Елена Морозова - Казанова

• Название: Казанова
• Автор: Елена Морозова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-235-02737-Х

Джакомо Джироламо Казанова вошел в историю как великий любовник. Вечный странник, авантюрист, игрок, алхимик, тайный агент, писатель. переводчик, журналист — каких только занятий он не перепробовал! Но чем бы он ни занимался, на первом месте у него всегда стояли женщины. Подчинив всю свою жизнь стремлению к наслаждению, возведенному галантным XVIII веком до уровня философии. Казанова сделал любовь высшим смыслом своего существования.

Несмотря на знакомство с монархами и знаменитостями, на переписку с просвещеннейшими людьми своего времени, известность пришла к Казанове только посмертно — после публикации его «Мемуаров», написанных в преклонные годы, когда, не в силах одерживать новые любовные победы, он скрашивал свой досуг воспоминаниями. Неутомимое и живое перо гения повседневности сумело воссоздать яркий калейдоскоп жизни и быта галантного XVIII столетия, передать беззаботную атмосферу авантюризма. Большая история обошла его стороной, и ни Казанова — тайный агент, ни Казанова — дипломат не оставили в ней заметного следа. В настоящей книге Казанова представлен как герой своего времени, герой, занятый поисками наслаждений и удовлетворением своих амбициозных планов.

---

На следующий день он обнаружил, что желудок его отказывается принимать пищу. При виде еды ему становилось дурно. Запершись у себя в спальне, он проклинал тот день, когда дьявол свел его с Шарпийон, проклинал Лондон и чопорных английских девиц с бесчувственными сердцами, проклинал страну, где нельзя безнаказанно побить куртизанку, и гнусных мегер, опекавших девицу и помогавших ей вытягивать деньги из почитателей ее красоты. Более недели Казанова просидел дома, никого не принимая и не читая писем. Когда же гнев его начал понемногу утихать, он решил ознакомиться с письмами. Таковых оказалось немного, зато записочек от Шарпийон и ее церберов — целая гора. Сначала тон их был исключительно возмущенный. Маменька и тетушки обвиняли Казанову в избиении их дочери и племянницы и утверждали, что несчастная лежит при смерти. Постепенно гнев стихал, уступая место робким оправданиям. Наконец, сама Шарпийон дерзнула написать, что она горько раскаивается в содеянном и умоляет простить ее. Поведение свое она объясняла исключительно минутным капризом и, чувствуя свою вину, обещала постараться загладить ее. Повинная Шарпийон вновь разбередила душу Соблазнителя, пробудила в нем желания. Тут, словно по волшебству, появился Гудар, прекрасно осведомленный обо всем, что произошло между Шарпийон и ее незадачливым поклонником. С собой Авантюрист приволок кресло, снабженное потайным механизмом. Садясь в это кресло, женщина (предназначалось сие изобретение именно для прекрасного пола) автоматически приводила в действие скрытую пружину, спинка откидывалась, выбрасывались вмонтированные в ручки и сиденье захваты, и жертва оказывалась лежащей на спине; отбиваться она, разумеется, не могла, ибо руки и расставленные ноги ее были плотно прижаты захватами к креслу. Продемонстрировав работу механизма на Казанове, Гудар предложил ему купить кресло и с его помощью овладеть коварной Шарпийон. Соблазн был велик, однако любое предложение, исходившее от Гудара, вызывало у Казановы подозрение, и он, несмотря на уговоры, от покупки отказался.

Следом за Гударом явилась сама Шарпийон. Рыдая, она просила прощения, выставляя напоказ синяки и царапины, якобы сделанные Казановой в ту ночь, когда ее каприз помешал ей удовлетворить страсть венецианского воздыхателя. Подобно кролику, завороженному мертвящим взглядом удава, Соблазнитель взирал на роскошное тело, покрытое синяками, и яд желания вновь разливался по его жилам. Не будь он столь возбужден зрелищем обнажаемых один за другим участков тела Шарпийон, он, вероятно, задумался бы, отчего спустя почти две недели синяки и царапины на ее теле выглядели совершенно свежими. Убедившись, что сладострастный воздыхатель вновь в ее власти, куртизанка перешла к делу. Она предложила ему последовать примеру Морозини и снять для нее домик, где она станет жить одна, без родственников. Но будучи несовершеннолетней и не имея права распоряжаться собой, часть своего содержания ей придется выдавать матушке, а значит, определяя его сумму, он должен помнить об этом. Иначе матушка ее явится и заберет ее к себе. Возбужденный и одновременно растроганный Казанова согласился и, призвав Гудара, поручил ему снять для него небольшой домик на окраине города, что тот и сделал незамедлительно.

Желая обезопасить себя от суровых английских законов, Казанова решил заключить договор о «найме Шарпийон» не с самой девицей, а с ее матушкой. Та тотчас потребовала у него сто гиней, утверждая, что он задолжал ей их за ту ночь, которую он провел с ее дочерью. Получив деньги, мегера дозволила дочери собрать вещи и отбыть в фиакре вместе с Казановой к новому местожительству.

Весь день Соблазнитель провел вместе с Шарпийон; девица была сама кротость, сама ласка, сама доброта, и к вечеру он окончательно уверился, что сегодняшняя ночь пройдет восхитительно. Однако когда влюбленные легли в постель, Шарпийон, потупив взор, заявила, что из-за причин вполне естественных она сегодня не может подарить Казанове свою любовь. Возразить воздыхателю было нечего, и он, отвернувшись, уснул беспокойным сном. Проснувшись рано утром, он решил убедиться, не стал ли он вновь жертвой обмана дерзкой куртизанки; предчувствие его не обмануло. Разъяренный, он влепил сонной Шарпийон пощечину и попытался овладеть ею. Та стала сопротивляться, и Казанова, мгновенно позабыв о своем вожделении, надавал ей оплеух, собрал свои вещи и, прихватив с собой ее чемодан с платьями, уехал домой.

На следующий день к нему явился Гудар и попросил вернуть чемодан, утверждая, что в противном случае мамаша Шарпийон станет жаловаться в полицию и венецианца обвинят в воровстве. Казанова ответил, что вернет чемодан только самой Шарпийон, ежели та соблаговолит лично за ним приехать. Гудар обещал передать его ответ обитательницам проклятого дома. В тот же день вечером Казанова получил от маменьки Шарпийон вполне мирное письмо, в котором она уверяла его в своей дружбе, во всем винила дочь и приглашала его на чашку чая. Коварная паучиха вновь расставила свои сети, и муха тотчас в них запуталась. На следующий день Казанова вместе с чемоданом явился к Шарпийон и провел вечер у нее в гостиной, сидя в углу и взирая на красотку с опухшим лицом, которая, потупив взор и ни разу не посмотрев в его сторону, чинно вышивала платочек. Так продолжалось целую неделю. Преисполнившись жалости и желая загладить свою вину, Казанова подарил Шарпийон дорогой сервиз из тончайшего китайского фарфора и трюмо. Когда на следующий день он увидел, с каким вкусом и любовью девица расставила его подарки, он радовался, как ребенок. Через несколько дней, когда щечки Шарпийон обрели присущий им нежно-розовый цвет, маменька ее сообщила Казанове, что сегодня ночью дочь ее готова его принять. Обрадованный Соблазнитель решил сделать Шарпийон королевский, по его мнению, подарок: вручить ей долговые расписки, некогда данные ему ее маменькой и тетками и, разумеется, неоплаченные. На основании этих бумажек он мог привлечь их к суду, им пришлось бы или уплатить ему заявленную в расписках сумму, или же сесть в долговую тюрьму.

Поздно вечером Соблазнитель с кожаным портфелем под мышкой явился в дом к Шарпийон, и ее маменька лично проводила его в спальню дочери. Когда она ушла, Казанова запер дверь и вынул из портфеля расписки. Объяснив Шарпийон, какой подарок он собирается ей сделать и в чем его ценность, он попросил ее сохранить эти расписки и ни в коем случае не давать их ни матери, ни теткам. А еще лучше вовсе не говорить им, что теперь они хранятся у нее. Растроганная девица облобызала Соблазнителя, назвала его благородным человеком, принялась ласкаться к нему, но как только он захотел перейти к делу, разрыдалась и продолжала рыдать до тех пор, пока он, разозлившись, не ушел, хлопнув дверью. Расписки вместе с забытым портфелем остались лежать на камине мстительной куртизанки.

Вернувшись домой и как следует отоспавшись, Казанова сообразил, что совершил непростительную глупость: «за просто так» отдал Шарпийон долговые расписки. Самолюбие его взыграло, и он написал куртизанке письмо, в котором в изысканнейших и вместе с тем весьма жестких выражениях потребовал вернуть ему расписки вместе с портфелем. Вместо ответа явился Гудар и заявил, что Шарпийон готова вручить ему расписки в том случае, если он лично явится за ними к ней в дом. Понимая, что партия проиграна, Соблазнитель тем не менее решил еще раз попытаться вернуть свое и написал еще одно послание, на этот раз уже маменьке ядовитой девицы. К вечеру пришел ответ: матрона сообщала, что знать не знает ни о каких расписках. Ежели он и отдавал что-то ее дочери, то пусть с нее и спрашивает.

Поражение было полным. Оставалось только навсегда забыть коварную красотку и утешиться в чьих-нибудь милосердных объятиях.

Кстати подвернулось приглашение на обед в тот самый дом, где он повстречался с Шарпийон. Помня об этом, Казанова обстоятельно выспросил хозяина обо всех приглашенных и, не обнаружив среди них никого, кто был бы ему неприятен, пообещал прийти. Однако посреди обеда в дом, подобно легкокрылой бабочке, влетела Шарпийон. Увидев, что все сидят за столом, она бесцеремонно выразила желание присоединиться к ним и, как нарочно, втиснулась между Казановой и его соседкой. Все оставшееся время Соблазнитель сидел как на раскаленных угольях: Шарпийон то и дело обращалась к нему, всем своим видом показывая, что она в него влюблена. А когда Казанова имел неосторожность пригласить всю компанию на загородную прогулку, уточнив, что восемь человек как раз разместятся в двух экипажах, Шарпийон весело воскликнула, что она будет девятой, а чтобы все смогли разместиться, посадит хозяйскую дочь к себе на колени. Соблазнитель побелел от гнева, но не нашелся, что ответить.

На следующий день во время поездки комедия продолжилась. Шарпийон усиленно разыгрывала безответную влюбленность. Глядя на нее и Казанову, веселая компания потихоньку хихикала. После обеда, когда все отправились осматривать обширный парк, Шарпийон, словно клещ, вцепилась в руку Казановы и, едва они остались одни, принялась упрекать его в невнимательности и черствости. От щебета Шарпийон у Соблазнителя закружилась голова. Кое-как взяв себя в руки, он потребовал вернуть ему расписки.