Мишель Ходкин - Эволюция Мары Дайер

• Название: Эволюция Мары Дайер
• Автор: Мишель Ходкин
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Однажды, Мара Дайер поверила, что может сбежать от прошлого.Но она не может.Она думала, что все ее проблемы — лишь в ее голове.Но это не так.Она не могла представить, что после всего, через что она прошла, парень, которого она любит, все еще будет хранить секреты.Но она ошибалась.В захватывающем продолжении «Неподобающей Мары Дайер», раскрывается правда и выбор становится смертельным. Что же дальше станет с Марой Дайер?

---

Может быть, этого не было. Возможно, фотографии, разговор, вызвавшие обморок, вызвали галлюцинацию непослушного отражения в стекле. Может быть, грузовик позади нас был обычным грузовиком.

Я проверила боковое зеркало снова. Я могла поклясться, что фары стали ближе.

Не думай об этом. Я смотрела вперед, ни на чем не фокусируясь , прислушиваясь к гипнотическим, механическим биением ветровиков. Мой отец был тихим. Он протянул руку, чтобы включить радио, когда мы услышали визг шин.

Наши головы дернулись, когда нас затопило светом. Мой отец повернул руль вправо, когда и пикап позади нас качнулся в правый ряд, почти касаясь задней стороной по пассажирскому сидению.

Папа закричал что-то. Нет, говорил что-то мне. Но я не могла услышать его, потому что, когда грузовик подъехал к нам, вид Джуда за рулем заблокировал мой разум.

Я закричала моему отцу. Он должен был разглядеть. Он должен был видеть. Но он слишком сильно кричал.

- Держись!

Он потерял контроль над автомобилем. Черная волна паники грозила выйти из меня и из него, когда машина вышла на скользкую поверхность под нами из-за дождя. Грузовик пересек несколько полос и помчался вперед. Мое сердце гремело в грудной клетке, и я сжала центральную панель с одной стороны. Желчь застряла в горле и собиралась выйти. Мы разобьемся. Джуд ехал за нами, и теперь мы попали в аварию...

Секунду спустя я поняла, что мы погрузились в тишину.

- Мудак! - прокричал мой отец. Я посмотрела на него... пот рассыпался бисером по его лбу, вены выступили на его шее.

Только тогда я заметила, что мы не двигались.

Мы не двигались.

Мы не столкнулись.

Мы сидели неподвижно на краю самой левой полосы, полосы совместного движения. Машины огибали нас и сигналили.

- Никто не знает, как водить в этом городе! - Он ударил кулаком по приборной панели, и я подпрыгнула.

- Мне жаль, - сказал он быстро. - Мара... Мара?

Его голос был хрупким из-за беспокойства.

- Ты в порядке?

Должно быть, я выглядела ужасно, потому, что выражение моего отца превратилось из яростного в испуганное. Я кивнула. Я не знала, могла ли я говорить.

Мой отец не видел его. Он не видел Джуда. Я одна, кто видел его.

- Давай, отвезу тебя домой, - пробормотал он себе под нос. Он завел машину, и мы проехали остаток пути. Даже пенсионеры в своих рассыпающихся голубых Бьюиках сигналили нам. Папу это не беспокоило совсем.

Мы подъехали по нашей пустой дорожке, и он бросился открывать мне дверь, держа зонтик над нашими головами. Мы поспешили домой, мой отец нащупывал ключ, пока, наконец, не открыл дверь.

- Я сделаю горячий шоколад. Мороженное? - сказал он с улыбкой, но она не дошла до его глаз. Он был серьезно обеспокоен.

Я заставила себя говорить.

- Горячий шоколад.

Я потерла руки, чтобы не дрожать. Дождь хлестнул в огромное окно в гостиной, напугав меня.

- А я выключу кондиционер... а то холодно в доме.

Папа улыбнулся.

- Спасибо.

Потом он схватил и обнял меня так крепко, что я подумала, что могла бы сломаться. Я попыталась обнять его в ответ, и, когда мы оторвались друг от друга, он пошел на кухню, издавая там много шума.

Я никуда не пошла. Я просто стояла неподвижно в коридоре. Я взглянула на позолоченное зеркало, которое висело над столом орехового цвета напротив парадной двери. Моя грудь быстро поднималась и опускалась. Мои ноздри вспыхнули, губы были бледны и обескровлены.

Я задыхалась. Но не от страха.

От ярости.

Моему отцу могли навредить. Убить. И на этот раз это была не моя вина.

Это была вина Джуда.

Глава 18

Минуту или секунду спустя я оторвалась от зеркала и потащилась в свою комнату. Но когда я открыла дверь в комнату, я была настолько встревожена, что не могла не заметить глаза, наблюдающие за мной.

Кукла спокойно сидела на моем столе, ее ткань прислонилась к стеклу, за которым стояли мои старые школьные учебники. На ее кукольном лице была счастливая улыбка. Ее черные глаза, направленные в мою сторону были пустыми.

Это была кукла моей бабушки, мама рассказывала мне о ней, когда я была маленькой. Она оставила ее мне, когда я еще была ребенком, но я никогда с ней не играла. Не дала ей имени. Я даже не любила ее; кукла лежала среди набора других кукол и чучел животных в моей груде игрушек, и, когда я выросла, она переехала из груды игрушек в заброшенный угол моего шкафа, чтобы ее не было видно из-за обуви и несезонной одежды.

Но сейчас она была здесь, сидела на моем столе. Она не двигалась.

Я моргнула. Конечно, она не двигалась. Это была кукла. Куклы не двигаются.

Но она переместилась, однако. Потому что последний раз, когда я ее видела, она была упакована в спрятанном ящике со старыми фотографиями и вещами из моей комнаты в Род-Айленде. Коробку я не открывала с тех пор...

С тех пор, как была костюмированная вечеринка.

Я начала вспоминать ту ночь. Я видела себя, идущую к своему шкафу, собираясь надеть изумрудно-зеленое платье моей бабушки, я нашла открытую коробку в своем шкафу. Я не помню, чтобы делала этого. Я не помню, чтобы открывала ее.

Я перемотала в памяти. Видела себя идущую назад к шкафу, видела, мамины туфли на ногах. Наблюдала за потоком воды из крана в ванной...

Я видела куклу, той ночью, когда я обожглась.

Кожу на затылке покалывало. Это была плохая ночь. Мне оскорбила Анной, и унизил Ной, и я примчалась обратно раньше, я первая оказалась дома. Я видела себя, протягивающую руку, чтобы открыть дверь, но...

Она качнулась раньше, чем я коснулась ее.

Я думала, что у меня были галлюцинации той ночью... и они были. Я представила серьги моей бабушки на дне ванной, хотя они были у меня в ушах. Я так же не помнила, как я спустила коробку со своего шкафа.

Это было до того, как я узнала, что Джуд жив. Если он был в моей комнате прошлой ночью, он мог быть в моей комнате и той ночью.

Мои руки сжались в кулаки. Он снял коробку с моего шкафа. Он открыл ее.

И он хотел, чтобы я знала это. То, что он трогал все мои вещи. Наблюдал за мной, пока я спала. Обыскивал мою комнату. Обыскивал мой дом.

И когда я ушла, он преследовал меня с отцом.

Я дрожала, но теперь меня било в лихорадке. Я чувствовала, что выхожу из-под контроля, и я не могла позволить, чтобы мой отец видел меня такой, он и так был в достаточно испуган. Я сдержала свой гнев и страх и отжала свою промокшую одежду, затем бросила ее в раковину. Я включила душ и глубоко вздохнула, когда моя ванная наполнилась паром. Я зашла под горячую воду, и пусть она, конечно, стекала вниз, мои мысли не желали уходить вместе с ней.

Это не помогало.

Я попыталась напомнить себе, что я не одинока. Что Ной поверил мне. Что он приедет позже, и, когда он будет здесь, я все ему расскажу.

Я повторяла эти слова снова и снова, надеясь, что они меня успокоят. Я оставалась в душе, пока кровь не похолодела в жилах. Но, когда я вышла из ванной, я обнаружила, что кукла больше не улыбалась.

Она злобно смотрела.

Мурашки побежали по коже, пока я стояла , завернутая только в полотенце, столкнувшись лицом с ней, пока мое сердце бешено стучало.

Нет, не с ней. С этим.

Я схватила куклу с стола. Я подошла к шкафу и засунула ее обратно, в одну из своих коробок. Я знала, что выражение куклы не изменилось. Мой разум играет со мной злую шутку, потому что я нервничала, и паниковала, и сердилась из-за того, что хотел сделать Джуд.

Я открыла ящик стола, сорвала кусок скотча и замотала им коробку с лишенной свободы куклой внутри. Нет, не лишенной свободы. Упакованной. Упаковала куклу обратно. А потом я оделась и направилась к отцу, так будто вообще ничего не случилось, потому, что у меня не было другого выбора.

Время должно было исцелить все раны, но как долго Джуд будет портить мне жизнь?

Когда Даниэль, Джозеф и моя мама вернулись домой, был еще ранний день. Они громко разговаривали друг с другом, пока мой отец стоял, прислонившись к кладовому шкафу и держа обеими руками треснувшую кружку.

- Мара! - Мама бросилась ко мне и сжала меня в объятиях сразу после того, как заметила меня.

Даниэль поставил свой стакан. Наши глаза встретились через мамино плечо.

- Спасибо, Господи, ты в порядке, - прошептала она. - Господи, спасибо.

Объятия длились неловко и долго, и, когда мама отпустила меня, ее глаза были влажными. Она быстро вытерла слезы и нырнула в холодильник.

- Что я могу тебе сделать?

- Я в порядке, - сказала я.

- Как насчет тоста?

- Я не настолько голодна.

- Или печенье? - Она подняла пакет с печеньями внутри.

- Да, печенье! - Сказал Джозеф.

Даниэль сделал такое лицо, будто говорил: Скажи да.

Я выдавила улыбку.

- Печенье было бы замечательно.

После того, как слова слетели с моих уст, Джозеф взял противень с печеньем из ящика под духовкой. И еще фольгу. Он взял пакет с печеньями у мамы и подогрел духовку, прежде чем она бы забрала их.