи затянуть» — посочувствовал он майору.

Между тем инженер привел белобрысого паренька лет двенадцати, босого, в коротких обтерханных штанах.

— Петьки нет, — сказал инженер, не называя Порошина по званию. — Сашок здесь оказался. Вот, Сашок, товарищ с тобой поговорить хочет.

— Здравствуйте, — паренек стянул с головы замусоленную пилотку, с любопытством поглядывал на Порошина и на комиссара. — Дяденьки, это ваша машина?

— Наша.

— Вы, случаем, не в деревню?

— Можем и в деревню. Подбросить тебя?

— Ага! Я ишшо на такой машине не сидел ни разу…

Мальчишка втиснулся между Порошиным и комиссаром. Поехали не спеша, обогнав по пути нескольких красноармейцев.

— К нашим солдаткам топают, — знающе пояснил парнишка.

— Ты, говорят, даже за реку в гости ходишь? — весело спросил Прохор Севастьянович.

— Ха, какие там гости! Деревню вон видите? С краю, за Лысой горой? Там бабка Настя живет, а тут бабка Клёня живет. Тут меня бабка Клёня от пуза кормит, а бабку-то Настю итальянцы объели, только ишшо картоху на огороде не тронули. Я сам туда гостинцы таскаю…

Вопрос за вопросом, посмеиваясь, задавал Порошин. Польщенный вниманием, Сашок охотно рассказывал, что итальянцы — они ничего, только шибко крикливые и за девками бегают. Все девки из деревни на эту сторону перебрались. Кто на лодках, кто вплавь. Итальянцев-то возле реки нет, они ночью только на горах, а между горами их патруль ходит. От горки до горки два раза в ночь, человек по десять. Когда дождь, то и патрулей нет. Итальянцы зябкие, в избах сидят, чтобы не простудиться.

Этот мальчишка знал, где у противника окопы и блиндажи, где часовые, с какой стороны можно подойти к Лысой горе.

— Вот что, — сказал ему Порошин. — Я тебе приказываю три дня сидеть дома, на ту сторону не ходить и ни с кем о нашем разговоре ни слова!

— А зачем дома сидеть?

— Так нужно. Выполнишь? И чтобы без болтовни!

— Я что, трепач? — обиделся Сашок. — Выполню, честное пионерское под всеми вождями!

Паренька ссадили у околицы. Когда он скрылся за плетнем, Прохор Севастьянович повернулся к инженеру:

— Товарищ майор, можно за одну ночь навести легкий мост против Лысой горы?

— Навести можно. Только надо заранее приготовить все в тылу, потом собрать.

— Вам приходилось выполнять такую работу?

— Приходилось, — сердито ответил майор. — Двадцать лет строил. А потом разрушал.

Прощаясь с ним, Порошин предупредил, что смена полка, возможно, задержится и чтобы на передовой ничего пока не менялось. Пусть сохраняется тот режим, к которому привыкли итальянцы. Майор понимающе посмотрел на генерала, сказал, что так и будет.

Машина покатилась дальше. Комиссар протянул Порошину папиросы:

— Ну, как мы теперь с ним?

— На свое место его надо поставить.

— Надо, конечно. Это же преступление. Чуть ли не братание на фронте устроил. Пусть прокуратура займется.

— Я говорю: на саперный батальон его надо поставить, нам еще много мостов строить придется.

— Преступник он, Прохор Севастьянович, а ты о мостах.

— Слушай, комиссар, — повернулся к нему Порошин. — Человека сперва научить полагается, потом требовать. Тут он делал, что мог и как мог, и судить его не за что. Вот если по его вине мост рухнет, тогда дело другое.

— Да чего ты к мостам привязался?

— Идея у меня есть, и, кажется, неплохая. Этот майор отличную обстановку для нас создал.

— Куда уж лучше… Как первая батарея прибудет, сразу надо в работу ее. Пусть припугнет итальянцев и поломает к чертовой матери это турецкое перемирие. Везде воюют, а тут какое-то позорище. Еще и нам с тобой шею намылят.

— Нет, комиссар. Ни одной батареи, ни одной роты мы подтягивать не будем. Сосредоточим их пока в лесу. Потом ударим. Неожиданно. Удастся нам Лысую гору захватить — мы над всей округой хозяева. В лоб ее штурмовать — сотни людей положим. А если осторожно, продуманно… Ну, ты меня понимаешь?

— Стараюсь понять, — ворчливо произнес комиссар. — Хочу понять и не хочу мешать тебе, Прохор Севастьянович. Но о бардаке, который тут развели, обязан сообщить в политдонесении.