Синтия Хэнд - Святая

• Название: Святая
• Автор: Синтия Хэнд
• Жанр: Любовно-фантастические романы

На протяжении многих месяцев наполовину ангел Клара Гарднер  встречается в своих видениях лицом к лицу с сильным лесным пожаром, из пламени которого спасает притягательного и таинственного Кристиана Прескотта. Но даже это не могло подготовить её к судьбоносным решениям, которые ей предстоит принять в день пожара, или поразительному открытию, заключающему в том,  что ее предназначение - задача, ради  выполнения которой она и была послана на землю – не настолько легкое, как ей казалось раньше. Сейчас, разрываемая между все более усложняющимися чувствами к Кристиану и любовью к своему парню - Такеру, Клара пытается понять, что же она должна сделать в день пожара. И, будучи вовлеченной в мир полу-ангелов, где с каждым днем все сильнее разрастается конфликт между Белыми и Черными Крыльями, Клара узнает о новой страшной реальности, с которой должна будет встретиться лицом к лицу: кто-то очень близкий ей умрет, и это лишь вопрос времени. Пока её будущее остается покрытым завесой тайны, единственное, что Клара знает наверняка, так это то, что пожар -  это только начало.Описанная Райчел Мид как «совершенно пленительная» «Неземная» получила выдающиеся рецензии, лестные отзывы от авторов бестселлеров по версии «Нью-Йорк Таймс», а также была названа Indie «обязательной к прочтению» книгой. В этом затрагивающем сердце продолжении Синтия Хэнд мастерски показывает всепоглощающую радость первой любви и агонию потери. Эта прекрасно сотканная история придется по душе любителям Лорен Кейт, Бекки Фитцпатрик и Эприлин Пайк.

---

Я слышала, как хлопнула входная дверь, когда он ушел. Его грузовик завелся и поехал вниз по дороге, разбрасывая гравий.

Что-то плавает в моей груди, но не звук, а страшная боль, которая заставляет меня думать, что мое сердце взорвется.

- Билли… - в отчаянии зову я.

Она здесь. Ее рука опускается на мое плечо.

- Просто дыши, Клара. Дыши.

Я сосредотачиваюсь на том, чтобы воздух входил и выходил из моих легких. Не знаю, как долго мы находимся в таком положении. Билли крепко вцепилась в мое плечо, причиняя боль, но от этого я чувствовала себя лучше, потому что в отличие от моей мамы я все еще в своем теле.

Секунды проходят. Минуты. Возможно часы. Я осознаю, что своими руками согреваю мамины. Если я расцеплю их, они станут холодными, и тогда я больше не возьму ее за руку.

Снаружи небо становится серым. Мелко моросящий дождик падает на крышу дома. Словно чувствует, что сейчас подходящее для него время. Это кажется правильным.

Я смотрю на Билли.

- Это ты? - я поворачиваю голову в сторону окна.

Она улыбается своей странной улыбкой.

- Да. Я знаю, с человеческой точки зрения это глупо, но я ничего не могу с этим поделать.

- Я не хочу ее отпускать. - Одно из тех предложений, что эхом проносится в моей голове вместе со звуком своего обрывающегося и прерывающегося голоса.

- Я знаю, малышка, - говорит Билли своим скрипучим голосом. - Но ты уже не держишь ее сейчас. Ты знаешь, что ее больше нет.

Сначала телефон звонит тихо каждые несколько минут, затем начались звонки в дверь, и начали приходить люди. поначалу я чувствую себя под принуждением, мне кажется, что встречать их мой долг, словно я единственный член семьи, который находится неподалеку, словно я ребенок матери, который позволит им войти и лично поблагодарит за еду и сочувствие. Они должны были предупредить о еде. Когда случаются подобного рода вещи, когда умирает кто-то, кого ты любишь, люди приносят еду. Итак, содержимое холодильника Гарднер: одна огромная лазанья, три отдельных и одинаково отвратительных макаронных салата, два фруктовых салата, один вишневый пирог, два яблочных и яблочные чипсы, одно ведро холодной жареной курицы, одна кастрюля с неизвестным содержимым, один салат из шпината, клюквы и грецкого орех, который идет в комплекте с сыром покрытым плесенью, и мясной хлеб. Полки нашего бедного холодильника прогибаются под весом всего этого.

Вот еще одна вещь, о которой не предупреждают заранее: люди принесут достаточно еды, чтобы прокормить целый детский дом в Китае, но ты не будешь голоден.

Начинает казаться, что каждый человек уничтожает часть меня, когда говорит: «Мне очень даль, Клара. Если тебе что-нибудь понадобится, не стесняйся, звони».

- Она внезапно стала очень благосклонной, не так ли? - бормочет Билли после ухода Джулии - да, она была тем самым полнокровным ангелом, который продолжал задавать вопросы на последнем заседании общины, и да, именно она оставила один их тех макаронных салатов и глубокие соболезнования.

- Да, меня так и подмывало сказать, что Семъйяза прячется в лесу. - Темные глаза Билли расширились. - Он там?

Я покачала головой.

- Нет. Полагаю, что когда папа кого-то изгоняет, то он не может вернуться назад. Мне просто хотелось заставить ее слегка поволноваться.

- Правильно. Хотя ты должна была рассказать ей, тогда, возможно, мы бы могли увидеть, как быстро она летает.

Мы улыбнулись. Сейчас только так мы можем шутить. Здесь, внутри меня, в моей груди, все еще существует открытое бушующее отверстие. Я ловлю себя на том, что прикасаюсь к тому месту прямо в центре своей груди, где образовалось дыра такого размера, куда я спокойно смогла бы запихнуть свой кулак.

Билли смотрит на меня.

- Почему бы тебе не пойти наверх? Ты не должна быть здесь ради всех этих людей. Я позабочусь об этом.

- Хорошо. - Хотя я не знаю, что собираюсь делать наверху.

Когда я поднимаюсь в свою комнату, то обнаруживаю там Кристиана, сидящего на подоконнике. То, что происходит со мной, может показаться странным для посетителей, но мне все равно. Боль превращается в уродливую пустоту, что в какой-то мере даже еще хуже обычной боли. Но по крайне мере я не могу чувствовать эмоций Кристиана по ту сторону окна, или прочитать его воспоминания о нашем поцелуе.

- Когда ты здесь оказался? - мысленно спрашиваю я его.

- Рано. Около девяти.

Я не чувствую собственного удивления. Моя мама умерла за несколько минут до десяти.

- Я говорил, что буду здесь, - сказал он. - Хотя ты можешь игнорировать меня. Делать все, что ты хочешь.

- Я хочу вздремнуть.

- Хорошо. Я буду здесь.

Я ложусь поверх покрывала, не разбирая постели. Отворачиваюсь к стене. Кристиан не смотрит на меня сейчас, но все же.

Думаю, я должна заплакать. Я ведь еще не плакала. Почему я до сих пор не плакала? В течение месяцев я плакала из-за всякой незначительной мелочи (хнык-хнык, бедная я), а сегодня, в день, когда моя мама действительно умерла, ничего. Ни одной слезинки.

Джеффри плакал. Билли использовала целое небо для своих слез. Но не я. Со мной просто боль.

Я закрыла глаза. Когда я их вновь открыла, увидела, что прошло два часа, хотя я не почувствовала, что спала. Солнце опустилось на небе.

Кристиан все еще на крыше

У меня появляется непреодолимое желание позвать его, чтобы он пришел и лег рядом со мной. Как и прежде, в ту самую ночь, когда я узнала об этом чертовом правиле ста двадцати лет. Только на этот раз я не хотела бы, чтобы он меня трогал или разговаривал со мной. Но возможно, если он будет рядом со мной, я смогу что-нибудь почувствовать. Может быть, я смогу заплакать, и боль уйдет.

Кристиан поворачивает голову и находит меня глазами. Он может слышать меня.

Но я не могу попросить его войти.

Был уже поздний вечер, когда Кристиан без слов встает и улетает.

Затем раздается легкий стук в дверь, и Такер просовывает голову.

- Привет.

Я вскакиваю с кровати и бросаюсь в его объятия. Он притягивает меня ближе, прижимая мою голову к своей груди, и что-то говорит в мои волосы, но я не слышу.

Почему я не могу заплакать?

Он отстраняется.

- Я приехал сразу же, как только узнал.

Я бы позвонила Такеру после всего случившегося, конечно, но он был в школе, и у меня не было сил и желания искать его и заставлять приезжать.

- В школе все знают?

- Большинство. Ты в порядке?

Я не знаю, что ответить ему.

- Я спала.

Отцепив свои руки от него, я подошла к кровати и села. Так трудно смотреть на него, когда он пристально смотрит мне в лицо, пытаясь поймать мой взгляд глазами. Я теребила в руках уголок одеяла.

Такер казался растерянным, чтобы хоть что-то сказать, поэтому он просто осмотрел мою комнату.

- Я никогда не был здесь раньше, - произнес он. - Здесь мило. Тебе подходит. - Он прочистил горло. - Венди внизу, мы привезли пирог с шоколадным кремом и жареную курицу с зелеными бобами, но моя мама хотела отправить еще больше.

- Спасибо, - говорю я.

- Это вкусный пирог. Хочешь, чтобы я пригласил Венди?

- Пока нет, - я посмела взглянуть на него. - Не мог бы ты просто… взять меня за руку, на некоторое время? - Он смотрит на меня с облегчением. Наконец появилось что-то, что он может сделать. Он падает на кровать позади меня, и я растягиваюсь. Мы целуемся, его рука лежит на моем бедре.

Я ничего не чувствую. Я ни о чем не думаю. Я просто дышу. Вдох и выдох. Вдох и выдох.

Такер гладит меня по волосам. Такой нежный жест. Это также могло означать, словно он шепчет «Я тебя люблю».

- Я тоже тебя люблю, - сказала я ему, хотя думаю, что он меня не услышит.

Но я не чувствую любви. Я сказала это, потому что знаю, что это правда, но я не чувствую этого. Я слишком онемела для этого. Думаю, я не заслуживаю его любовь. Даже сейчас, тот момент с Кристианом на кладбище кажется темным облаком, засевшем в моем сознании.

Проходит три дня. Хотя это не то, что вы ожидаете. Вы думаете, сначала смерть, затем похороны, могила и все такое. Все закончено. Но между смертью и похоронами есть миллион небольших событий, о которых никто никогда не думает. Написание некролога. Выбор цветов. Выбор одежды для мамы в гробу и для меня на ее похоронах, что для меня не просто: черное платье, мамины туфли, ее серебряный браслет. Я даже сказала Джеффри, что галстук, который он должен надеть, должен быть с серебряными полосками, но стоило мне сказала это, как он подарил мне холодный взгляд и сказал, что собирается надеть черный.

Я не знаю, что он имеет в виду. Это словно мой фиолетовый вельветовый пиджак со дня пожара.

Может ли баланс Вселенной зависеть от цвета галстука?

Такер пропускает школу в первый день, чтобы остаться со мной. В основном это проявляется в том, что он сидит в кресле рядом с моим и нечего не делает, пытаясь поговорить со мной, иногда спрашивая меня, не нужно ли мне что-нибудь, и я почти всегда говорю «нет» до самой поздней ночи, когда я сказала: «Не мог бы ты пойти домой?».