Марианна Грубер - В Замок

• Название: В Замок
• Автор: Марианна Грубер
• Издательство: Симпозиум
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-89091-279-8

В день седьмой в незавершенном романе классика австрийской литературы Франца Кафки «Замок» (1922) измотанный землемер К. перед смертью должен получить известие: Замок не признает его землемером, но разрешает остаться в Деревне.

В книге современной австрийской писательницы Марианны Грубер (р. 1944) день седьмой превращается в день первый: ее
землемер предпринимает новую попытку проникнуть в абсурдно-загадочную структуру, в центр власти, преодолевая и «террор среды», и морок собственного сознания. Роман «В Замок» (2004) написан талантливым импровизатором, мастером интеллектуальной прозы. Герой М. Грубер достиг цели — постиг недостижимое, и как результат - опустошенность, в которую оказывается погружен и читатель романа.

---

— Постой! — крикнула она, — Да постой же! Обед уже готов, тебя ждут!

Но К. убегал все дальше, пока Фрида не потеряла его из виду. Вскоре он перестал слышать и ее голос. Выше моста он вскарабкался наверх по откосу и побежал дальше по дороге.

Он бежал, и в его мыслях бежали, не разбирая дороги, предметы, времена, все, чего он не понимал. Он бежал и бежал, ноги несли его с удивительной, небывалой легкостью, как будто земля отталкивала его, а воздух подхватывал и не давал упасть. Он бежал вдоль ручья, потом повернул назад, снова оказался у моста и побежал дальше, мимо дома Старосты, мимо школы, слыша только шум своих шагов и дыхания, гудевший в мозгу. Над Замковой горой сгрудились всклокоченные снеговые тучи, К. мельком посмотрел на них, не останавливаясь, он бежал, согнув в локтях руки, слегка взмахивая ими, лишь невысоко поднимая ноги, бежал как во сне, словно вся его жизнь, всякая его мысль и всякое чувство обратились в этот бег. Он добежал почти до дома Варнавы. Лишь тогда он остановился и лишь тогда заметил, что задыхается, в легких кололо, он жадно глотал воздух раскрытым ртом.

Приди в себя, подумал он, бегуны — это посыльные, а тебе нечего передать людям, разве что вопрос, который имеет значение только для тебя. Это не вопрос, который отец задает сыну, напротив, это вопрос сына отцу, слуги — господину, червя — подошве, которая его раздавит. Безусловно, это не какой-то пустяковый вопрос, но для других людей он не имеет значения.

«Приди в себя, — мысленно повторил он еще раз. — Ты не посыльный». Но затем он подумал, что посыльные, наверное, передают людям вопросы других людей, и он, сам ничего не предпринимая, совершенно ненамеренно оказался, быть может, в роли посыльного, принесшего послание, о котором сам он ничего не знал, о значении которого едва догадывался. Он поднял голову. По небу ползли темные снеговые тучи. К. глядел на них до тех пор, пока небо не заволокло полностью. Тогда он повернул назад и теперь уже неторопливо зашагал к постоялому двору «У моста». Он весь взмок и тяжело дышал, однако усталость была приятной. Мысль о том, что он оказался способным на столь большую затрату сил, преисполнила его удовлетворением, и еще большее удовлетворение он почувствовал, подумав о том, что если бы не бежал по кругу, а пошел прямо, то добрался бы до Замка.

Дверь постоялого двора он открыл чуть ли не радостно.

— Конечно, он сошел с ума, — услышал К. голос Хозяйки, когда бесшумно переступил порог трактирной залы. Все были на месте: Учитель, Фрида, Артур с Иеремией, несколько крестьян. Хозяин сидел, прислонившись к изразцовой печи в углу. Никто не заметил К., — так жарко обсуждали они его странное поведение: взял и ни с того ни с сего сиганул с берега прямо в воду.

— Нет, не прямо в воду, — поправила Фрида.

— Конечно, сумасшедший, — заговорил Учитель. — Другого объяснения нет. Может, он давно уже спятил, да только мы не сразу заметили, потому что Замок нас не предупредил заранее. А может, раньше он был только чуточку ненормальный, а теперь свихнулся окончательно, ведь у него в прошлом трагическое бытие бродяги. От такой жизни всякий спятит.

— Ха-ха! Трагическое бытие бродяги! Сам виноват, вот что я вам скажу. — Это снова вступила Хозяйка. — Готова поспорить: он все устроил нарочно!

— Вдруг без всякой причины завел разговор о рыбах, — мрачно сказала Фрида. — Сумасшедший. Да, он сам так сказал однажды про себя.

— Вот то-то! -сказал Учитель.

К. подумал: «Вот сейчас и начинается ее предательство. Она начинает рассказывать обо мне другим. И рассказывает не то, что знает, а то, что они хотят услышать».

— Кто знает, что-то еще будет...

— Луна! — вдруг сказал Учитель. — Он наверняка будет говорить о луне.

— А потом завоет на луну, — добавил Артур. — Я думаю, не стоит он того, чтобы о нем беспокоились.

— Помните о Замке! — сказал Учитель. — Может быть, нам все-таки следует пойти поискать этого сумасброда?

К. кашлянул.

— Не нужно, — сказал он. — Он снова явился, хотя, кажется, слишком рано. Извините, что помешал заседанию вашего совета.

Все разом примолкли. Крестьяне сделали вид, будто продолжают беседовать о безумствах непогоды, — в эту минуту, как по заказу, снова пошел слабый снег. Вместе со снегом на Деревню опустились ранние сумерки, и теперь, когда все замолчали, они тяжелой тенью лежали на всех предметах, на лицах людей, и даже свет ламп над столами, казалось, потускнел.

— Вот, — сказал К., нарушив тишину, и выложил на стойку небольшой завернутый в клеенку пакет. — Нашел на земле перед дверью.

Фрида развернула пакет. В нем оказалась книга без титульного листа. Под любопытными взглядами крестьян она стала переходить из рук в руки, Хозяйка взвесила томик на ладони, Хозяин осторожно взял его двумя пальцами, наконец книга вернулась к Фриде. Она раскрыла ее, надеясь найти название или какую-нибудь помету, по которой удалось бы установить владельца, но, начав листать, обнаружила, что все страницы в книге чистые.

— Что же это? — удивилась Хозяйка.

Фрида покачала головой. К. наблюдал эту сцену, скучая. Как все они дивятся книге и ее белым страницам! Белы рученьки, белее снега, промелькнуло у него в мыслях, — вроде бы, начало сказки, продолжение которой еще нужно придумать. Черная тьма, — потом появится и она, по-видимому, ее не избежать, а все прочее возникнет, когда ты будешь писать, решив завершить что-то, что не может быть завершено по-другому, или надеясь освободиться от чего-то, неважно, что бы это ни было.

— Это для меня, — сказал он и взял книгу у Фриды. — Замок ответил!

— Ну и что же он ответил? — грубо спросила Хозяйка. Она уже не просто напала на К. с обычными ехидными замечаниями — сейчас она побагровела от злобы, которую пыталась прикрыть насмешливым тоном: — Замок ответил! На что ответил-то? Уж не на тот ли сон, о котором ты однажды рассказывал? Тебе что-то снится, а Замок отвечает на твои сны? Дай-ка сюда книгу, уж конечно, она не для тебя. — И Хозяйка протянула руку.

К. на глаз прикинул расстояние между нею и собой, измерил вдруг образовавшуюся между ними пустоту. Эта женщина явно ожидает, что он унизится и преодолеет разделяющее их расстояние. Как же плохо понимают его все эти люди, с их усердием, с их слепым рвением, ведь все может скоро закончиться, и ничто не помешает воспоминаниям исчезнуть. Скорей, скорей, вопреки леденящей медлительности, с которой обычно происходят события. Быстро кинуть взгляд в прошлое, в заросшие папоротниками дремучие леса, другой — на могилы, и еще второпях оглянуться на свое детство, которое ни он, ни Фрида не могли воскресить. Может быть, они, оглянувшись назад, видели резную деревянную лошадку, платок, может быть, Хозяйка видела там, в прошлом, не одни лишь пивные кружки, а он, К., видел камень на земле или чашку с чаем, запах которого означал детство, и дороги, дороги. К. почувствовал, глядя на этих людей, что его гложет гнетущая тоска, и ему показалось, что только и останется ему это чувство, бывшее чувством уже состоявшегося прощания, хотя прощание было еще впереди.

— Замок ответил, на что — не имеет значения, — твердо сказал он и направился к лестнице.

Фрида поднялась за ним и вошла в комнату. Она запыхалась и говорила с трудом:

— Нет, в самом деле, стоит тебе появиться, как все становится каким-то ненастоящим. Что ни день, сплошные сюрпризы, и вот опять какой-то новый поворот!

— Что ни поворот, то новая жизнь, — ответил К., стаскивая мокрые сапоги и переодеваясь.

— Хорошо, — Фрида кивнула, — что ни поворот, то новая жизнь, но чья это жизнь? Жизнь землемера или жизнь его якобы существующего двойника? — Она все еще не отдышалась. — Книга... Если Замок действительно прислал ее тебе...

К. вытащил дорожную сумку и начал складывать свои немудреные пожитки.

— Вдобавок книга с чистыми листами! — продолжала Фрида. — В Деревне вообще ни у кого нет книг, разве что у Учителя. — Лишь теперь Фрида заметила, что К. укладывает сумку, и ахнула: — Что ты делаешь!

— Укладываю вещи, — ответил К. — Хватит с меня трех ночей на этом постоялом дворе.

— Куда же ты?

— Разве здесь нет другой гостиницы?

— Она только для чиновников.

— Стало быть, и для меня. Будучи землемером, я, между прочим, являюсь служащим Замка, и, надо полагать, не какой-нибудь мелкой сошкой: измерение земель — работа серьезная, ее не поручают легкомысленному человеку.

Фрида растерянно комкала тряпку для пыли, которую почему-то держала в руках.

— Та гостиница — не для нас, — сказала она. — Не для таких, как мы. Там останавливаются... — Она не договорила. — Ты же сам знаешь, кто.

— Нет, — возразил К. — Ничего я не знаю. Потому что нет ничего достоверно известного.

— Есть, — упрямо возразила Фрида.

— Нет, — повторил К. — Для кого другая гостиница?

— Опять затеваешь свою игру!

— Ну да, конечно! — выдержка начала изменять К. — Я тут пою и пляшу и корчу рожи. Ведь так ведет себя тот, кто играет? А какой текст я должен произносить?