Карин Фоссум - Не бойся волков

• Название: Не бойся волков
• Автор: Карин Фоссум
• Издательство: АСТ, Corpus
• Жанр: Триллер
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-077994-9

Инспектор Конрад Сейер, герой серии романов Карин Фоссум, — типичный норвежский полицейский: серьезный, пунктуальный и немного старомодный. В «Не бойся волков» он занят расследованием двух вполне заурядных по нынешним временам преступлений, разгадка которых, как и мотивы, вроде бы лежат на поверхности: убийства пожилой женщины, одиноко живущей на своей ферме, и ограбления банка с захватом заложника. Однако, как постепенно выясняется, во всех этих событиях непонятным образом замешаны весьма необычные персонажи — в том числе сбежавший из психиатрической клиники молодой человек, наделенный, по мнению местных жителей, некими сверхъестественными способностями (включая способность предвидеть будущее).

Карин Фоссум называют норвежской королевой детектива. Серия ее романов об инспекторе Конраде Сейере принесла ей мировую известность и переведена на 16 языков. На русском языке выходили два ее романа: «Глаз Эвы» и «Не оглядывайся!». По последнему роману в Италии снят фильм «Девушка у озера» (реж. Андреа Молайоли).

---

— С Эркки никто не может найти общего языка.

Сейер внимательно посмотрел на ленсмана:

— Лечебница в Вардене? Ты уже переговорил с его лечащим врачом?

— Нет, только с медсестрой — та подтвердила, что Эркки сбежал. Но я поговорю и с врачом.

— А парнишке, который нашел тело Халдис, можно доверять?

— Скорее нет. Он живет в детском доме для мальчиков в Гуттебаккене. Но, по-моему, в нашем случае он говорит правду. Когда он пришел ко мне, я, признаюсь, сперва засомневался. Он показался мне каким-то одержимым. Но он не соврал. А Эркки сложно с кем-то перепутать. И парнишка знает его…

— А зачем он пришел в банк в такую рань? За пособием?

— Понятия не имею. Но уверен, что грабитель задается тем же вопросом, вот только вряд ли Эркки ему ответит. Вообще-то интересно было бы взглянуть на этих двоих. И чем только они сейчас занимаются? Тут уж можно чего угодно ожидать… — серьезно сказал Гурвин.

— Возможно, их пути уже разошлись — не исключено, что грабитель перепугался и выбросил Эркки где-нибудь на дороге.

— Не удивлюсь, если так оно и было.

— И даже если Эркки на свободе, то вряд ли он явится в полицию. И как нам теперь это дело раскручивать?

Открыв лежавшую на столе папку, Сейер зачитал вслух:

— «Сегодня ночью во Фрюделанде угнали автомобиль — совершенно новый „рено меган“ белого цвета». Похож по описанию на ту машину, в которой уехал грабитель. Возможно, позже он пересел в другую. И может статься, отпустил Эркки. Будем надеяться.

Ленсман и Скарре промолчали. Грабители бывают разными, и чаще всего они не наносят увечий, но кто знает…

— А мы вообще сможем допросить Йорму?

Гурвин пожал плечами:

— Думаю да, в присутствии врача. Но вряд ли Эркки нам ответит. Во всяком случае, может ответить так, что мы ничего не поймем. И даже если он убийца, то его едва ли осудят.

— Да, это точно.

Сейер с силой зажмурился, а потом открыл глаза.

— Его лечили принудительно?

— Да.

— Значит, он считается опасным?

— Этого я не знаю. Возможно, он в первую очередь представляет опасность для себя самого.

— Он пытался покончить с собой?

— Понятия не имею. Лучше уточните у врача. Эркки несколько месяцев пробыл в клинике, поэтому там наверняка что-нибудь выяснили. Хотя я сомневаюсь, что в его случае можно что-нибудь выяснить. Мне вообще кажется, что это у него хроническое. Эркки с детства не такой, как все.

— А его родители живы?

— У него только отец и сестра. Они живут в Штатах.

— А собственное жилье у него есть?

— Государственная квартира. Мы ее уже проверили, и я попросил одного из соседей связаться с нами, если Эркки там появится, но он пока туда не возвращался.

— Он финн?

— По отцу. Эркки родился и вырос в Валтимо, а когда ему было четыре, они перебрались в Норвегию.

— Он употреблял наркотики?

— Насколько мне известно, нет.

— А физически хорошо развит?

— Нет. Силы у него берутся из другого места. — Гурвин постучал пальцем по лбу.

Скарре не отрываясь смотрел на экран, он пытался разглядеть глаза под темными волосами, но тщетно.

— Мне кажется, я начинаю понимать, — проговорил он. — Эркки ведет себя именно так, как и ожидают от человека, на которого вдруг напали и взяли в заложники. Он не оказывает сопротивления. Ничего не говорит. Как по-вашему, о чем он думает? — спросил Скарре ленсмана, показывая на монитор.

— Он прислушивается.

— К внутренним голосам?

— Похоже на то. Я и сам много раз наблюдал, как он идет и кивает головой, будто с кем-то про себя разговаривает.

— А он вообще умеет говорить?

— Он очень неразговорчивый. И если говорит, то что-нибудь напыщенное… Понять его невозможно. И этот храбрец в маске тоже вряд ли поймет его, если Эркки вообще будет с ним говорить.

— Эркки хорошо знает окрестности?

— Да, очень хорошо. Он часто бродит по дорогам. Иногда он ловит попутку, но редко кто отваживается подвезти его. Еще он любит ездить на автобусе или поезде. Просто ездит туда-сюда. Ему нравится двигаться, а спит Эркки где придется. На лавочке в парке. В лесу. На автобусных остановках.

— У него вообще нет друзей?

— Ему никто не нужен.

— Откуда вам знать? Это он сам сказал? — резко спросил Сейер.

— Сам Эркки ничего не говорит. От Эркки лучше держаться подальше, — коротко ответил ленсман.

Сейер задумался. Солнечные лучи серебрили его короткие седые волосы, и Гурвину он напоминал древнегреческих аскетов, не хватало лишь лаврового венка на голове. Машинально почесывая локоть, Сейер долго рассеянно молчал.

— Я думал, что в Вардене дом престарелых, — наконец сказал он.

— Раньше так и было, — ответил Гурвин, — а сейчас там психиатрическая лечебница, где лечатся сорок пациентов. В лечебнице четыре отделения, из которых одно — со строгим наблюдением. Или, как они сами говорят, закрытое. Пациенты называют его «Крышкой». Я как-то раз побывал там — привозил одного паренька из детского дома.

— Я отыщу лечащего врача Эркки и поговорю с ним. Неужели так сложно выяснить, опасен он или нет?

— Про него ходит чересчур много слухов, — ленсман внимательно посмотрел на Сейера, — и Эркки сам считает себя виноватым во всем. Насколько мне известно, никаких преступлений за ним не числилось, ну разве что проехался пару раз в поезде «зайцем» и утащил кое-что тайком из магазина. Хотя теперь не знаю, что и думать…

— А что он стащил из магазина?

— Шоколадку.

— С родными он не общается?

— Эркки не желает их видеть, впрочем, они ему ничем помочь не смогут. Его отец давно признал, что сын безнадежен. И винить его не за что. Эркки — действительно человек пропащий.

— Хорошо, что его врач тебя сейчас не слышит, — тихо сказал Сейер.

— Может, и так. Но Эркки всегда был болен — во всяком случае, последние шестнадцать лет, с тех пор как его мать умерла. А это о многом говорит.

Поднявшись, Сейер придвинул стул к столу.

— Надо бы кофе выпить. Заодно расскажешь мне обо всем, что тебе известно.

* * *

Напоминая огромного Будду, Канник величественно восседал на кровати. На полу вокруг него расселись слушатели, удивляясь, как только такому толстяку удалось усесться по-турецки. Сначала ему никто не верил. Канник нашел в лесу труп?! Как в такое поверишь? И не просто труп, а изувеченный труп! По крайней мере Канник так сказал: «изувеченный». Карстену это особенно не понравилось — он был старшим и полагал, что если кто здесь и может говорить правду, то только он сам. Канник никогда не забудет, какое у Карстена было лицо, когда Маргун подтвердила его слова. И Канник считал это своей победой. А теперь они услышат историю целиком из уст самого Канника!

Однако мальчишки уже достаточно долго прожили в приюте и знали, что в этом мире ничего не дается бесплатно, поэтому на одеяле перед Канником были разложены подарки: шоколадка, розовые жевательные конфеты «Хубба Бубба», упаковка чипсов с солью и перцем и коробка грильяжа в шоколаде. И самое ценное — две сигареты и одноразовая зажигалка. Глаза у слушателей горели от нетерпения, и Канник понимал, что голыми фактами ему не отделаться — они жаждут крови. К тому же Халдис они знали. То есть речь идет не о скупом отчете наподобие некролога, а вроде как о живом человеке. Ну, по крайней мере, о человеке, который до недавнего времени был живым… Каннику запрещалось слишком часто рассказывать об убийстве — Маргун не хотела, чтобы мальчики лишний раз перевозбуждались. Они и так достаточно нервные, а сотрудников в детдоме не хватает, да и те, что есть, еле справляются со всей этой разношерстной ватагой.

Канник прищурился. Он решил начать с Симона и закончить Карстеном. Симону было всего восемь лет, и он напоминал шоколадного мышонка — такой же милый и темненький.

— Я взял лук и пошел стрелять, — начал Канник, не мигая глядя в карие глаза Симона, — со второй стрелы я подбил жирную ворону. У меня в чемоданчике есть потайной кармашек, и там спрятаны два настоящих охотничьих наконечника — я их специально из Дании заказал. Только никому ни слова. В Норвегии они запрещены, — гордо сообщил он.

На лице Карстена появилось такое знакомое страдальческое выражение.

— Ворона свалилась прямо к моим ногам. Вокруг, в лесу, не было ни души, но у меня вдруг появилось мерзкое ощущение, будто рядом кто-то бродит. Вы меня знаете, для меня лес — дом родной. И я сразу чувствую, если что-то происходит. Скорее всего, это оттого, что чутье у меня прямо звериное… — Канник перевел дух. Вступление получилось неплохим — Симон не мог отвести от него зачарованного взгляда, а остальные не смели вздохнуть, боясь сбить Канника с мысли.

— Я бросил ворону и пошел к дому Халдис, — он повернулся к Сиверту, веснушчатому одиннадцатилетнему парнишке с косичкой на затылке, — там было до странности тихо. Халдис рано встает, поэтому я решил поискать ее. Думал, может, она нальет мне стакан сока… Но в огороде не было ни души. Шторы на окнах были отдернуты, поэтому я решил, что она, наверное, сидит на кухне — пьет кофе и читает газету, как обычно… — Ян Фарстад по прозвищу Яффа смотрел Каннику прямо в рот. — И еще, — продолжал он, — Халдис могла угостить домашним хлебом со сладким творогом. Однажды я съел восемь таких бутербродов, а вот в этот раз ничего мне не досталось… — От такой грустной мысли Канник быстро заморгал.