Лао Шэ - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Лао Шэ
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Разная фантастика
• Год: 1981

Лао Шэ — один из крупнейших китайских прозаиков XX века, автор многочисленных романов, рассказов и пьес, вошедших в золотой фонд современной китайской литературы.

В сборник включен роман «Рикша», наполненный глубоким гуманистическим содержанием, сатирический роман «Записки о Кошачьем городе», фрагменты незаконченного романа «Под пурпурными стягами» — о Пекине времен маньчжурских богдыханов, избранные рассказы, отрывки из биографических записок «Старый вол, разбитая повозка».

Сборник выходит к 15-летию со дня трагической гибели писателя от рук хунвэйбинов во время так называемой «культурной революции» в КНР.

---

В том-то и беда — я начал сочинять романы, еще не имея опыта работы над рассказами. А ведь хороший рассказ требует полной отдачи сил, тогда как роман допускает послабления. Достаточно нескольких хорошо написанных эпизодов с парой ярких фраз в каждом из них — и роман уже может постоять за себя. Конечно, это не лучший вариант, но на деле так бывает сплошь да рядом, и даже читатели склонны, по-видимому, многое прощать роману за его размеры. Немало весьма несовершенных романов продолжают свое существование, а вот к рассказам отношение куда более строгое. Естественно поэтому, что, создав пять или шесть романов, я очень недалеко продвинулся в технике письма. Рассказ как жанр возник позже романа, причем это единственный жанр, в котором почти все зависит от мастерства автора. Начав прямо с романов, я уподобился атлету, который начинает тренировки не с упражнений, развивающих силу ног, а прямо берется вырывать тяжелый вес: хорошо, если этот вес не раздавит его. Эту премудрость я понял лишь после того, как написал несколько рассказов.

Я сказал «несколько». Всего в сборники «Написанное в спешке» и «Вишни и море» вошло двадцать пять рассказов, недавно написано еще несколько «Разящее копье», «Старая трагедия в новое время»… Их можно объединить в три группы. Первую группу составляют четыре рассказа, открывающие «Написанное в спешке», вместе с более поздними вещами — «Господин в бриджах» и «Внук». Во вторую группу я включаю все созданное в промежуток между рассказами «У храма Великой Скорби» и «Серп луны». В третью группу входят «Серп луны», «Разящее копье» и «Старая трагедия в новое время». Рассказы из первой группы я сочинял походя: самый ранний, «Девятое мая», — по просьбе «Ежемесячника Цзинаньского университета», «Горячие пирожки» — для литературного приложения к газете «Иши бао» (он получился таким коротким потому, что более длинных там не принимали). В то время я вовсе не предполагал всерьез заниматься рассказами; «наскрести нужное количество знаков» было моей единственной заботой. Лишь после 28 января [127] я понял, что без рассказов мне не обойтись. Появилось много новых журналов, все они обращались с заказами, и удобнее всего было рассчитываться с ними рассказами. Именно «удобнее» — тогда я еще относился к рассказам немного свысока, порой ставя знак равенства между ними и юморесками вроде «Внука». Так я тогда и планировал: изредка писать рассказы-юморески, всерьез же заниматься сочинением романов. Но свободного времени было мало, предложений от издателей становилось все больше, так что мне пришлось пересмотреть свое несерьезное отношение к этому жанру. «У храма Великой Скорби» открыл собой вторую группу рассказов.

Вошедшие в эту группу «Видение» и «Черный и белый Ли» переделывались мной по три раза: раз уж начал относиться серьезно к рассказам, надо делать их как следует. И все-таки некоторые были написаны одним духом, без должной отделки — на это просто не было времени. Гонорары малы значит, лучше написать побольше; не хочешь подвести приятеля — значит, надо спешить. Эти два соображения определили мой, а возможно, и не только мой, принцип «оптовой торговли»: больше и хуже предпочтительнее, чем меньше и лучше. Это не было сознательной установкой — так уж получалось. Я чувствовал себя виноватым перед искусством, но не хотел обижать ни деньги, ни друзей. Однажды Ван Пинлин [128] предложил мне написать что-нибудь; я писал и отбрасывал написанное, накопилось около трех печатных листов, а вещь не получалась. Тогда я собрал все листки и отправил их Вану, чтобы убедить его в своей добросовестности. Я не хочу бравировать серьезным отношением к творчеству — просто рассказываю про этот случай, кстати говоря, единственный, не то я умер бы от переутомления или от голода. Смерть от переутомления мгновенна и почетна, а вот от голода умирают медленно и некрасиво. Если вместо полулистового рассказа ты пишешь три листа заготовок, а в результате получаешь те же двадцать юаней или того меньше, чего можно ожидать, кроме голодной смерти? Впрочем, я заговорился.

Материал, легший в основу пятнадцати рассказов второй группы, можно поделить на четыре подраздела: 1) мой личный опыт и впечатления от известных мне людей и событий; 2) истории, услышанные от других; 3) подражания другим писателям; 4) вымышленные люди и события, вставленные в заранее придуманный сюжет.

Начну с подражаний, ибо к их числу относится лишь рассказ «Косичка», написанный по образцу «Отшельника» Ф. Д. Бересфорда. Читая студентам курс художественной прозы, я перевел эту полную выдумки вещь. Потом она все не выходила у меня из головы, и мне захотелось написать нечто в этом духе. Но сколько я ни старался, оригинальных ходов найти не удалось, так что материал рассказа принадлежит мне, а замысел — другому автору. В первый подраздел входят семь рассказов; один или два из них повествуют о лично мною пережитом, остальные о том, что я наблюдал. Об этом не стоило бы много говорить, если бы не та разносная критика, которой подвергся рассказ «Самопожертвование». В нем изображены действительные люди и события, но каждый из писавших о моих рассказах непременно проходился по нему, причем иные даже называли его нереалистическим. Поначалу я, как и любой на моем месте, защищался от критики ссылками на то, что «ведь так было на самом деле!». Но потом я внимательно перечитал рассказ и понял, что он действительно не удался. Конструкция его шатка, последняя часть не очень работает на ту идею, которая обозначена в начале. Ткань его рыхлая, словно одеяло из старой ваты. Нельзя полагаться лишь на достоверность взятых из жизни фактов: сами по себе они не образуют рассказа, главное в том, как ты их изобразишь. Слишком большое доверие к материалу может означать недооценку искусства.

Напротив, рассказы, включенные во второй подраздел, получились довольно крепкими, хотя о положенных в их основу событиях я знал лишь понаслышке. Может быть, именно поэтому я был особенно осторожен. Равным образом удались и рассказы из четвертого подраздела, в которых действуют исключительно вымышленные персонажи. Совершенно ясно, что в «Черном и белом Ли», а также в «Железном быке и больной утке» главные герои являются олицетворением двух разных идей. При этом сначала возникали идеи, и только потом их олицетворения. Так что персонажи с самого начала были поставлены в определенные рамки — «их же не прейдеши» — и развивались в заданном направлении; мне думается, что это лучше, чем валить все в одну кучу. Опыт обогащает воображение, а воображение подкрепляет опыт.

В стилистическом отношении эти вещи безыскуснее, нежели романы. Иногда это объясняется неоднократными переделками, иногда необходимостью скорее сдавать рукопись в печать. В первом случае рассказ лишается первоначального огня, во втором — не имеет его с самого начала. А вообще я стараюсь сохранять «общедоступность» и «разговорность». От стиля я прежде всего требую ясности, все остальное может подождать. Если ясность стиля порождена четкостью мысли, она превращается в силу. Но знаю, удалось ли мне достичь ясности и силы стиля, но я к этому стремился.

Теперь настала очередь третьей группы рассказов («Серп луны», «Солнечный свет», «Разящее копье», «Старая трагедия в новое время»). Ко времени их создания мое отношение к рассказам изменилось. Обстоятельства заставляли меня втискивать в рассказ материал, достаточный для романа. Заказов поступало все больше, добывать новые материалы становилось все труднее, и вот приходилось черпать из хранившихся в глубине души заготовок для романов. Оптовая торговля таким образом превращалась в розничную. Жалко было из рассчитанного на десяток печатных листов материала делать коротенький рассказ вроде «Разящего копья», но вдруг ко мне пришло понимание того факта, что я вовсе не проигрываю (какая великая вещь — опыт!). Ведь если я из груды материала выбираю один эпизод, ясно, что я выберу самый интересный. Как говорится, лучше съесть кусочек райского персика, чем корзину гнилых абрикосов. Далее, хотя в романе есть центральная идея, из-за обилия событий и множества персонажей она неизбежно обрастает другими, менее существенными. Если же оставить лишь одну главную мысль, изложение станет более концентрированным и ярким. Да и на основе других идей, содержащихся в романе, можно написать хорошие рассказы, меж тем как в сюжетных переплетениях романа каждая из них невольно скрадывается. В романе важна соразмерность, в рассказе — концентрированность.

Вот, к примеру, «Серп луны». Первоначально это был один из эпизодов романа «Озеро Даминху». Когда рукопись романа сгорела, я без сожаления расстался со всеми остальными эпизодами, но не с этим. Вне сомнения, это был лучший эпизод романа, но там он не производил впечатления такой стройности, как в рассказе, потому что был зажат среди множества других сцеп. Сейчас я готов предпочесть «Серп луны» «Озеру Даминху» — не потому, что это особо выдающееся произведение, а потому, что высвобожденный из оболочки романа эпизод звучит сильнее.