Аделаида Котовщикова - Наставник

• Название: Наставник
• Автор: Аделаида Котовщикова
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1979

---

Аделаида Котовщикова Наставник

На большой перемене у стены, где была вывешена «Школьная правда», толпились ребята. Внимание их привлекал фельетон Саши Мятликова, героем его был восьмиклассник Тема Гагарин.

Мальчики и девочки смеялись, читая фельетон. А в восьмом «а» классе стоял шум. Со всех сторон неслись крики.

— Прав Мятликов! Гага весь класс позорит!

— Не надо было в общешкольную писать!

— Мятликову честь класса не дорога, — негодовала остроносенькая Кудрявцева. — Критикуй, пожалуйста, сделай милость! Но зачем же сор из избы выносить?

На нее обрушились:

— Отсталая поговорка!

— Ну и радуйся, передовой человек! Проходу теперь не будет от восьмого «в».

Какой-то девятиклассник приоткрыл дверь и с веселым любопытством стал прислушиваться. Его живо вытолкали в коридор.

— Тебе чего? Проваливай!

— Дураки! — возмутился девятиклассник. — Чего толкаетесь?

— А если у нас свои внутренние противоречия? Так что извольте от ворот поворот!

Только виновники происшествия не участвовали в спорах. Саша Мятликов сидел на своей парте и, подперев кулаком русую голову, хладнокровно учил на завтра историю. Возле него сидел Тема Гагарин, по прозвищу Гага, красивый темноволосый мальчик со смуглым лицом и большими, немного выпуклыми глазами. Выпятив полные красные губы, он бормотал:

— Саш, ну зачем ты так? Не по-товарищески это. Хоть бы предупредил…

Мятликов поднял голову. В глубине его серых глаз заискрилась усмешка.

— Разве я не говорил с тобой, деточка! Не раз и не два говорил… Вспомни-ка!

— Ну, говорил. Так то не в газете…

— Сперва так. Потом в газете.

Гага отвернулся и вздохнул. Ему хотелось есть. Но в буфет нужно было идти по коридору, где висела стенгазета…

После пятого урока комсомольцы остались на внеочередное собрание. Секретарь комсомольского бюро класса Игорь Веретенников поправил очки на широком добродушном носу и попросил:

— Ну, выкладывайте, ребята, все, что думаете.

То обстоятельство, что двойки Гагарина достойны порицания, ни у кого не вызывало сомнений. Спор опять поднялся о том, прав ли Мятликов, написав в «Школьную правду», а не в классную газету «Голос восьмиклассника».

— Говорим, говорим о чести класса, — заявила Кудрявцева, — а Мятликов наш класс, можно сказать… опозорил!

Все засмеялись. Веретенников постучал карандашом по столу.

— Комсомолец где угодно имеет право выступать с критикой, — сказал Миша Голиков. — Даже в «Комсомольскую правду» мог Мятликов написать, а не то что в «Школьную»!

— Про Гагу в «Комсомолку»? Чести много!

Опять послышался смех. Но тут же все притихли.

С места встал взлохмаченный верзила Виталий Петров. Лицо его было мрачно.

— Жалости у Мятликова нет к товарищам, вот что я скажу. О самом Мятликове давно пора поговорить. Вечно он всех высмеивает. Подумаешь, судья нашелся!.. Да, он отличник, занимается хорошо, но вечные эти насмешки… О людях он ни капли не думает.

Воспитательница восьмого «а» Марина Васильевна подняла голову. Она проверяла на задней парте тетради и ни во что не вмешивалась — пусть ребята сами разбираются.

В тишине раздался насмешливый голос Саши Мятликова:

— Не волнуйся, Виталя, о тебе подумали. В следующем номере стенновки увидишь карикатуру. Троечки за тобой так и ползут.

Петров покраснел. Глаза его яростно округлились.

— Это месть с твоей стороны! За мою критику. Учти! А… в какой стенновке? В нашей или?.. — спросил он с тревогой.

Все снова расхохотались.

— Не захвораешь заранее от огорчения, так скоро увидишь, — ответил Саша.

— Мятликов, прекрати свои шуточки! — Веретенников поправил очки и посмотрел на Петрова. — Но я не пойму… ты что же, двойки Гагарина оправдываешь?

— Двойки я не оправдываю. Тем более, что он комсомолец. Но чуткий подход к человеку нужен. Ты помоги, а высмеять — дело нехитрое! Спроси-ка Гагарина, каково ему сейчас? Об этом Мятликов, конечно, не думает. Ему лишь бы покритиковать, а там хоть пропади пропадом его товарищ.

Несколько человек сразу предложили:

— Пусть Гагарин сам скажет.

— Дайте ему слово!

— Тема Гагарин, собрание интересуется твоим мнением, — сказал Игорь.

Гагарин встал. Он был смущен и красен.

— Я свою вину сознаю… Постараюсь исправить.

— Не в первый раз обещаешь! — вздохнул Власов.

Тема повел глазами по сторонам, тщательно избегая парты у окна, где сидела Верочка Кузина. И все-таки нечаянно покосился в ее сторону. Ровный пробор. Крендельки кос над ушами. Серые глаза смотрят ка него, в них жалость и недоумение.

От прихлынувшей к щекам крови Теме стало жарко.

— Я буду лучше учиться…

Полные яркие губы его обиженно надулись.

— Но что уж так привязался ко мне Мятликов? Трогаю я его, что ли?

— Конечно, трогаешь, — спокойно сказал Саша. — Надоел ты мне хуже горькой редьки.

Веретенников постучал карандашом:

— Выражайся вежливее!

— Вон как Мятликов разговаривает! Вон какой у него подход к человеку! — закричал Виталий Петров.

Гагарин опешил от Сашиных слов, постоял, наклонив голову, точно бодаться собрался, потом заговорил растерянно, заикаясь от обиды:

— Чем я тебе надоел? Какое тебе дело, в конце концов? Мои двойки, а не твои!

— Оказывается, он еще и собственник, — раздался невозмутимый голос Саши.

Комсомольцы расхохотались.

У Гагарина задрожали губы и подбородок. Сквозь слезы, защипавшие веки, он все же заметил, как от смеха сверкнули белые зубы на Верочкином порозовевшем лице. Встретив его взгляд, она нахмурилась и опустила глаза. Но этого Тема уже не видел, так же, как не видел и смущенных улыбок товарищей.

Гагарина любили в классе за добродушный, приветливый нрав, за то, что он никогда не обижался на шутки, и многим стало его жаль.

— Издевается Мятликов над человеком, а мы терпим! — мрачно сказал Петров.

— Какое же это издевательство? — Мятликов повернулся к нему. — Ведь Гагарин меня непрерывно обижает.

— Я тебя обижаю? Я? — крикнул Тема. Он махнул рукой, сел и низко опустил голову.

— Будешь говорить, Мятликов? — после небольшой паузы спросил Игорь.

Саша Мятликов встал и одернул пиджак.

— Скажу, конечно. Так вот, Гагарин меня в самом деле сильно обижает. Ведь может заниматься. О рабовладельческом обществе, помните, так рассказывал, что все заслушались. В учебнике этого и в помине нет.

— Так он много книг прочел про всякие раскопки, — перебила Верочка Кузина, и Тема вздрогнул.

— Почему у Гагарина такое собственническое отношение к отметкам? — продолжал Саша. — «Мои двойки!» Но ведь твои двойки получены в нашем классе, значит, хочешь не хочешь, а твои двойки — это и мои, хоть отчасти. А я двоек иметь не желаю! Понятно?

Тема Гагарин, который поднял голову и красными глазами беспомощно смотрел на Мятликова, кивнул.

Демина подняла руку:

— У меня предложение! Петров помощи Гагарину требует. Так пусть Мятликов и поможет…

— Что ж, дельно, — сказал Веретенников. — Согласен, Мятликов?

— Не возражаю. Вот как сам уважаемый Артем на это смотрит? Будешь, Гагарин, заниматься?

— Буду, — угрюмо сказал Тема.

— Итак, договор подписан! Держись, Гага!

— Хватит тебе, Сашка! — укоризненно сказал Игорь.

«Ох, не выйдет у них ничего, — подумала Марина Васильевна, откладывая тетради. — Не кончилось бы дело боксом». Всей душой она была расположена к Мятликову: умница, работяга, светлая голова. Но некоторая доля истины была в упреках Петрова. Требовательность Саши, непримиримость к недостаткам товарищей часто носила такой резкий, ядовито-насмешливый характер, что ребята на него обижались. И хотя большинство учащихся горой стояло за Сашу, было у него в разных классах и немало врагов, вроде Виталия Петрова. «Повзрослеет и смягчится, — думала учительница. — А Тема не только способный, а даже талантливый мальчишка. В историческом кружке, говорят, делает блестящие доклады. Историчка на него не нарадуется. Но — кисель, настойчивости никакой. Нет, ничего у них не получится».

* * *

Чуть светало, когда Саша поднялся с постели. В темноте он нащупал не успевший зазвонить будильник и перевел звонок — пускай себе трещит в одиннадцать, услаждая трехлетнего Никиту.

Так бывало почти каждое утро. Будильник заводили на семь часов, но Саша просыпался раньше, вместе с отцом.

В соседней комнате уже раздавались грузные шаги отца, которому тридцатилетняя привычка рано вставать заменяла будильник. Отец старался передвигаться тихо, но, как всегда, это ему плохо удавалось. Вот зацепил стул, кашлянул, громыхнул чем-то деревянным, должно быть, наступил на Никитин грузовик.